Бросил горсть черной смерзшей земли, Денис с Кабыром повторили. Последним кинул горсточку Алик. Помолчали. Стали закапывать. Про крест не подумали. Чёрт. Уплотнили грунт, навалили грязного снега, место смотрелось инородным мутным пятном на белоснежном снегу.
Пошли назад. Надо чаю выпить, а то простынем все после такой физкультуры. Или чего покрепче.
* * *
Пока пили чай, с грохотом сбиваемого с обуви снега пришёл Иваныч с каким-то мужиком.
— Сабиров, — представился и подал руку он. — Ханиф Назифович. Можно просто Хан. Иваныч позвал к вам и с переездом помочь. Ещё Аяз будет, младший брат.
Хан не соответствовал образу воинственного и жестокого повелителя степных орд. Лет пятидесяти, седой как лунь, лицо вполне европейское, доброе, открытое, вокруг глаз сеточка морщин от постоянной улыбки. Он и сейчас добродушно и рассеянно улыбался, блуждал глазами, кивал.
Пока дожидались этого самого Аяза, экипировались.
На мне автомат, надел его «по-партизански», на спину, стволом вниз (он заботливо замотан тряпочкой, прижатой женской резинкой для волос, чтобы снег не попал внутрь), прикладом вверх. Чуть что, чтобы перехватывать снизу набок и вперёд в боевое положение. Потренировался. Получается. Настоял, чтобы все были более-менее вооружены. В дальнейшем это даже не обсуждалось. За территорию Завода без оружия не ходили.
Пока все собирались, одевались, копошились, вышел к вскрытым авто, лопатой откопал капот ближайшего. Старый облезлый «форд скорпио», некогда синий. Вроде. Пойдет. Отжал, орудуя монтировкой, варварски снял с креплений (почти без повреждений), получился целый капот отдельно от остальной машины. Перевернул, привязал к креплениям полосатый буксировочный трос. Получается неплохая «волокуша». Всё проще чем нести. Где бы санки достать, было бы огонь.
Пришёл Аяз. Лет сорока, мхурый, сердитый, воровато озирался, на плече нечто, напоминающее охотничье ружье в чехле.
Выдвинулись толпой. Двое Сабировых, Иваныч, я с парнями, Дядя Ярик. Девчонок оставили в лагере.
Дошли до многоэтажки Иваныча и Библиотекаря. Вытащили из квартиры и распределили вещи. Нагрузили волокушу. На этой стадии нам бы насторожиться. Топтались так долго что нас могли сто раз «срисовать». Снег всё идёт. Готовы, ничего не забыли? Супруга Иваныча с ребенком в хвосте колонны. Я с Аязом в «голове», Иваныч замыкающий. Построились, пошли.
Идём, пыхтим, по сторонам смотрим. Справа в очередном дворе ряд гаражей, тёмно-зеленых, ржавых, занесенных почти под крышу. Стоят себе и стоят. Народа никого, только иногда в окнах бледные испуганные лица мелькают.
Внезапно слева, за детской площадкой резкий пронзительный свист. Почти сразу же рядом, справа, из-за этих чёртовых гаражей, такой же громкий свист.
— Тревога, — пробормотал я. Надо бы кричать, орать, махать руками, но не сообразил. Пригнулся, движением плеча сбросил сумки, одновременно заученно подхватывая автомат. Приклад к плечу, передёрнуть затвор — клац, ладонью по предохранителю вверх.
Бух-бубуууух. На крыше гаража показалась искажённая рожа и поспешила разрядить в меня обрез с дробью. Это я позже осознал. Из-за того, что я пригнулся «на колено», когда услышал свист, заряд прошёлся над головой, только пара дробинок тренькнули воротник. То есть — заряд прошёл в миллиметрах от меня.
Аяз к тому времени уже кувыркнулся куда-то влево, в сугроб. Быстрее чем я пригнулся.
Как в замедленном кино, встал на колено, уперев автомат, в едином движении прицелился, совместив прицельные мушки и вдавил спусковой крючок. В лицо гаражного гоблина. Ожидал услышать очередь. Бахнуло одиночным. Гоблин исчез. Сорвал с пояса подаренный Иванычем нож, придерживая автомат, птичкой взлетел на гараж. Отчего-то я был уверен, что, если гоблин успеет перезарядить, мне каюк. Их там оказалось двое, один протяжно выл «Сааааня». Поднял взгляд на меня. За спиной протяжно и раскатисто гремели выстрелы. На задумываясь рубанул наотмашь тесаком по морде. Он отскочил. Повернулся ко второму. Ударил в шею, сверху вниз, по самую гарду, потянул, извлёк, снова повернулся к первому, подраненому. Падла. Он змеёй скользнул в дырку решетчатого забора и стал убегать как собака, на всех четырёх. Повалил «Саню». Со взмахом ударил медным наконечником по лбу. Глухой удар. Обхватил нож обоими руками ещё раз вбил в незащищенное горло. Кровь вышла фонтанчиком, тело противника даже не дернулось.
