Меж тем торговки, эти уцелевшие оглодки жизни, засаленные, грязные, сидели на своих горшках, согревая телом горячее кушанье, чтобы оно не простыло, и неистово вопили:

— Студень свежий коровий! Оголовье! Свининка-рванинка варёная! Эй, кавалер, иди, на горсть медяков горла отрежу! — хрипит баба со следами ошибок молодости на конопатом лице.

— Горла, говоришь? А нос у тебя есть? — Я хмыкнул, насмехаясь над бабой. Ну и времена, только оделся поприличнее, а уже «кавалер». Хотя стоит взять на заметку, в истории моего родного мира рыцарство как класс появилось только в восьмом веке, а тут уже есть и привычен даже таким… кадрам.

— Нос? На кой мне ляд нос? — И заголосила по новой: — Печёнка-селезёнка горячая! Рванинка!

— Действительно, при такой работе носа лучше не иметь, стошнит. — Хмыкнув я пошел дальше, местные меня искренне забавляли.

— Забавно, конечно, — с кривой улыбкой проговорила Кирико, так же как и остальные девушки стараясь держаться ко мне поближе. — Но скажи, Такаши, рванина это что?

— Тушёнка, — мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что она имеет ввиду, но эта догадка меня позабавила. — Мясо разваренное в ноль, так что ложкой можно по тарелке размазать. Кусок разделять на порции буквально отрывая кусочки поменьше, отсюда и название. Иногда разделяют на мелкие волокна, как замена фаршу. Животное же диким зверем убитое есть нельзя, мясо считается проклятым, у тех кто такое съест, полузвери будут рождаться, оборотни или просто уроды, тут уже от проклятия зависит.

— Правда? — Похоже мои слова несильно её успокоили.

— Главное знать как проклинать, — я кивнул.

— То есть это просто суеверия, что породили всяких мистиков? — Сая брезговала средневековым рынком больше остальных, стараясь даже не очень активно смотреть по сторонам.

— Не совсем, — я покачал головой. — Хищники не короли леса, а травоядные не послушное стадо. Основным рационом хищных зверей служат больные, старые и просто слабые особи. Так что, даже если ты уверена, что рядом нет колдунов, лучше убитое зверем не есть.

— Суеверия не от глупости идут, — Саэко напротив, оглядывалась с особым интересом. — Люди всегда подмечали закономерности и особенности, просто объясняли их по-своему.

— Они и сейчас так делают, — я пожал плечами. — На самом деле мы очень мало знаем даже о фундаментальных законах вселенной, и многие научные взгляды и мысли всё ещё являются лишь способом объяснить непонятное. Помните концепцию чуда?

— Чё? — Сая тоном и взглядом потребовала объяснений.

— Тебя тогда не было с нами, — Саэко хмыкнула. — Чудо это что-то существующее, но необъяснимое с точки зрения человека.

— Это называется «мистикой». — Я не видел Саю, идущую за моей спиной, но уверен, что она сейчас в своей обычной манере сложила руки под грудью.

— В научном сообществе это называется «аномалией», — поправляю её, осматриваясь. За всеми этими разговорами, мы успели пройти углубиться в центр рыночной площади. Тут всё ещё было грязно, но совсем уж нищих отсюда гнали. Заприметив один дом поприличней, я направился к нему. — Даже в обычных условиях, иногда происходят удивительные вещи, что уж говорить про необычные или прямо-таки исключительные условия. При этом в природе можно наблюдать просто море «исключительных» случаев, как говорил один бог смерти: «Ученые подсчитали, что шансы реального существования столь откровенного совпадения равняются одному на миллион. Однако волшебники подсчитали, что шанс «один на миллион» выпадает в девяти случаях из десяти».

— Это настолько абсурдно, что даже логично, — Сая выдала полнейший бред настолько серьезным тоном, что я не удержался от хмыка. — И тогда это доказывает жизнеспособность теории эволюции.

— Ты ведь помнишь, что невозможные шансы выпадают часто только у волшебников?

— Во имя всех богов, вы оба, заткнитесь! — Эмоционально воскликнула Рика, привлекая к нам еще больше внимания, будто нам было мало того, что мы уже успели привлечь. — Ваши споры на пустом месте просто раздражают.

