Всё шло своим чередом однообразия. Девушка даже свыклась с монотонными днями, где команда брела по лесам, проходила небольшие деревни, чтобы закупиться чем-либо полезным, но не останавливалась на ночлег. А стоило задремать днем, прячась от солнца в пещерах, обрывах или под навесами разрушенных сооружений, Илария погружалась в пучину сновидений.

С недавних пор сны, вызванные обращением, прекратились. Вместо них девушка видела Рейнер, будто погруженная в ностальгию. Ей снилось прошлое: детство, где они с Диланом и Хильдой играли вместе, прячась от взрослых, а отец девушек якобы не мог отыскать детей, иногда — ночь в Мелеу, когда возлюбленный целовал и со страстью просил остаться рядом. Но последние сны не выходили из головы, мучая обладательницу.

Илария закусила губу, наблюдая, как нечестивые вновь о чем-то спорили между собой, что случалось достаточно часто. Курц распорядился о привале, чтобы все немного перевели дух, и теперь девушка сидела на вздымающихся над землей корнях тополя, погруженная в свои мысли. Слишком реалистичные сны для новоявленной с детства не были странностью, однако неприятный осадок на душе остался, когда подсознание подкинуло ей образы сестры и возлюбленного, обнимающихся в полумраке комнаты. Они о чем-то перешептывались, но слова ускользали от понимания. Дилан наклонил голову вперед, в его глазах появилось знакомое желание. Сестра смотрела на юношу с приоткрытыми губами и зарумянившимися щеками, разделяя то же вожделение.

«Он хотел поцеловать её, — думала Илария, будучи сторонним незаметным наблюдателем. — И она надеялась, что он решится».

С этими мыслями девушка оставалась даже после пробуждения, ведь дальше Дилан подхватил Хильду на руки, уложил в постель, а затем спешно направился зашторивать окна, чтобы в спальне стало еще темнее.

От взора Иларии не ускользнуло, что на младшей сестре была надета белоснежная сорочка, отделанная кружевами на подоле юбки, на рукавах и вдоль выреза на груди, а на безымянном пальце её правой руки сидело кольцо со сверкающим камнем.

— Почему мне приснилась их брачная ночь? — пробормотала Илария еле слышно.

Пусть это было всего лишь игрой подсознания, но сердце не признавало увиденное ложью. Оно до боли колотилось о ребра. Новоявленная сжалась, пытаясь нормализовать сбившееся дыхание и избавиться от тяжести на груди. На глаза предательски навернулись слезы.

— Сестренка, тебе плохо?

Взволнованный детский голосок вынудил девушку разомкнуть тяжелые веки. Перед ней на коленях сидел Зес и встревоженно поглаживал её по руке, будто это могло облегчить страдания. Глеос подскочил следом, виляя хвостом и негласно просясь побыть рядом. Волчата ютились на местах, и Илария позволила им подойти ещё ближе, увлекая в объятия. Мальчишки со смехом кинулись вперед, чем привлекли внимание нечестивых.

Девушка невольно задумалась, что малыши, повзрослев, могут стать кровожадными убийцами, не ценящими человеческую жизнь. Однако сейчас перед ней находились дети, жаждущие материнского тепла и внимания взрослых. Это противоречие сводило с ума, но новоявленная отбросила беспокойные мысли, посчитав, что тревожиться о будущем — слишком рано. Проблем хватало в настоящем.

— Просто закололо ненадолго. Это от усталости, — улыбнулась Илария. — Вам не о чем переживать.

— Ребята, вы так снесете мою подопечную с ног. Две тяжелые тушки на неё одну, — строго, но с теплотой пожурил Курц.

Девушка подняла голову и встретилась с зелеными глазами вампира. Часто он казался холодным, отчужденным и высокомерным, но сейчас на его лице отражалась забота. Илария не сразу заметила, как задержала дыхание. Мышцы сковало, воздух не поступал. Лишь сделав глубокий вдох, обращенная заставила тело принять живительный кислород.

Кровь в висках застучала, и девушка перевела взгляд, чувствуя странную неловкость.

— А я тогда превращусь и оближу там, где больно. Волчья слюна ведь исцеляет! — похвастался Зес, обычно не отличающийся болтливостью. Он зарылся лицом в плечо новоявленной и постарался обнять покрепче, словно выражая свои чувства.

