Именно это бабуля и собиралась сделать — видимо, хотела попить чаю, а заряд в кристалле иссяк. Разжигать же плиту и делать прочую «чёрную» работу она бы без совсем уж крайней нужды не стала, бабуля была упорной сторонницей «старых порядков» и истово блюла «шляхетскую годность», а также все атрибуты сословного положения. Вдруг она усмехнулась и подозвала меня:

— А ну-ка, иди сюда! Тебе же уже полные восемнадцать, магия должна пробудиться. Вот и начнём тренировать, для начала — на зарядке камушка. Тем более, если у тебя Твердь, то работать с кристаллами должен легче и лучше, чем кто другой. Сплошная польза: и тебе тренировка, и я силы сохраню для своего огорода, и чайку попьём.

Бабушка моя при замужестве тотем и фамилию не меняла. Это было и условием её семьи, иначе замуж отдавать отказывались, и перестраховкой. Дар у неё был ровно единичка, как минимум до второго знака нули. И при смене Хранителя, что неизбежно отражалось на Даре, поскольку канал к одному богу рвался, а к другому — создавался, могла просесть в силе, что для неё означало превращение в «нулёвку». Конечно, при вхождении в сильный род потенциал мог и подрасти, но в данном случае шанс на это был минимальным, а вот риск — серьёзным. Так что юная Зося даже не пыталась оспаривать волю своего деда и так и осталась Морковкиной со способностью ускорять рост некоторых растений. Вот только сил её хватало не на многое, зато те же огурцы у нас на столе появлялись недели на две раньше, чем у соседей, а зелень для приправы через неделю после того, как освободившаяся от снега земля достаточно прогревалась, одновременно с первой травкой на пригорках.

— Так я согласен, вопрос только, как это делать и на сколько меня хватит — потенциал хоть и «двойка», но развитие-то — ноль!

— Развитие — это какую часть силы ты осознанно использовать можешь и вливать в свои конструкты. А сколько в тебе силы содержится и можно из тебя в накопитель перекачать — это как раз потенциал. Должны же были тебя этому учить бестолочь!

— Забыл. Вот вообще — я же говорил, дыры, про некоторые даже не знаю.

— Ох мне, старой! Совсем из головы вылетело, внучек!

— Ладно, бабуль, не причитай! Лучше рассказывай, что делать — а то до приходя тётки Яди провозимся, опозоримся перед ней.

Бабушка фыркнула:

— Скажешь тоже! Короче, берёшься за ручки. Был бы это нормальный зарядник — сам бы из тебя силы тянуть попытался, в это вот добро силу надо запихивать. Короче, слушай…

Под бабушкины инструкции бился минут десять, а потом как щёлкнуло что-то, я прочувствовал каналы и внутри прибора, и в себе, и словно открыл заслонку, заполняя камушек. И, надо сказать, ощущения были абсолютно не похожи на те, что описывала бабушка и которые я пытался у себя вызвать по её указаниям. Думаю, без этих указаний было бы быстрее и проще, но вслух этого, конечно же, не скажу.

— Ну, наконец-то! И я бы быстрее заполнила, наверное!

Дальше всё было просто. Прибор содержал ещё два кристалла: в одном было прописано нагревающее заклинание, или конструкт, или плетение — терминология отличалась в разных регионах и даже в разных учебных заведениях; в другом размещалась структура (вот, ещё одно название для тог же самого), ответственная за управление и сигнализацию. Проще говоря, этот третий макр обеспечивал работу кнопки «Включить/выключить» и двух огоньков, один из которых сигнализировал о наличии достаточного заряда в накопителе, а другой — о закипании воды. Так-то Роман Фёдорович собирался вроде как сделать так, чтобы самовар после закипания сам выключался, но потом то ли не справился с задачей, то ли поленился, то ли просто передумал.

Пока самовар закипал, бабуля вынимала из шкафа и нарезала «заедки» к нему — это она считала позволительным, мол, не безрукая. Вообще, те грани, которые разделяли в её понимании «приличествующее», «позволительное» и «недопустимое» были весьма тонкими и извилистыми. У меня в детстве даже игра была — пытаться угадать, к какой категории она отнесёт то или иное действие. Честно признаться, до начала плотного обучения у папы, угадывал меньше, чем в трети, а то и в четверти случаев.

