— И как он умудрился выхлебать полкружки подгорной отравы⁈ — беспокойство за Сперата прошло, и ему на смену подступило глухое раздражение.

Марцил сгрузил руку Сперата на одного из своих. И они деловито поволокли моего мычащего оруженосца наверх, предварительно спросив, где находятся наши комнаты. А Марцил остановился рядом со мной и сказал:

— Ну, Сперат даже не вошел в десятку лучших…

— Это же была игра на точность! И вы, вроде, метали дротики. А у него был арбалет! — поразился я.

— Да, он тоже думал, что легко победит, — покивал своей лысой башкой Марцил, не переставая ехидно скалиться. — А потому сильно расстроился, когда случилось то, что должно было случиться, и он проиграл. Конечно же, он решил немедленно победить в другой игре. И увидел, как люди соревнуются в том, кто сколько выпьет. И Сперат бросил вызов…

— Понятно!.. — перебил его я. — Но почему ты трезвый, ты что, не участвовал в этом соревновании?

— Вождь угла должен быть сильным и мудрым! — поднял вверх палец Марцил. — Сильным, чтобы побеждать в битвах, и мудрым, чтобы не ввязываться в битвы, в которых нельзя победить!

И он снова раскатисто расхохотался, запрокинув голову назад.

— То есть, ты — сильный и мудрый вождь угла? — хмыкнул я. Марцил, продолжая улыбаться, небрежно кивнул.

— И сколько же у тебя людей?

— Это не важно, — отмахнулся Марцил. — Завтра я принесу грибного отвара. Это ужасная дрянь, пить которую можно только под угрозой смерти. Сперату как раз будет казаться, что он умирает, так что он его выпьет. И ему станет легче. Но я хочу видеть, как ему будет плохо, пока он его пьет! — это чудище явно смаковало будущие страдания моего оруженосца от предстоящего похмелья.

Впрочем, с другой стороны, Марцил планировал помочь. Похоже, у Сперата и в самом деле появился здесь друг. Потому как именно так и поступают друзья.

— Подожди меня тут, я быстро! — сказал я, и бегом отправился наверх. Наскоро проверив, как устроили Сперата, я подхватил стоящий в углу молот, и спустился вниз. Марцил и его люди ждали во дворе гостевого дома. Лысый бородач смотрел на меня уже без улыбки.

— Хочу сделать тебе подарок, — сказал я, и протянул ему молот.

Марцил взял его, почему-то не торопясь благодарить. А потом подозвал жестом парнишку лет двенадцати, у которого за спиной был тюк из козлиных шкур. Марцил запустил туда руку, и достал короткий дротик с массивным наконечником.

Как я уже знал, оружие на праздниках при себе носить было нельзя. Только традиционные ножи. Нам, как чужестранцам, делали послабление. Но сами горцы, если было нужно пронести оружие, предпочитали прятать его в шкуры, и отдавать их подросткам.

— Второе сверху, с трещинкой. Похоже на тупую рожу Лардо со шрамом, — негромко сказал Марцил. Я не сразу понял, о чём он говорит. Он показал дротиком. Проследив за направлением, в которое смотрело хищное жало, я увидел аккуратные, слегка потемневшие от времени кругляши сруба конюшни. Одно из бревнышек, размером с блюдце, действительно было с заметной трещинкой. А потом Марцил размахнулся, короткий дротик с тихим свистом пролетел метров двадцать, и воткнулся прямёхонько в это бревно.

Мелкий пацан бросился вытаскивать дротик. А я мысленно присвистнул. Я бы и из арбалета вряд ли попал в такую небольшую мишень. Да и Сперат, пожалуй, тоже… Только нанятые нашей семьёй лучники с Туманных Островов смогли бы повторить этот трюк. Про их меткость ходили легенды. Но чтобы вот так, дротиком!.. Наконечник в дерево сантиметров на десять вошёл. Страшной силы удар! Кольчуга, пожалуй, не выдержала бы.

— На левую руку мы надеваем щит. На голову — шлем. И берём три малых, и один большой дротик. Так мы выходим на битву. Так выходили на битву наши предки. Так мы защищаем эти горы, — заговорил Марцил. — Это древнее искусство, которому много лет. Оно передается от отца к сыну. А Лардо, которого ты так любишь, просто никто. Он дурак, думающий что, чем больше дубина, тем сильнее он в бою. Я знаю, как ты познакомился с ним. Он привёл коз на продажу в Караэн. Как ты думаешь, неужели нет места поближе, где можно продать своих коз?

Он выделил голосом слово «поближе». Я раздраженно дернул плечом и тут же мысленно отвесил себе подзатыльник. Никогда нельзя дергаться на людях. Нельзя терять лицо. Тем не менее мое раздражение вырвалось из меня в короткой фразе. Хорошо, хоть я сумел сказать это спокойным тоном:

— Да, я уже понял, что Лардо украл этих коз.

