Быстрая напитка зарядами и точные броски. Как и горцы, я почти не целюсь. Зачем терять драгоценные секунды в дыму боя? Но вот только у меня есть чутье. Я безошибочно определяю где враги.

Парочка взрывов, и стрельба стихает. Выпрямляюсь и выхожу из зарослей. На земле стонет парочка раненых. Выбираю того, у кого больше шансов не помереть от кровопотери. А второму ударом берца без затей разбиваю гортань.

— Радмила, солнышко, — мягко зову в сторону «Чайки». — Вызови, милая, гвардию. Много людей не нужно. Лишь нас забрать.

Тихая возня в машине, а затем и трясущееся лепетание:

— Д-да, господин.

— И сама выходи оттуда. — В бензобак вроде не попали, но незачем ей в духоте париться с мертвым водителем на пару.

Растрепанная блондинка выбирается наружу с телефоном в руках и, стараясь не наступить на трупы и лужи крови, подходит ко мне. Личико бледное, высокая грудь буйно вздымается, но паники в глазах нет.

— Зафиксируй всё, — киваю на горцев. — С утра отправь жалобу в Совет. Пускай знают, что горцы совсем распоясались.

— Сделаю, — она включает на телефоне камеру с фонариком и принимается снимать трупы. — Но, скорее всего, жалоба пойдет через канцелярию Воскресенского, и он не пропустит ее дальше.

— Главное, получи корешок о приеме заявления в инспекцию Совета, — усмехаюсь. — Потом уже мы придумаем, как разыграть эту карту. И кстати, для протокола — всех их перебила бравая гвардия Лазаревых, — обвожу рукой трупы.

— Конечно, — серьезно кивает блондинка. — Ни к чему врагам знать о вашей мощи.

— Ага, а теперь дай мне немного времени пообщаться, — опустившись, я наваливаюсь коленом на живот раненого. Тот хрипит и кашляет кровью. — Ну что, сын гор, поговорим?

В моей руке возникает пиковая «тройка». Острый, как бритва, угол картона приближается к выпученным глазам и орлиному носу убыха…

К приезду гвардии я уже выяснил что хотел. Напали на нас люди рода Фират. Ну а кто же еще, кроме «снежного орла»? Абухаб лично приказал убрать Романова.

Порасспрашивал я и про Моржовых. Боец слышал, что другие отряды заняты подготовкой ловушки — для убийства Еремея. Но деталей горец не знал. На этом я и убил своего осведомителя — быстро и безболезненно в благодарность за сотрудничество. Хотя его душу все равно поглотил. Как и остальных убыхов. Часть использую для усиления Дара, остальным набиваю ментальный сундук.

К этому времени прибывает гвардия Лазаревых. Нас с Радмилой забирают, и по дороге домой звоню Еремею. Всё в порядке. Никаких нападений на усадьбу и другую недвижимость Моржовых.

— Что-то готовится, — сообщаю главе рода. — Будьте начеку.

— Мы и так почти не спим, — недовольно бурчит Еремей. — А еще мы потеряли почти все доходы, — жалуется он. — Никто с нами работать не хочет, словно мы прокаженные. И ты знаешь, по чье вине всё это произошло!

— Мне тебе инфаркт устроить, чтобы научить субординации? — сухо спрашиваю, и он замолкает. — Вспомни свои клятвы, глава, и придерживайся их. Иначе тебя постигнет та же судьба, что твоего отца.

— Это угроза? — спрашивает с горечью.

— Это констатация факта. Бесхребетные и бесчестные люди сами себя наказывают. Не я, так другой проредил бы ваш род от сорняков. Возьмись за голову и кончай реветь, как баба. У вас есть резервы, трать их с умом и выжидай. Думай, как подняться и не пойти по стопам своего отца.

Он напряженно молчит в трубку.

— Тебе сколько лет, чтоб учить… — бормочет Еремей устало. — В любом случае — прошу забыть мои слова. Мы в твоей власти и глупо испытывать твое терпение.

— Охлади голову, — чуть мягче говорю. Нет смысла доводить Моржова до нервного срыва. — На меня только что напали. На тебя тоже готовят облаву. Следи за своей территорией и чуть что сразу сообщай. В целом нам еще есть о чем поговорить. С Романовыми лучше дружить. Поверь, мы умеем быть благодарны.

— Как скажешь, — доносится тихое, и я кладу трубку.

