В марте 1929 г. было получено письмо от полпреда СССР в Норвегии А.М. Коллонтай о готовности проф. К. Штермера принять на себя заботу об изготовлении нужных КЯР фотоаппаратов для съемки северных сияний. КЯР приняла предложение через Управление делами АН^[118].

Доктор С.А. Шенк (профессор Университета в Монтане) благодарил КЯР за книги С.Н. Недригайлова, которые он получал. Он выразил пожелание и дальше получать всё, относящиеся к лесам Якутии^[119].

Из Бюро погоды департамента земледелия США Павел Владимирович получил три изданные ими книги о предсказании погоды^[120].

Виттенбургу представлялось совершенно естественным пригласить для работы в Якутской экспедиции эмигрантов, ранее работавших на Крайнем Севере, как например профессора И.П. Толмачёва (США), с которым он был в переписке, или геолога Л.М. Цурмюллена (Германия), который прислал заказанный Витенбургом инструментарий для северных отрядов (что вскоре так заинтересовало ГПУ).

В это время П.В. Виттенбург получил много приглашений на заседания разных научных обществ и комитетов – Комиссии по истории знаний, Института изучения Севера, Общества изучения Сибири, Урала и Дальнего Востока, Общества распространения естественноисторического образования и многих других.

Кроме того он получал просьбы выступить с докладом о работе Якутской экспедиции от институтов и общественных организаций, в том числе даже Общества политкаторжан.

Местком академии тем временем приобрел некоторую власть и потребовал от КЯР освободить для него помещения для заседаний. Последовали предложения сотрудникам КЯР участвовать в культпоходах, им организуемых. КЯР со своей стороны предложила заменить их лекциями по полярной тематике на заводах и в рабочих клубах.

КЯР получала многочисленные просьбы молодежи о содействии поступлению в вузы Ленинграда.

Многие вдовы ученых, чьи мужья работали в Арктике и там погибли, обращались в КЯР с просьбой о социальной помощи. Академии большей частью удавалось добиться пенсий или пособий для них. В то время в общегосударственном масштабе СОБЕС еще не функционировал. Строительство Ляховской аэрометеогидростанции. Вечер памяти Р. Амундсена в ЛГУ

Параллельно с подготовкой плана работ Якутской экспедиции на следующие пять лет, 1930–1935 гг., и помощью Якутской республике в разработке плана первой пятилетки 1928–1933 гг. Президиум КЯР был занят обеспечением строительства на острове Большой Ляховской аэрометеостанции. Первая смена зимовщиков была укомплектована: начальник станции Н.В. Пинегин, геолог М.М. Ермолаев, гидролог К.Д. Тирон, географ-биолог А.Н. Смесов, радист В.В. Иванов, моторист В.И. Ушаков, рабочий В.И. Бадаев.

Приборы и аппараты для станции были собраны из разных источников – радиостанции на длинных и коротких волнах изготовили ленинградские заводы, приборы для измерения почвы прислали из Торонто, кое-что из деталей подарило управление Военно-Морского флота, был построен и разобран заранее домик норвежского типа. Станция получила из Норвегии моторный катер, названный «Меркурий Вагин» (в память первопроходца, якутского казака, погибшего на этом острове). Личный состав отряда с тридцатью ездовыми собаками и частью инвентаря и разобранным домом погрузили на шхуну «Полярная звезда». Шхуна взяла курс на остров Большой Ляховской, на буксире следовал «Меркурий Вагин».

Первая радиограмма Н.В. Пинегина КЯР от 26 ноября 1928 г.: «Доношу: Ляховский отряд составе девяти человек отплыл шхуне Полярная звезда из Тикси 9 августа после продолжительной борьбы со льдами прибыл мысу станции 26 августа, высадились 1 сентября. Шхуна Полярная звезда ушла Тикси остались часть снаряжения, инструментария, доски, главная радиомачта, уголь. Ляховская аэрометеогидростанция функционирует с 21 сентября, походные наблюдения велись с 20 июля. Наружные строительные работы закончены начале октября. Постройка возведена без отступления от плана. Система дома весьма удачна, дом совершенно тепл, несмотря на отсутствие второй наружной обшивки, крыши и слоя опилок на потолке.