Марцил пожал плечами и продолжил:

— И остальные, с кем ты встречался в эти дни, такие же. Они воруют у людей из долины, у людей с гор, сами у себя, и надеются обворовать тебя. Просто знай, друг моего друга, что ты никогда не сможешь купить настоящих воинов в Бурге. Только тех, кто любит продавать коз вдали от дома.

Марцил развернулся и, не спеша, двинулся прочь.

— Я уже понял, что ошибся! Лардо — не тот, кто мне нужен. Ведь я ищу не наёмников, а союзников, — сказал я удаляющейся лысине горца. Она замедлила шаг, прислушиваясь. Я посчитал это хорошим знаком, и продолжил. — Неужели тот, кто правит Караэном, не сможет ничего дать жителям Горной страны? Ничего такого, за что стоило бы сражаться?..

— Дать?.. — Марцил обернулся. Он был серьёзен, а его глаза — пытливо прищурены. — Дать… Знаешь, человек из Караэна, что когда-то, не очень давно, Бург стоял прямо посередине нашей страны. А сейчас он стоит прямо на границе! Дать… Я не знаю, что Караэн нам может дать… Но я точно знаю, что он нам мог бы ВЕРНУТЬ!..

Последнее он сказал, зло повысив голос. И некоторое время стоял так, в напряженной позе, сжав кулаки. А потом, сделав глубокий вздох, вымученно улыбнулся.

— Но, в любом случае, с такими вопросами тебе следует обращаться к старейшинам. Советую сделать это уже завтра, ведь праздник на исходе. Иначе тебе придётся ждать до следующего года.

На следующий день я, в сопровождении слегка зеленоватого Сперата и обеих девушек, стоял перед потемневшим каменным Домом старейшин. У входа толпилась кучка народу. Как я понял, тут шли разбирательства, и велись судебные тяжбы. Ко мне подошёл горец — неожиданно, с вощёной табличкой и стилосом в руках.

— Имя и цель визита?

— Магн Итвис с сопровождающими, — ответил я. — Цель визита — установление дружеских и добрососедских отношений с людьми гор.

— Ма-а-агн И-и-тви-и-с… — повторял тем временем писарь, диктуя сам себе. И только записав моё имя, вдруг понял, что именно написал. Его глаза расширились, и он взглянул на меня внимательнее. Я был при параде, как и Сперат. Выудили из седельных сумок бархат и золотые цепи, напялили броню и оружие. Девки, скромно стоявшие позади, остались в местной одежде, выглядевшей лучше, чем их старые платья.

— Жди… Те… Прошу меня простить!.. — растерянно проговорил писарь. На середине фразы он развернулся, и кинулся к страже. Подбежав к главному, что-то заговорил, показывая на меня. Тот зыркнул в мою сторону, и скрылся в Доме старейшин. Минут через десять нас пригласили внутрь, предварительно вытолкав рассерженных и недоумевающих посетителей.

— Говори спокойно, но коротко и по делу, — давала мне последние наставления Эглантайн. — Не отвечай на возможную грубость. Старейшины редко велят убивать посетителей. И всех, кого убили в этом Доме, убили за оскорбление. Даже если оно было спровоцировано.

— Оставьте оружие, — нам заступила дорогу охрана.

Мы со Сператом отдали свои мечи и кинжалы. Эглантайн и Гвена невозмутимо развели руками, показывая что у них ничего нет, кроме сумок. Пиломеч Гвены и мегасабля Эглантайн лежали в «жадносумке», висящей на боку ведьмочки. Там же находился и взведённый арбалет Сперата. Оставалось надеяться, что эти предосторожности не понадобятся.

— И главное, не бойся, — шепнула Эглантайн, когда мы вошли в пахнущий ароматным дымом полумрак. — Они чуют страх.

Уж не знаю, что чуяли остальные, и что там чуяли старейшины, но сквозь запах жженной ароматной травы я чуял упадок. Здание было только до половины каменное. Причём в стенах виднелись «П»-образные арки собранные из внушительных камней, пространство между которыми было заложено диким камнем с глиной вместо раствора. Как будто дети превратили Стоунхендж в свою халабуду, использовав подручные материалы. Крыша опиралась на кривоватые деревянные столбы, и закрывала только часть внутреннего объёма, оставляя посередине здоровенное «окно» в потолке. И это было очень кстати, поскольку посередине Дома Старейшин был открытый очаг — выложенная камнями яма с кострищем, размером с джакузи. Дым из кострища уходил через дыру в крыше. Жаль, что не весь.