— Тебя закрыть, выключить?

— Нет, Босс, корпус защищён, смогу воспринимать изображение непосредственно с камеры ноутбука. Не забудьте чехол и зарядное устройство. Спасибо.

— Не понятно, кто кому служит.

Сели, тронулись, ноут на руках у Дениса.

— Климентий Даниилович, не будете столь любезны продолжить свой рассказ про анализ «Критики чистого разума» русского философа Канта, — распевно и пафосно попросил Денис.

Скосил глаза. Кабыр, надо сказать, тоже. Это Сёгун загнул. Они оказывается с нашим злобным Скайнетом друг друга по имени отчеству величают и ведут разговоры о тонких материях.

Хотел было громко проворчать что нам давно пора деградировать в пещерных мужиков с дубиналами, а не «критику чистого разума» изучать, однако меня опередил железный мозг, промурлыкавший «Да, милейший Денис Михайлович» и начавший свой нуднейший монолог.

Эх. Где там Кабыр с его флехой русского рока?

Вечерело. Дорога привычная, её даже не особо заносит. Спуски, подъемы. Расстояние примерно семь километров, которые мы втроем когда-то преодолели пешком. Трактор, конечно, все сильно меняет. Разведчики не раз и не два обнаруживали дорожки следов чужого транспорта. Ну, не стоило обольщаться, что колесный транспорт останется в нашей монополии. Главное, что несмотря на постоянные опасения никто не доехал до Станции и не попытался её ограбить.

— Тревога! Антон, Денис, Кабыр! Приготовиться! — вдруг взревел ноутбук нечеловеческим голосом.

Нехороший знак. С момента первого «знакомства» Климентий никогда не называл меня иначе чем Антоний или Босс.

— Зафиксированы переговоры группы лиц, осуществляющих перемещение с целью нападения. Предположительно фракция гопников. Многократно использованы обозначения «Тётя Оксана» и «Судья». Триангуляция при помощи радиостанций Базы, Станции и Соты показывает, что местонахождение сигналов перемещается к Заводу со скоростью двадцать-двадцать пять километров в час. Численность вероятного противника не определена. Источников радиосигнала семь. Подаю сигнал тревоги коменданту Ивану Ивановичу, после чего инициирую боевую тревогу на Станции для Мартина.

— Блять! Напугал! Сколько им осталось ехать до Завода!!⁇

— Расстояние менее километра, по прямой до соприкосновения с так называемым «угловым корпусом» две минуты двадцать шесть секунд.

— Пацаны, тормозим, откидываем ко всем херам биндюгу. Оружие к бою.

И мы полетели. Моё сердце разогналось в бешеном ритме. Денис деловито нацепил броник, ноут с Климентием несмотря на его протесты отправился под руль. Даже захлопнувшись, он не выключился и что-то бубнил. Наверное, учился ругаться. Это правильно, живое существо иногда ругается. По ситуации.

Отрывочными фразами распределили роли. Как это часто бывает, никакого осмысленного плана действий мы не имели.

Враги доехали за полторы минуты, нам понадобилось шесть.

— Если проедете в основной створ между гостиницей и угловым корпусом, мы попадём в самый эпицентр боя, — не унимался Климентий в захлопнутом ноутбуке. И продолжил, хотя его никто не спрашивал. — Запасной ход с запада, это ровный участок снега позволяющий пересечь забор, где на участке в восьмидесяти метрах от гостиницы целенаправленно демонтировала колючая проволока.

— Знаю, — процедил я и прибавил хода.

Никогда не разгонял своего кабана быстрее тридцати-сорока, но понимал, что на повышенном дифференциале, при отсутствии прицепа могу и быстрее.

Поднимая облако снега, в лучах внезапно вспыхнувшего заходящего солнца, мы ворвались на территорию завода с западной стороны.

Остановился. Кабыр на едином выходе сиганул в снег, держа в обнимку одновременно СВД и ВСС. Двух своих любимых девушек. И устремился к пожарной лестнице Цеха, которой изредка пользовались те, кто поднимался на крышу, в оборудованные там огневые точки-гнезда.

