— Спать.

— Как…спать⁈

— Каком кверху, — насупился Дивин. — Ну чего зенки вылупил? Меня после ночи подняли, в штаб вызвали, а отдохнуть не дали. Башка трещит, словно с похмелья. Так что я сейчас обратно в землянку и придавлю минут так шестьсот.

— Охренеть! — снова сказал старший лейтенант и уставился на Григория очумелым взглядом. — Вторая Звезда и…спать пойду! — два других летчика тоже смотрели на Дивина с недоумением.

— Да что ты привязался-то? — обозлился экспат. — Да, именно: спать. Мне Шепорцов разрешил к себе в полк смотаться, так что отдохну сейчас и вечером на У-2 к своим ребятам наведаюсь. Сначала у них награду обмоем, а уж потом, как вернусь, и с вами посидим, обещаю. Не боись, не зажму выпивку. Все, извините, братцы, пойду я пока.

— Опять ты меня обскакал, Кощей, — с притворным сожалением сказал Прорва под одобрительный смех всех собравшихся в летной столовой. Майор Воронцов вместе с Багдасаряном порывался устроить полковой митинг — штука ли, дважды Герой Советского Союза у них появился? — но Григорий уперся и отказался наотрез. Не лежала у него душа к пышным церемониям, хоть убей. Одно дело, посидеть с немногими оставшимися еще в штурмовом полку «старичками» и разделить с ними нечаянную радость, и совсем другое — сидеть свадебным генералом и слушать трескучие казенные фразы.

— Какие твои годы, — усмехнулся Дивин. — Нагонишь еще.

— Эх, не скажи, Гриша, — закручинился Рыжков. — Ты же сам все прекрасно понимаешь: мы в самом пекле постоянно, со смертью в орлянку играем. Сегодня жив, а завтра…

— Брось ты тоску нагонять, — бросил с досадой Валиев. — Что ты все в последнее время то и дело про смерть вспоминаешь?

— И то верно, — кивнул Прорва. — Давайте лучше выпьем за моего лучшего друга и тезку! — он поднял кружку с водкой и протянул ее к экспату. — За тебя, Кощей!

— Когда возвращаться думаешь? — подсел к Дивину майор Карпухин.

— А хрен его знает, — мотнул головой Григорий. — Вы же знаете, приказ генерала Громова. Летаю пока на бомбере, бью немчуру по ночам. Сейчас вот на их истребителей переключился. Кстати, нам недавно станцию радиолокационную подтянули, так дело сильно продвинулось. Пусть и не слишком надежная техника, но все равно существенно подспорье.

— Как же, слыхал, — закивал контрразведчик. — РУС-2, если не ошибаюсь. Видел я справку обзорную по ней. Не совсем, правда, уяснил, как она фурычит, — Дмитрий Вячеславович смущенно улыбнулся.

— Шикарная вещь, доложу я вам, — улыбнулся Дивин. — Благодаря этой станции мы заранее можем определить, сколько и даже на какой высоте фрицев летит. Ребята из обслуживающего персонала руку набили и теперь даже довольно точно говорят, какой именно самолет засекли. Вроде как по размеру и яркости метки на экране видно, где бомбардировщик, а где истребитель.

— Ничего себе, — поразился Карпухин. — До чего, оказывается, техника дошла. И далеко она так видит?

— Да, пожалуй, километров на сто точно добивает, — прикинул в уме экспат. — Может, чутка подальше. Поэтому, можно сказать, что нынче мы прозрели. И теперь бьем гадов не только благодаря моим способностям.

— Кощей, а вот, кстати, можешь нам помочь в одном деле? — спросил вдруг Григория Воронцов.

— В каком именно?

— Приказ мы из дивизии получили, — комполка досадливо дернул щекой. — Второй день гадаем с Зотовым, как ловчее его выполнить, да пока что-то туго идет. В общем, велено заблокировать и проштурмовать аэродром под Никополем. Там нынче драчка разворачивается нешуточная — место уж больно важное и для нас, и для фрицев.

— И что в нем такого? — удивился экспат.

— Марганцевые месторождения неподалеку, — просветил его Зотов. — А это первейшее сырье для выплавки высокопрочных сортов стали. Смекаешь? Потому фрицы в никопольский плацдарм вцепились и никак оттуда уходить не желают. По данным разведки там не только наземных войск до черта, но и большая часть их 4-го воздушного флота сосредоточена. А ты, небось, помнишь, какие зверюги там обретаются.

