Юга переглотнул.

— Мне что же… Тоже надо?

— А иначе как.

Юга не стал приглядываться к содержимому. Задержал дыхание и махом закинул в себя, глотнул, сдержал рвотную судорогу.

Пластуны одобрительно зашумели.

— Добро. После дела просто выблюешь. А теперь меня держись, — негромко напомнил ему Таволга.

Пешими, оберегаясь, миновали укрепления, дошли до травы. Та волновалась под лунным светом, тихо шелестала. Таволга протянул руку и вытащил за узду свитого влажными стеблями конька.

Передал Юга. Третий незаметно обтер ладони о бедра. Не давая себе думать, поймал гривня, ловко метнул тело на голую конскую спину.

Травень повернул голову, словно из изумрудных жил выточенную, глянул влажными, дышащими провалами глазниц. Прочие пластуны-разведчики разобрали себе скакунов. Таволга первым тронул своего гривня под бока. Тот потянулся-втянулся в траву, следом бесшумно канули остальные.

Понесли седоков. Гривень Юга двигался мягко, стелился точно трава под ветром. Быстро, плавно, сильно. Не разобрать было в темноте, где сам скакун, а где прочая трава. Возможно, подумал Юга, одно в другое перетекает.

Затем позамедлились. Тихо пошли. Хангары тоже ведь не дураки, в себе услышал Юга отражение шепота Таволги, сторожей наставили, ловушки растянули. Еще в первую ходку тропки наметил, где можно пройти, а где нет. На второй заход всегда сложнее.

Потом трава поредела, пришлось скакунов отпустить. Гривни, седоков скинув, мигом на траву расплелись, отбежали волной. Таволга повел ладонью, и прочие поняли, разошлись. Ты рядом держись, шепотом велел Таволга.

Юга был не в пример себе прежнему послушлив. Не шумел, жался к земле по первому знаку. Лежал сколько нужно, извозился, как собака, но не пикнул. Сперва дымом горьким потянуло, затем долетели гортанные переклички.

Или человечьи голоса? Откуда бы люди с той стороны?

Вжались, вросли в землю.

У Юга бешено колотилось сердце, стягивало холодом кожу на спине. Дышал через раз. В земле, у-под корней ползала всякая сволочь, раз мелькнула тихим блеском многоногая крупная тварь. Дальше, велел Таволга. Что-то его смутило, он, остерегаясь, уводил людей с маршрута.

Луна на небе на другой бок перекатилась и только тогда выползли к чужому лагерю. Таволга всунул Юга под нос дальнозор. Жестом разрешил — гляди, мол.

Юга, стараясь не сильно высовываться, прижал к глазам холодную оковку труб. Вздрогнул от неожиданности — совсем близко вдруг противник оказался.

Не обманул слух: и люди в чужом стане были, и Хангары, вперемеш.

Как на людей обличьем похожи, подумал Юга, мучимый каким-то стыдным, мутным любопытством. Две руки, две ноги, голова. Все соразмерное, не уродцы. Одинаковая, бледно-золотистая плетеная одежка, лица да головы чешуей укрыты, не разобрать, накидка или кожа.

Повел дальнозором дальше. Там, в кружке у дымного огня, плясали. Били в барабаны, колотили в бубны, трещали трещотками. Здесь Юга задержался, впитывая звуки всей кожей, мысленно прилаживая к себе. Так глядел, пока не ткнул в ребра Таволга, не окликнул шепотом в голове — хорош пялиться. Пора и честь знать. К рассвету как раз обратно должны были обратно выйти.

Кольнуло затылок, будто соломкой. Юга резко повернулся, встретился глазами с человеком не их лагеря. Дозорный уставился на лазутчиков, раскрыл рот для крика, но тут змеей из травы выбросился Таволга, повалил, подмял под себя вмиг, заломал горло.

Полоснул коротким зачерненным ножом под подбородком, как кочан с грядки снимая. Шибануло горячей кровью.

Быстро, уходим, прошептал Таволга. На кровь налетят.

Всполох, однако, успел противник своим кинуть. Взметнулся тревожный крик, запалили близко огни.

Таволга заскрипел зубами, выругался, но от земли не поднялся, и Юга рядом так же вжался. Траву повело от тонких ног локуста — вблизи видел Третий, что ног и впрямь восемь, а еще они с внутренней стороны зазубрены, а на концах, где копытам положено быть — ровно костыли.

Такие, подумал мельком, можно в силки-сетку ловить. Встрянут и не вывернутся обратно.