На столе в итоге оказались: светло-серый, ноздреватый хлеб, масло, сыр, мелко порезанный окорок вместо ветчины и два вида варенья. Всё это, надо понимать, не было завтраком в бабушкином понимании, а только «утренним чаем». Завтрак с обязательной кашей ждал ещё впереди. Ну, а поскольку бабушка сама неоднократно определяла, что это не было нормальным приёмом пищи, то и разговоры о делах в процессе также не могли считаться нарушением приличий.

Для начала я, пользуясь отсутствием прислуги, рассказал бабушке про свои отношения с жандармерией. Она, подумав, одобрила мои шаги, в том числе и желание особо не афишировать мой новый статус, правда, не с той точки зрения, как я полагал.

— Ладно бы, в штат взяли, экспертом — солидная должность в солидной организации. С мундиром, с чином и выслугой. А так, по приглашению… Ну, для студента оно ещё нормально. Только чтоб потом люди не злословили, если что…

— Какое ещё «если что», ты о чём⁈

Бабушка посмотрела на меня, как на несмышлёныша.

— Ты же в штат, как я понимаю, не собираешься? Будешь семейное дело продолжать? Вот. А злые языки обязательно скажут, что, мол, Рысюхин сколько лет крутится, а его всё никак не берут, видимо, совсем бестолковый. И плевать им, что ты сам никуда не просишься.

— Скрыть всё равно не получится, первая же телеграмма, и…

— Скажем так, что твоя способность заинтересовала врачей, и они время от времени будут приглашать тебя для помощи, пока ты на учёбу не уехал. А телеграмма от Корпуса Жандармов потому как они в ту лабораторию обратились, а те тебя посоветовали. До твоего отъезда в Могилёв тех телеграмм вряд ли много будет, а самому тебе покататься придётся, пока все дела примешь. И кто там знает, куда ты на самом деле поехал.

— А какая разница в этой истории по сравнению с тем, что есть?

— Да ты что! Совсем разные вещи же, неужели не понимаешь!

— Вообще разницы не вижу.

— Вот же балбес. Одно дело, если числишься заштатным работником, считай — подручным, которого в штат не берут, и совсем другое — специалист, которого со всем уважением иногда приглашают помочь и подсказать! Совершенно же разное положение и статус!

Попытки доказать, что «внештатный сотрудник» и «заштатный подсобник» это совершенно разные вещи ни к чему не привели. А потом я вдруг осознал, что если бабушке не могу объяснить разницу — то другим, кто так же подумает, никто и объяснять не будет! В общем, бабушкину логику я так и не понял, но принял то, что думающих так же может быть много и согласился с предложенным сценарием.

Тем временем перевалило за шесть утра и в доме стали появляться наёмные работники: тётка Ядя, совмещавшая обязанности кухарки и горничной, а также Семёныч — дворник, истопник, плотник и бабушкин помощник по саду. Третий из них, приказчик винной лавки (и он же в ней грузчик) Лёнька Патрикеев, приходил позже, ближе к восьми и начинал готовить своё заведование к открытию в девять.

Мы с бабушкой закончили чаепитие и перешли в её кабинет, где Ядвига уже убрала с дивана постель. Там мы перешли на обсуждение дел по принятию наследства и их порядка. Тут же вылезла новая проблема, о которой я до этого особо не задумывался: выяснилось, что заниматься этим всем я не могу, потому что мне нечего надеть! Попытки возмутиться бабуля пресекла на корню.

— Дорожный костюм испорчен! Даже если убрать ту жуткую штопку, что ты на себе привёз и сделать всё аккуратно, а не по-солдатски, то и тогда жилет и пиджак тебе никуда на выход надевать нельзя! Скажут — обнищал Рысюхин, в рванье штопаном ходит. Да и брюки тоже пострадали: это только ты по малолетству да твои помощники по мужской слепоте не увидели повреждений на ткани. А там и подпалины, и потёртости, и мелкие дырочки. Да и воняет от них гадостно. Короче, только для работ по саду, а лучше отдать на благотворительность, малоимущим.