Открытие радиостанции задержалось причине жестоких ветреных погод половины октября, радиомачта 20 м поднята 28 октября. Настоящее время оканчивается внутренняя отделка, строится баня, изготавливается мебель. Осенние экскурсии не состоялись причине позднего прибытия, чрезвычайного осложнения всех работ в условиях начала полярной зимы и недостатка материалов оставшихся Тикси. С половины ноября все стационарные работы будут развернуты полностью, жизнь станции войдет в норму.

Ввиду необходимости закончить мелкие работы и меблировку оставляю на зимовку плотника. Организуйте прием наших аэрометтелеграмм посредством полярных станций гидрограмм. Счастлив засвидетельствовать бескорыстность сотрудников в чрезвычайно тяжелых условиях работы. Сотрудников отряда приветствую завершенного трудного дела. Пинегин»^[121].

В ответ Академия наук 28 ноября отправила радиограмму Н.В. Пинегину через Якутск: «Президиум АН и КЯР приветствует Вас и персонал Ляховской станции с крупным достижением, имеющим международное значение. Радио 26 ноября было встречено общим восторгом и уверенностью дальнейшей благополучной работе на благо науке Союза и процветания Якутии. Искренне желаем благополучия дружной совместной работе. Примите и передайте сотрудниками благодарность Академии за проявленную самоотверженность.

Ольденбург, Комаров, Виттенбург»^[122].

Ученый секретарь в тот же день послал в радиовещательную станцию Северо-Западного управления связи публикацию с текстом телеграммы Пинегина и пояснением, что это первая советская обсерватория в полярных странах после станции на Маточкином Шаре. Н.В. Пинегин сообщил, что на острове вся вода замерзла, катер некуда поставить, питьевой воды нет. Физические и моральные трудности не снизили энтузиазм исследователей.

В ближайшее время недостаток оснащения станции («Полярная Звезда» могла взять только часть необходимых грузов) и трудности продовольственного снабжения усложняли работу. Н.В. Пинегин сообщил в КЯР, что он вместе с К.Д. Тироном и рабочим направляется для закупки продовольствия авансом по льду через пролив Дм. Лаптева в поселок Казачий в устье реки Лены^[123].

Пинегин просит Виттенбурга составлять сводки новостей науки, полярных и общих дел и передавать их регулярно. «Эти сводки сильно сблизили бы нас с культурным миром».

Когда закончились все строительные работы, члены станции занялись своими профессиональными обязанностями.

В 1929 г. произошла смена зимовщиков. Президиум КЯР предложил Виттенбургу на ближайшем заседании Полярной комиссии поставить вопрос перед С.С. Каменевым о необходимости поддержки Ляховской станции в отношении транспортных средств. Просьба осталась безрезультатной.

Н.В. Пинегин и М.М. Ермолаев получили обширный интересный научный материал за время работы на острове; вернувшись в Ленинград, они прочли доклады на общем собрании КЯР в помещении Зоологического музея АН. Их отчеты печатались уже после 1930 г. в изданиях разных учреждений – АНИИ и РГО. В 1930 г. Постановлением СНК СССР Ляховская аэрометеостанция получила всесоюзное значение и соответственное финансирование. Научное руководство принадлежало Гидрометеокомитету, административно она подчинялась Якутской геофизической обсерватории^[124].

Вплоть до конца 1960 г. Ляховская станция снабжала регулярными сведениями о метереологическом и ледовом состоянии моря Лаптевых, пока не сгорела^[125].

В декабре 1928 г. П.В. Виттенбург организовал в актовом зале ЛГУ заседание, посвященное памяти Роальда Амундсена. Летом этого года Амундсен погиб во льдах Арктики на своем самолете «Латам» во время поисков потерпевших крушение участников экспедиции Умберто Нобиле. Следы самолета и место гибели его найти не удалось, несмотря на усилия многих стран. Гибель Р. Амундсена для полярных ученых была большим ударом.

Заведуя кабинетом полярных стран на Географическом факультете ЛГУ со времени вступления Географического института в качестве факультета в университет в 1925 г., П.В. Виттенбург был утвержден штатным профессором ЛГУ на кафедре страноведения с поручением чтения лекций по истории исследования Арктики и Антарктики^[126].