Теперь, моя очередь выскакивать из кабины. На рулях Денис, в бронике, надевает каску, на коленях автомат, под ногами волоёбит Климентий. Небось просит разрешить ему применить ебучую свирель. Дебил, она же и нас убьёт, от неё нет никакого иммунитета, мы в прошлый раз выжили только потому, что за время дороги оглохли от болтовни Зелёного, а на головах были дурацкие гермошлемы, на которых настоял Майор. Нам тупо повезло.

Я на пулемёте.

Не успели превратить клаас в бронированного монстра. Не сделали сидячее гнездо для стрелка. Мы вообще много чего не успели.

Трактор катился вперед плавно и неумолимо, как само время.

Зато — уже налеплены огневые точки для каждого стрелка, Иваныч не раз репетировал забеги к ним. На башне трактора сделан упор (в будущем там должно появиться что-то вроде станка для стационарного размещения «печенега»). Стоял я просто на коробке. И между мной и гопниками была только остекленная кабина с ухмыляющимся Сёгуном.

Денис врубил максимальную иллюминацию. Зрелищно, к тому же так по нам целится труднее. Взревел двигателем «на нейтралке», дав мне пару мгновений чтобы оценить поле боя.

Нападавших, как верно вычислил Скайнет, семь единиц: разномастных вездеходов, грузовиков-бугфутов, один крытый ремонтный трехосный «урал» с надписью «ГорВодоКанал.Аварийная». По ощущениям, человек шестьдесят боевиков. Это уже далеко не гопники. Пока мы готовились, они тоже эволюционировали.

Посмотрел сквозь тактический прицел. Вы как на ладони, приятели. Я — тоже практически смертник. И мне плевать умру или нет. И Кабыру, который залёг прямо на маковке крайнего гнезда крыши Цеха, примерно на высоте шестого этажа, над нашими головами. Плевать Денису, который копошился в салоне.

Ярость, гнев, боль, отвага или мужество. «Мужество есть лишь у тех, кто ощутил сердцем страх, кто смотрит в пропасть, но смотрит с гордостью в глазах!» — так пел Дядя Валера Кипелов с кабыровской флешки.

Шёл бой. Гопники-боевики «с колена» деловито давили огнём окна углового корпуса, гостиницы, здания Цеха. Тем временем четверо из них посреди двора, в открытом кузове грузовика хэндай с уродливо-большими колесами, разворачивали нечто, напоминающее артиллерийскую установку.

Орудие смотрело в сторону основных ворот Цеха. И плевать, что мы ими никогда не пользовались, даже заезжал я в первый раз с бокового хода. Артиллерия способна «открыть» что угодно.

В какой-то момент головы нападавших стали поворачиваться в сторону ослепившего их трактора клаас.

Он кричит богам:

Я не должен больше вам!

Я смогу,

Все понять и сделать сам!

А. Грановский

Во внезапно наступившей тишине отчетливо услышал треск. Это включились безбожно громкие внешние динамики клааса.

Неужели Денис решил довериться безумному Климентию и погасить всех «свирелью»? При таком раскладе мы победы не увидим.

Музыкальный увесистый бу-бууум. Медленно и ощутимо пошла музыка, тяжелый рок, ударные, струнные, бог весть, что ещё. Акустика гремела так, что её изготовитель был бы горд за своё творение.

Я временно оглох.

Громко, отчетливо, проникая в черепные коробки каждым звуком, каждой буквой и словом, запел мужской брутальный голос:

'Пятый легион, жаворонков перья,

Северная Африка, Римская империя,

От песка и злости СЖАТЫЕ скрипят ЗУБЫ!

Стоптаны, измяты… ровные фаланги,

Цвет пехоты Цезаря выдавлен во фланги.

В ЯРОСТИ слонами жадного царя Юбы!'

Тяжёлый, я бы даже сказал тяжеленный — русский рок.

Пулемёт. Щелчок в режим «огонь». Взвод. Патрон в стволе. Упор. Плечо вперёд. Руки по местам. Прицел, свожу. Приготовился. Рядовой Осоедов к стрельбе готов!

Пулемёт единственное оружие способное нивелировать численное преимущество врага. Конечно, это не совсем так. Эта истина времён Первой Мировой. Но я крепко верил в пулемёт из-за одной конкретной показательной демонстрации.

Сцена «пулемётчика» из кинофильма «28 панфиловцев» одна из лучших сцен в кино. Не только в конкретном фильме, а вообще во всем кинематографе. Так сказать, всех времён и народов.