Так. Обратно на крышу гаража. Оттуда увидел, что Иваныч резко и зло лупит кого-то еще стоящего небольшим разделочным топором. Кровь и мясо летит ошмётками. Автомат к бою. Выцеливаю. Денис техничными взмахами своей монтировки сломал ещё одному нападавшему ногу, Кабыр легко уворачивается от беспорядочных взмахов здоровенного гопника. Шаг. Вонзает ему штык в грудь, в район сердца. Мгновение. Шаг назад. Нападавший падает «как озимые». Хакас спокоен как танк. Рядом ещё трое тел. И от гаража в сторону драки крадется Аяз, весь вжавшийся в дымящуюся вертикалку.
Отбились?
Скатился вниз, к убитому мной гоблину. Стрелял он. Крошечная дырочка в верхней губе. Во рту кровавая каша. А вот и обрез, ещё горячий, гильзы внутри. Этого решил обыскать. Коробка толстых ружейных патронов, опустошена на треть. Складной нож. Пакет с травой. Золотая печатка (или подделка). Сидит плотно, резать не стал. Три телефона, севшие (забрал айфон). Кастет, свинцовый. Удостоверение охранника ЧОП, фотка явно не его. По карманам всё. Ещё мне нравится дубленка, новенький ремень и теплые спортивные ботинки, тоже новые. Без тени сомнений снимаю всё что понравилось. Хватаю в кучу и возвращаюсь к полю боя.
Иваныч и Аяз тоже осматривают убитых, спокойно, деловито. Резкий взмах топора по голове раненого Денисом гопника. Я кидаю свои трофеи на волокушу. Жена и ребёнок Иваныча возвращаются, она закрывает ему глаза чтоб не видел трупы. Сердце сжимается, пацану лет пять.
Объективно прошло не больше минуты.
Денис сидит. Кабыр в расслабленной позе оглядывает двор сквозь козырек рукавицы. Где Алик? Дьявол, он лежит. Одновременно с Аязом бегу к нему.
Ранен. Аяз распахивает его куртку, ощупывает живот.
— Ножевая рана в подреберье. Иваныч, сруби вот то и то деревце, делаем волокуши. Антон, сними с боевиков ремни и обувь. Скорее, пока подкрепление не нарисовалось.
Ускоряемся. Тащим волокуши со стонущим Аликом, вещи. Быстрее, скорее. Не успокоились пока не зашли все в цех и заперли его за собой.
Побросали вещи. Молчим. Тишину нарушает Лиза, привлекает супругу Иваныча, зовут её Наталья.
— Пойдемте покажу что тут и как.
Дядя Ярик закуривает. В драке он не принимал участие, но, надо сказать, к его чести — и не сбежал. Справились. Все живы, только Алик ранен. Что я помню про первую помощь?
Хан с Аязом помолчали, пожали нам руки, ушли. Притаскиваем раненого к костру, кладём на кушетку. Огонь поярче. Вроде рана не страшная, но с ним начали хлопотать девчонки. Почувствовал шевеление червяка ревности. Прочь, не до сантиментов сейчас. Скидываю рукавицы, шапку, автомат. Проверяю выдыхающих пар и стресс Дениса с Кабыром на предмет анатомической целостности.
Достаю из запасов Капитана Моргана, фужеры. Так. Алику нельзя. Семь емкостей. Разливаю. Молча чокнулись, выпили. Потом ещё по одной, за Андрея, не чокаясь. Его знал только я и то минут пятнадцать, но он дал нам грузовик вместе с магнитовскими припасами. Вроде отпускает. Дядя Ярик затягивает ещё одну сигаретку.
Повернулся к Кабыру.
— Первая кровь?
Он не стал уточнять, сразу понял о чём я. Вздохнул, сощурил ясные тёмно-карие монгольские глаза, кивнул. Чертовски рад что солдат Чингисхана в этой истории на моей стороне.
— Если станет тяжко или захочешь поговорить. Есть я, есть Иваныч. Не молчи. Лады?
— А ты сам? — спросил инженер-энергетик, который оказывается ещё и топором шинковать умеет.
— Мой? На второй день, Лизку спасал от изнасилования. Монтировкой. Нет, мне не было жалко и душу не тронуло. Я жалость потерял как Андрея грузил в борт и потел от страха пока технику отгонял. Уже рассказывал. А ты?