— Господин, — робко спрашивает Радмила, сидящая рядом. — Надежны ли Моржовы? Можно доверять Еремею?

— Можно, но в меру, — я касаюсь ладонью щеки девушки, и она сладко улыбается в ответ. — Со временем он смирится и научится правильно служить мне. Нужно время, чтобы утихла скорбь по отцу, в целом же Еремей любит свою семью и не позволит гордыне и чувству мести погубить ее и себя.

Под мои разглагольствования блондинка придвигается ко мне вплотную и кладет голову на мое плечо.

А вообще интересно. Абухаб с Вороновыми явно что-то замышляют, раз не торопятся с ударом. Похоже, Воскресенский дал своим псам отмашку наверняка расправиться с Моржовыми и не жалеет ресурсов на их оснащение. Тресни, Навь! Я чувствую запаха озона. Грядет буря, и это притягательно и волнительно.

До «Людоши» я добираюсь на небольшом кортеже. Одной машины в сопровождении вполне достаточно. Тем более что в отдалении находится пара джипов с людьми Филина. Свой молодняк, свою пятерку личной гвардии тоже взял. Пускай привыкают к службе. Поучаствовать сегодня в бою у них вряд ли выйдет, но хотя бы запах пороха не забудут.

Со мной в новой «Чайке» едет Ада. Рыженькой крошке я велел приодеться в стильное платье. Наряд подбирала Радмила, за аккуратную прическу и легкий макияж тоже ответственна блондинка. Боевитая девушка мгновенно преобразилась в жгучую обольстительницу. Так и надо. Ведь у Ады задание — строить образ клубной зажигалки и наблюдать за кавказцами, если они там будут.

Когда подъезжаем к огням клуба, девушка начинает заметно волноваться.

— Расслабься, — усмехаюсь. — Это место для тебя ново, но там не нужно стрелять и рисковать жизнью. Просто отшивай парней и контролируй убыхов, если они там будут.

— Поняла, господин, — глубоко вдыхает девушка, пытаясь совладать с собой.

А я с довольством созерцаю ее женские изгибы, едва-едва прикрытые облегающим платьем.

Ада выходит из машины за триста метров до клуба. Она встает в общую очередь для простолюдинов и вместе со всеми двигается ко входу. Меня же довозят до стоянки, куда впускают только благородных. Оставив позади парковку, я нахожу вход для дворян и, показав охране перстень с гербом, вхожу внутрь.

У администратора интересуюсь, в какой стороне мне можно найти Воскресенскую с Меньшиковой, и вскоре поднимаюсь на второй этаж. Здесь у дверей на страже стоят еще двое охранников. Я снова показываю перстень и меня пропускают без слов. Думаю, этих шкафов предупредили заранее о Романове, иначе бы меня не впустили. Вряд ли сюда есть дорога обычным дворянам — лишь семьям Совета, князьям-защитникам и их приближенным.

Едва захожу внутрь, как громкая музыка с непривычки бьет по ушам. Я даже слегка морщусь. Хорошо, что сейчас слух не усилен биокинетикой, а то вообще бы оглох.

В большом помещении расставлены несколько диванов со столиками. Я направляюсь к местам у стеклянной стены. Там замечаю знакомых ребят. Они также увидели меня.

— Мишель! — перекрикивая музыку, кричит мне Рита Воскресенская. Она машет нежной ручкой.

Катя же поджимает крашеные губы. Обе девушки в платьях, которые выгодно подчеркивают их фигуры: Воскресенская в красном, а Меньшикова — в оранжевом. Барышни сидят вместе лицом ко мне, напротив них же расположились Андрей Воскресенский с каким-то молодцом, может быть, тем самым Юсуповым.

Помахав в ответ Рите, подхожу к их столику. Только сейчас замечаю, что прозрачная стена оказывается гигантским окном. Внизу распростерся огромный зал танцпола, где пляшет разноцветная масса посетителей клуба. Фигуристые девушки и ряженые парни.

— Добрый вечер, судари и сударыни, — здороваюсь я с ребятами. Жму руку приподнявшемуся Андрею, затем чуть кланяюсь девушку. — Маргарита, вы как всегда обворожительны. Екатерина, платье к вам лицу не меньше, чем мундир, и разит оно не хуже подаренного мной меча.

Довольные комплиментом девушки широко улыбаются, даже Катя расцвела.

— Мишель, давайте уже на «ты», — предлагает Воскресенская. — Раз уж мы гуляем вместе. И для вас просто Рита.