Его голос перешел на шепот.

— Что ты видишь сейчас, Джуд? Поделись.

— Вижу твою любовь ко мне.

Резко шагнув вперед, он схватил ее и поцеловал. Щетина на его лице касалась ее кожи, щекоча и царапая. Его теплые, мягкие, но решительные губы завладели ее губами вместе с сердцем, и она поцеловала его с такой же страстью.

Они оторвались друг от друга лишь на секунду, но чтобы сделать вдох, затем развернулись к двери. Кэтрин стояла, прижав руку ко рту, с потрясением в глазах.

— Тейлор! — Ярость исказила ее утонченные черты, и она выплюнула:

— Это месть?

Когда он не ответил, ее руки уперлись в бедра.

— Прекрасно. Твоя взяла. Мы квиты. А теперь отойди от нее сию же минуту.

Он не пошевелился. Он бы этого не сделал. Только не снова. Не от Джуд. Никогда.

— Нет.

— Что значит «нет»?

— Именно то и значит. Я влюблен в нее. С того момента, как увидел. Раньше я был вынужден сдаться. Но сейчас я не оставлю ее без боя.

Кэтрин держала в руках свою большую сумочку и сжимала ее.

— Тейлор, что ты делаешь? Ты под наркотиками? Лекарство дурманит тебе голову?

— Нет, — ответил он, улыбаясь. — Я никогда в жизни не был настолько в здравом уме. И это потому, что я с ней.

— Но она сумасшедшая!

В унисон Хейзел процедила сквозь зубы:

— Не называй ее так! — В то время как Джуд сказала:

— Не называй меня сумасшедшей!

Они посмотрели друг на друга, и в тот момент, когда замолчали, начали смеяться. Может быть, дело было в поцелуе или в честности, которая так свободно лилась из их сердец. Или, может, они оба просто слишком устали, чтобы больше спорить. Тейлор взял Джуд за руку и сжал ее. Он снова повернулся к Кэтрин и произнес:

— Уж лучше быть с такой, как она, чем с тобой.

Тейлор целеустремленно зашагал, крепко сжимая руку Джуд, и вышел за дверь. Кэтрин отступила в сторону, слишком потрясенная, чтобы вымолвить еще хоть слово.

— Но я принесла тебе одежду.

— Оставь себе.

В широком стерильном больничном коридоре Джуд прильнула к нему и подняла глаза. У нее был миллион вопросов, но в тот момент ни один из них не казался важным. Мужчина, которого она любила, получил компенсацию, а она от этого выгоду. Это то, что она приняла бы в любой день за те дни без любви, которые предшествовали этому.

Солнце ослепило их, когда они вышли из здания, и Тейлор не спросил, в какую сторону и хочет ли она вообще идти. Он с самого начала знал, куда идет. И как только они свернули за два угла и прошли три квартала, Джуд продолжала молчать. Только один раз Тейлор остановился, чтобы спросить:

— Почему ты вернулась?

— Они меняли тебя. Раньше ты был идеален.

Казалось, его устроил этот ответ, и они продолжили путь. Спустя десять минут никто из них ничего не сказал, пока Джуд не остановилась.

— Я не могу пойти к тебе домой, Хейзел.

— Мы идем в наш дом.

— Семантично.

— Наши сердца не понимают слов, только то, что чувствуют. — Он поцеловал ее снова просто потому, что мог. Если это ее успокоит, тем лучше.

Когда их губы разъединились, она сказала:

— Я не хочу причинять тебе вред, боль или проблем. Дай этому время, и я вернусь.

— Я чувствую это прямо сейчас, — настаивал он. — Время этого не исправит. Время лишь ускоряет каждую секунду, мучая меня, пока мы в разлуке. Разве ты не чувствуешь того же? Это важнее всего в моей жизни.

Он обхватил ее щеки, и Джуд накрыла их ладонями. Пристальный взгляд, которым он одарил ее, ощущалось как взрыв внутри, заставляя ее дремлющее сердце проснуться. Она смягчилась — ради него и себя, — и они снова двинулись в путь.