Илария засмеялась, прижала малышей ближе к себе, отчего услышала их довольное сопение. Только они признавали ее членом своей «семьи» искренне. Курцу охотница не доверяла, интуитивно ощущая, что от него можно ждать любой подвох. Хотя он тоже ей не доверял, пусть и держал всегда рядом, в какой-то мере заботился об её внутреннем мире.

«Эта связь гримуара — обременение для нас обоих». — Подумалось девушке.

Она перевела внимание на оборотней.

— Вы не злитесь на меня? Ведь в тот раз я воспользовалась вашей близостью друг к другу, чтобы выкрасть гримуар проклятий из-под носа, усыпила…

— Неа-а, — замотал головой Глеос. — Всё уже случилось! Значит, это судьба!

— Судьба! — вторил брату Зес.

— Мы были хранителями, которые следили за целостностью великой книги. А ты — настоящая хранительница, поэтому мы будем защищать тебя! Так ведь?

— Да! — снова поддакнул радостный Зес.

Малыши казались такими оживленными, что воспоминания об их слабых тельцах, зовущих маму и жалующихся на боль, чудились нереальными.

— Ну всё, ребетня, хватит вам. Я тоже хочу порцию своего внимания.

Курц заливисто рассмеялся, волчата ловко соскочили с девичьих колен и разбежались в разные стороны, чтобы старшие не могли их поймать. Теа грозно приказала оборотням не бегать без оглядки, иначе заработают себе по большой шишке. Всё же гарпия относилась к близнецам с душевностью, но вот других осуждала, говоря напрямую обо всех ошибках, ни капли не смягчая новости для собеседника.

Вампир присел рядом, жестом указал, чтобы их оставили наедине, а Илария ощутила, что в её личное пространство нагло вторгались, лишая желанного отдыха. Девушка цокнула языком, вскочила на ноги, но Курц не позволил уйти, ловко схватив и дернув к себя в объятия.

— Ну-ну-ну, куда это ты так резво поскакала, Элен?

— Подальше куда-нибудь, — дерзко выдала новоявленная и уперлась ладонями в землю — только бы не упасть мужчине на грудь. Это было делом принципа.

— А сердечко-то как забилось… Волнуешься?

Курц прошептал это на ухо с хитрецой в голосе, а девушка дернулась от неожиданности: дыхание жаром обожгло кожу.

Вампир будто бы ждал проявление слабости, лукаво прищурившись, однако подопечная не сдавалась.

— М-м-м, заметь, я только приблизился, а твое сердце уже взволновалось. Скучала по нашим встречам тет-а-тет? Но мы ведь не совсем наедине… Они близко…

— Чертов вампир! — выругалась Илария.

— Я предпочитаю более ласковые прозвища от своей партнерши, связавшей нас самой Гекатой, — пропел Курц радостно, явно забавляясь возникшей ситуацией. Он медленно провел пальцами по плечу, убирая темные пряди за спину, но смаковал момент, когда его партнерша, стиснув зубы, пыталась не вздрагивать. — И да: я — вампир, поэтому отчетливо чувствую, как быстро сейчас кровь бежит по твоим венам. Я абсолютно точно вывел тебя из равновесия. И это, милая моя, отнюдь не ярость. Подсказать, что тобой движет?

— А тобой?

Девушка вскинула голову, силясь выдать в довесок что-нибудь едкое, но слова растворились на языке. Она так и замерла с открытым ртом. Мысли путались, сердцебиение участилось. Остальной мир померк — лишь пара зеленых чарующих глаз цепляла за душу.

— Наверное, это любопытство. Хотя нет: оно появилось в начале. Потом возникло отрицание, ярость, следом родилась ревность — ужасное чувство…

Мужчина поморщился, словно прокручивал в голове воспоминания кадр за кадром.

Илария смежила веки, ощущая, как к горлу подкатывал ком эмоций.

— Как ни смотри, а выход один: я отвлеку их, а после догоню вас на пути к границе. Это не обсуждается! — прикрикнула Илария и смягчилась: — Они уже знают меня в лицо. Я сама виновата, что была неосторожна. И они знают, что Геката в моих руках. — Илария бросила суровый взгляд на книгу. — У меня есть план… Всё получится, если не придется беспокоиться за ваши жизни.