— Такаши, ты говорил, что уважаешь чужое мнение, — с укоризной заметила Хана.

— Этот разговор начал не я, и я требую, чтобы моё мнение тоже уважали, — помахав рукой в воздухе перед собой, я подошел к ранее примеченному дому, но осмотрев его поближе, понял, что лишь ещё одна ночлежка, поэтому пошел дальше.

— И вообще, почему так воняет? — Кирико перевела тему разговора, прикрыв нос рукой.

— Мясо третьего сорта, старые самцы, — я ответил прежде чем даже успел обдумать полученный от Системы ответ. Так всегда было?

— В смысле? — Взгляд Кирико на торговок стал откровенно прокурорским.

— Мужские половые гормоны очень плохо сказываются на вкусе и запахе мяса, — меня передернуло от палитры воспоминаний позволяющей сравнить вкус мужских и женских особей разных видов, в том числе и человека. Ненавижу разумных монстров. — В наше время оставляют несколько самцов на разведение, а остальных кастрируют до наступления половой зрелости. Здесь и сейчас никто этим не заморачивается и просто считают подобное мясо более дешёвым.

Идя вдоль домов на торговой площади я всё же нашел нужный дом, первый этаж которого был отведен под питейное заведение. Стоило только двери отвориться, как нам в лицо тотчас же хлынул зловонный пар и гомон. Шум, ругань, драка, звон посуды… Нам предстала огромная комната, сплошь уставленная столами и наполненная людьми. Мы двинулись к столику, но навстречу нам с визгом пронеслась по направлению к двери женщина с окровавленным лицом и вслед за ней — здоровенный оборванец с криком:

— Измордую проклятую!

Женщина успела выскочить на улицу, оборванец был остановлен и лежал уже на полу: его «успокоили». Саэко сработала быстро и жёстко, специально «уронив» пьянчугу головой на плитку пола. Судя по всему, она хотела так же что-нибудь сломать несчастному, но в дело быстро вступила Кирико, тут же повязав оборванца, следуя своей служебной привычке. В облаке пара и дыма на нас никто не обратил внимания, подобные представления тут не редкость, либо же все просто были излишне пьяны. Я прошёл к одному из свободных столиков. Буфета или кассы не предусматривалось, да и не пришла ещё в голову мелким барыгам идея самообслуживания, так что даже в таких, откровенно злачных местах были служки и служанки.

— Разве той женщине не нужна помощь? — Рика выгнула бровь, всё же не спеша бросаться на улицу за потерпевшей.

— Ей скорее всего помогут те, кого она знает, родные или сутенёр, — я пожал плечами. — В любом случае мы точно не найдем её, а вот найти неприятностей в незнакомом городе раз плюнуть.

— И что это за место? — Кирико только сейчас сообразила, что отделения полиции куда она могла бы сдать буйного дебошира ещё не изобрели, и теперь задумчиво осматривала закопченные стены и пятна неизвестного происхождения на столе. — Главное, что с буйным делать?

— Здесь собираются исключительно сливки местного торгового общества, во всяком случае, те его компоненты, которые смогли всплыть на поверхность и которые благоразумнее называть сливками.

— Боже, Такаши, что за пошлость. — Хана сделала мне замечание, в то время как некоторые другие засмеялись немудреной шутке.

— Что же до буйного, то это не наши проблемы, а забота хозяина заведения.

— Приветствую, господин, вы звали меня? — Подошел к нам, судя по всему, хозяин этого дома, пузатый мужик в достаточно хорошей одежде. Обращался он только ко мне, похоже тоже приняв меня за рыцаря, что то ли сопровождает, то ли просто путешествует в окружении дам. Надо ли говорить, что подобное пренебрежение дамам совсем не понравилось?

— Продаю краски и предметы искусства, покупаю вино, шерсть и провиант, — на мгновение задумавшись, я добавил: — Так же могу прицениться к древесине, железу и серебру, но только после того, как закуплю основное.

— Конечно, господин, я сейчас же поспрашиваю, — мужик поклонился и тут же бросился буквально за соседний стол, где сидел, обнявшись с пьяной девицей, коротко остриженный брюнет с перебитым носом.