Обошел строения. Вообще тут своя банька есть и даже колодец (не проверял, может быть, замерз).

В окрестностях хутора наткнулся на широкую звериную тропу. Отчетливо видны следы копытных, раздавленный помёт, кое-где лапы подозрительно похожие на собачьи. Короче, у животного мира тут своя атмосфера. Отошли от города на пяток километров, уже энимал плэнет. Ну, медведей нет, уже хорошо.

Время почти семнадцать. Незаметно пролетело пять часов. Температура всего минус двадцать три. Практически обычная зима.

Девушки принялись обхаживать меня и Дениса, рассказывая, как им понравился дом. Вообще, как большинство мужиков, я довольно плохо понимаю намеки, но в этот раз сообразил, куда они клонят. Дом огромный, крепкий, штук семь комнат, зал с работающей кирпичной печью (во времена суперзимы представляет особую ценность), туалет в доме (и даже ещё работал, только слив «вручную»). Все обжитое, уютное. Новое место, новые ощущения. Ну что, пойду проверять как там колодец.

— Свяжусь с базой, скажу, что остаемся на ночлег.

— А как же бандиты? — выразили сомнения в собственной инициативе девицы.

— После сегодняшнего они ещё долго чихать будут. Какое-то время можно спать спокойно.

Трактор загнали во внутренний двор и укрыли здоровенным куском белой парашютной ткани (это из гаража прапорщика Барбариса). Банки с солениями из погреба пришлось тащить обратно в дом. На улицу просил не выходить, ибо придет серенький волчок и откусит весь бочок. Или медведь.

Дошёл до полузанесенного колодца, откинул шиферную дверцу, закрывающую створ. Внизу темно. Посветил фонариком. Отблески воды. Здорово — не замерзло. Лязгая обледенелой цепью, спустил ведро. Набрал, затарахтел, поднял. А переливать куда? Напряг этим вопросом Дениса, чтобы раздобыл пару пластиковых ведер. Он носил, я поднимал. Натаскали вдоволь. Все же автономность систем жизнеобеспечения в сельской местности, это круто. При этом хозяйство имело и обычный водопровод, газовый котёл, водонагреватель, плиту, умывальники, вполне приличный туалет с унитазом. Само собой — это не работало (кроме унитаза, тот куда-то «смывал»).

В доме хорошо. Тепло. Греет с легким гудением печь. Разожгли керосиновую лампу, Денис поставил на планшете заранее скаченный фильм «Финч» с Томом Хэнксом, где показывали постапокалипсис, радиацию, пылевые бури. В общем, романтика.

Время десять.

Усталость накопилась за последние дни. Глаза слипались, движения стали ленивыми. Нашел в себе силы, щелкнул фонариком, вышел в туалет. Прохладно, но терпимо. В углу в потёртой кастрюле невероятных габаритов поблескивала вода. Сбоку эмалированная кружечка. На стене над умывальником старое широкое зеркало.

Повинуясь внезапному порыву, скинул одежду, тут же вздрогнул от подступившего к коже холода. Посмотрел в зеркало в полутьме туалета.

На меня смотрел всклокоченный, давно не бритый молодой парень, неприятно худой, жалкий, с какими-то потертостями, опрелостями, мелкими ранами, синяками разной степени зрелости, россыпью прыщей на груди. Покрутился. Мда, не Аполлон. Образ жизни веду не очень здоровый, ещё и не высыпаюсь. Вздохнул, накинул термобельё, принялся за свои туалетные дела.

Надо выйти на связь с Базой.

Дом, как это часто бывает, сбоку от фасада имел нечто вроде балкона, в народе именуемое «холодная», то есть промежуточное помещение между двором и комнатами дома, с большими остекленными ещё при Брежневе окнами, стены крашены в выцветший синий. Там стояли всякие банки, ящики с хламом и прочее барахло, элементы стародавней мебели, которые вроде как на улице хранить нельзя, но и дома лишние. Изначально дом стоит на возвышающемся фундаменте, и «холодная» была здорово выше уровня двора, но постоянные снегопады это скорректировали, теперь сугробы покрывали окна на треть.

Взял рацию, вышел в сторону «холодной». Кое-что привлекло внимание. Это «кое-что» смотрело на меня четырьмя парами недобрых желтых глаз на склоненных ко мне волчьих головах через грязные окна «холодной». Твою дивизию! Во дворе волки. И ещё и бесшумные, черти! И меня от них отделяет только хрупкий прозрачный кварцевый кристалл толщиной несколько миллиметров.