— «Удет», — прикрыл глаза Григорий. — Знатные вояки. Немало они нам крови попортили.

— Вот-вот, — скривился Воронцов. — Нынче из-за распутицы ни мы, ни гансы не летаем толком, поэтому возникла мысль застать этих галлов на земле и хорошенько им врезать. Заодно пехоте поможем.

— Чего ж мне об этом никто не говорил? — удивился экспат. — В бомбардировочном полку ведь взлетная полоса специальными плитами оборудована, так что подняться в воздух не проблема. Дали бы команду, давно уже навестил бы их ночью, да приласкал, как следует.

— Кто ж его знает, почему тебя к этому делу не привлекли, — тяжело вздохнул Зотов. — Бардак наш обычный. Как говорится, правая рука не знает, что делает левая.

— Погоди, Алексей Алексеевич, — поморщился Воронцов. — Тут ведь не все так просто. Понимаешь, Кощей, покрытие это для ВПП — штука редкая[2]. Их и так по пальцам одной руки у нас на фронте перечесть можно. Для тебя, понятное дело, выделили. А нам кто его даст? Вот и вязнем в грязи по уши.

— Я слышал, истребители какие-то шторки из фанеры для радиаторов охлаждения приспособили, — влез в разговор Прорва. — При взлете летчик их прямо из кабины с помощью специального тросика сбрасывает и мотор не забивается.

— Тросики, фанерки! — раздраженно махнул рукой Зотов. — Ерунда какая-то.

— Хорошо, что предлагаешь? — устало спросил Воронцов. — Ждать, пока мороз вдарит и местный чернозем прихватит? Так не дадут нам с тобой столько времени. Командование ждет результат здесь и сейчас!

— Давайте так, — сказал экспат. — Я по возвращении в бомбардировочный полк переговорю с подполковником Шепорцовым. В принципе, он мужик неплохой, поэтому думаю, что палки в колеса вставлять не станет. Попробую уломать его и навещу старых знакомцев. А следом и вы подтянетесь. Ну а если не согласится, то я на «ильюшине» хоть со шторкой, хоть с метлой слетаю.

— Чем можем помочь? — деловито поинтересовался Воронцов. — Ты только скажи.

— Давайте прикинем, — задумался Григорий.

[1] Автор в курсе, что Н. А. Булганин был Членом Военного Совета Западного фронта, который в реальной истории в указанное время воевал на другом направлении. Но, будем считать, что герой книги «раздавил бабочку» и кое-какие детали теперь не совпадают с известными нам событиями, датами и т. п.

[2] ВПП — Взлетно-посадочная полоса

— Опять этот чертов снег! — Матюшкин с досадой посмотрел в небо, затянутое густой пеленой облаков. — То начнется, то закончится.

Дивин поднял воротник своей летной куртки. А что тут скажешь, погодка и в самом деле аховая. Набухшие серые тучи идут над землей низко-низко, да еще так плотно, будто воинский эшелон по железной дороге — не видать ни конца, ни края. Мокрый снег падает в раскисшую землю, над которой резкими порывами гуляет и нахально бьет без устали по технике и людям пронизывающий холодный ветер. Экспат нынче в полной мере прочувствовал смысл местной поговорки про хорошего хозяина и собаку. Даже Шварц сидит сиднем в их прокуренной насквозь землянке и выходит наружу только вместе с хозяином. Сделает по быстрому свои дела и назад. И то, вид у кота при этом настолько возмущенный и обиженный, что не знаешь, то ли плакать, то ли смеяться. А все из-за того, что ящик с песком в качестве туалета меховой подонок почему-то невзлюбил и демонстративно игнорировал. И когда ему требовалось по нужде, то просто садился у двери и начинал громко и скандально орать до тех пор, пока кто-нибудь из летчиков не вскакивал со своего и места и исполнял перед ним роль швейцара.

— Снова пехота в атаку пошла, — прислушался к далекой артиллерийской канонаде на западе Григорий. — Третий день атакуют.

— И все без толку, — поморщился Матюшкин. — Я вчера в штабе случайно услышал, как комполка очередной втык от командира дивизии получал. Мол, никакой поддержки наземным войскам не оказываем. А как тут ее оказать, если взлететь невозможно? Проклятая погода!