Качнулись Хангары в другую сторону, Таволга заторопился вперед. Юга, не мешкая, за ним. Над травой будто зарево полыхнуло.

Видно стало, как днем. Глухо вскрикнул из травы кто-то, дозорные, кончив кружить, бросились с клекотом, как птицы. Подорвался Таволга следом и захрипел, царапая показавшуюся из-под ключицы стрелу.

Юга сбил его под колени, быстро, не распрямляясь, оттащил дальше, дальше от рыскающих поверх всадников Нума.

— Лежи, я мигом, — быстро проговорил Юга.

— Ку-у-да, — просипел Таволга, сгребая горстью воздух.

Не успел.

Юга отскочил, отбежал, закричал, махнул руками над головой. Тупо боднуло под лопатку, в плечо вдарило, вжикнуло у виска, срезав прядь волос.

Третий кинулся прочь, проламывая траву, как тяжелую воду. Опять совсем рядом гуднула стрела, но он упал навзничь, перекатился с шумом, стараясь оттянуть к себе как можно больше внимания.

Полежал, таращясь в небо, слушая, как летят к нему Хангары и люди. Вытянул руки, вытянул себя, вскинулся и волосы взлетели вверх, поднялись короной, черным пламенем, пожрали свет. Трава легла кольцом, загалдели люди, визжали, приседая, локуста. Бились в кольце темноты, не могли вырваться точно мошки под стеклянным колпаком.

Юга же бегом вернулся за Таволгой, закинул себе на плечо. Выговорил, задыхаясь от пережитого:

— Давай, ходу, покуда те с тенями в пятнашки играются. Ребят зови.

Таволга окликнул шепотом, отозвавшемся в костях.

Шурхнула трава, выползли остальные. Глядели на командира, но больше пялились на Юга, на дикие его глаза.

— Ходу, ходу, к гривням, — хрипло повторил Таволга, облизывая губы.

Убрались быстро. Оглядывались — враги, как зачарованные, метались в кругу, перекликались тоскливо, будто птицы.

Выехали к своим, когда совсем рассвело. Таволгу приняли лекарцы, среди встречающих каланчами торчали Гаер и Второй. Рыжий арматор ожесточенно кусал трубку, Выпь, судя по всему, так и не ложился.

— Ну, — заговорил, обегая взглядом, когда Юга подошел к нему, — подсмотрел, что хотел?

— Подглядел, — устало кивнул Третий, — ай, досыта нагляделся…

Не договорил, отвернулся, упал на колени, выкашливая из себя мутную слизь.

Выпь оказался рядом, сгреб волосы.

— Помочь? — спросил участливо.

Юга чуть не поперхнулся желчью и смехом. Отмахнулся. Принял от Второго флягу с водой, прополоскал рот. Протянул с омерзением:

— Ай, чтобы я еще раз…

Выпь ткнул его в плечо заскорузлым пальцем, растер бурый след.

— Не ранило?

— Доспехи сберегли. Поклевало, не прошибло нигде. Таволгу приложило и еще одного, остальные целыми пришли. Плохо, пастух. У Нума люди на подхвате…

Выпь помолчал. Играл желваками. Юга пихнул его бедром, пошел к реке.

— Ополоснусь хоть с дороги. Новости есть какие?

— Сом да Солтон укатили, Гаер снаряжается.

— Лагерь на кого оставляют?

— На Пегого. — Помолчал. — И на меня. Я вроде как по советам.

Юга глянул через плечо.

— Расте-е-ешь, — протянул с неясной насмешкой.

Выгнулся, скидывая шкуру доспехов, Выпь отвел глаза.

Вспомнилось вдруг, как схожим манером Юга скидывал образ черной твари после гостевания у Греты. Лаброс.

Плеснула вода, и Выпь, кашлянув, снова заговорил:

— Знаешь, чего не пойму? Слышишь?

— Слышу, говори, — глухо откликнулся Юга, обливаясь водой и жмурясь от кусачего холода.

— Почему на этом Хоме встали? Чем другие хуже? А этот чем лучше? И они уперлись. И мы не уступаем.

Юга помолчал, растирая кожу.

— Рыжего не пытал?

— Нет. Думаешь, знает?

— Он-то? Да вполне, — Юга, вытянув над головой, рассматривал свои руки, сжимал пальцы, будто впервые видел, — спроси-спроси, потом мне расскажешь. А если стесняешься, я могу и лично подкатить

Выпь усмехнулся, покачал головой.