Не делая резких движений, спиной «вплыл» обратно в дом. Удерживая взгляд на жёлтых глазах, нащупал дверь, закрыл, лязгнул кованным деревенским запором. Прислонился, выдохнул. В горле откуда-то комок размером с кулак Майка Тайсона. Попробовал его сглотнуть.

— Гме. Кхе. Кхе. Денис Михайлович, можно тебя на минутку. Ай к черту, бросьте всё, идите сюда!

В общем, волки «за» околицей — не приятно. Ещё хуже, когда внутри. От морозов и голода животные озверели, обычно волк человека не тронет, даже в лесу. Но опыт с лагерем в селе Морковино показывал, что эти звери вполне способны атаковать и жилище. Маски сброшены, условности отменены. Каменный век в полный рост и наша пещера даже с огнём нихрена не гарантирует.

— Там на чердаке есть оконце, как для голубей, — прервал мои мысли Денис.

— Ну, значит, чуть-чуть постреляем.

Все поднялись по узенькой деревянной лесенке наверх. Дамы напялили на нас броники (хотя по отношению к волкам это лишнее), мы снарядились всё теми же АКСУ (все магазины заполнены, но без запасных). Эх, не хватает Кабыра.

Стрелять вызвался Денис. Попросил его метить в голову, чтобы если попадёт, то наверняка.

На чердаке темень (огонь не зажигали, чтобы не «палить контору»), валялись пыльные вещи, картины, какие-то свертки, печально сложивший свой раструб патефон. Кстати, вещь, работает энергонезависимо, надо будет забрать. Оконце открыли с большим трудом. Приросло. Оно было квадратным, небольшим, обзор давало только Денису. С одного из торцов дома имелась низенькая герметичная дверь, возможно, выходящая на один из участков крыши. Поразмыслив, решил её не трогать — снега навалило так, что волки способны прыгнуть на крышу, пролезть и мы бы сами им организовали сытный ужин.

Сёгун посозерцал вид в окне, потом жестом предложил остальным.

Во дворе сравнительно темно, но не так чтобы совсем. Мутными пятнами за окном мелькали звери. Не рычат, не воют. Охотники хреновы. Но и вверх не смотрят. Сглотнул. Отодвинулись, дали стрелку простор. Стрелять в движущуюся тень, даже со сравнительно близкого расстояния, задачка непростая.

Когда напряжение уже было можно резать ножом, Денис раскатисто выстрелил, и, одновременно с этим, на ультразвуке взвизгнули девушки.

Стрелок повернулся, глаза сверкнули гневом.

— Что вы меня пугаете??? Я сейчас чуть инфаркт миокарда не словил. Рубец в палец!

Снова выглянули в окно. Посреди двора неподвижно лежал плохо различимый волк. Больше никаких признаков органической жизни. Просунув руку с заранее принесенным железнодорожным фонариком, принялся водить лучом. Вообще обзор у нас не идеальный. Но — всё ещё никого.

Оставив наблюдателей наверху, спустился, зашёл в «холодную», тут же вспомнил что нужно было выйти на связь, отмахнулся от этой мысли, принялся светить через окна по двору. Никого? Никого. Для волков наш выстрел тоже был некоторой неожиданностью, напомнившей им причину, по которой волки не связываются с людьми даже в лесу. Человек опаснее волка. Причем, неожиданно опаснее.

Эта мысль подстегнула меня. Несмотря на то, что мои наблюдатели такого поведения не одобрили бы, тихонечко открыл парадную дверь (вопреки стереотипам, она была отлично смазана и не скрипела), поправил АКСУ и вышел на снег.

Освещая себе путь фонарём обошел хозяйство, едва не наступил в кучу волчьего дерьма, вышел во двор, с другой стороны. Посмотрел на оконце, где «тулились» лица троих моих спутников.

— Эй, это опасно, — даже в темноте было видно, что Арина хмурится.

— Нет. Никого нет. Затащу тушу волка в «холодную», завтра придумаем что делать. — Кстати, моё поздравление, Маэстро, пуля попала в основание головы. Выстрел как у киллера со стажем.

Когда человек не знает,