Войти в эту квартиру было все равно что обнять старого друга — тепло и спокойно. Запах вызвал у нее улыбку, а само место сделало ее счастливой. Хейзел запер дверь и прислонился к ней.

— Я никогда тебя больше не отпущу. — Затем на его лице появилась улыбка, и он добавил:

— Разве это не жутко?

Вовсе нет. Ни капельки. Не для Джуд. Она стояла, не имея ничего, кроме себя, что могла бы предложить ему, и того, как он смотрел на нее, было достаточно.

Оглядевшись, она увидела фотографию своего брата на книжной полке и подошла к ней. Прошло много времени с тех пор, как она видела его в последний раз, и благодаря своей приближающийся свободе, обретенной в новых глазах, она увидела его счастье. Печаль, которую она когда-то испытывала, глядя на него, исчезла.

Хейзел и Райан были очень похожи. У обоих была нежная душа, со страстью относились к вещам и людям, которых они любили. Она поставила рамку на полку и села за чертежный стол Хейзел.

Это было похоже на Рождество, и все незначительные воспоминания из этой квартиры были подарками для ее души. Эскизы, которые, как она подумала, он, возможно, не хотел бы, чтобы она видела, были разбросаны по столу. План дома вперемешку со знакомыми губами, глазами, носом, волосами и платьем, которое, если собрать все по кусочкам, могло бы сойти за зеркало.

— Они прекрасны.

— Это ты прекрасна. — Он обошел ее, давая ей пространство, хотя и не слишком большое. Заглядывая ей через плечо, он не испытывал стыда за свое времяпрепровождение.

— Так скажи мне, Джуд Барретт, почему ты сдалась?

— Я не сдавалась. Наоборот даю тебе право быть собой, освобождая тебя. Разве не этим занимаются бескорыстные люди?

— Я не хотел, чтобы меня отпускали на свободу. Я был бы не против привязать себя к тебе навсегда.

— Знаю. Вот почему я должна была это сделать. — Она развернулась и посмотрела на него, когда он сел на диван. — Ты собирался сражаться до последнего вздоха, но мы проигрывали. Ты слышал это — мою тоску по тебе. Твоя жизнь ради моей. Ничто не могло изменить их мнение. Хейзел, — взмолилась она, — ты должен начать думать о себе. Мне нравилось, что ты боролся за меня, что я была не одна, но это не было бы победой, если бы это погубило тебя и твое здоровье.

— Со мной все было в порядке, пока ты не «освободила меня». И разве ты не видишь? Дело не в том, что ты больна или я. Речь всегда шла лишь о том, чтобы быть вместе до тех пор, пока оба живы.

Он откинулся на спинку стула, закинул ногу на колено и сказал:

— Однажды ты сказала, что вышла за меня замуж, несмотря на мою болезнь. Теперь ты говоришь, что бросила меня из-за этого. Но я этого не вижу. Я не вижу этого в твоем взгляде. Не слышу этого в твоих словах. Не чувствую этого, когда целуемся. Ты любишь меня. Ты любишь меня, независимо от моего состояния, потому что это и есть любовь. Любовь изворотлива и сложена, ровная и привязывается к тому, о ком заботится. Выпрямившись, его энтузиазм был заразителен, Джуд улыбнулась его упоминаниям об архитектуре.

— Мы связаны друг с другом, скреплены узами брака. Они могут забрать этот клочок бумаги, но в глазах Бога и в моем сердце мы по-прежнему женаты.

Ему было так легко поверить из-за его громких заявлений и льстивых речей. И она сдалась.

— Наш брак может быть аннулирован, но наша любовь будет жить вечно. Всегда. Наши обязательства по-прежнему в силе.

— Ты ведь не спал с ней, правда?

Возможно, Джуд улыбалась, чтобы сдержать свою ревность, но она все еще надеялась только на один ответ.

Тейлор восхищался глазами Джуд, которые сегодня на фоне светло-голубого платья на ней были очень выразительными.

— Нет. Но ты это и так знаешь. То, что у нас есть, никуда не исчезает, потому что ты убедила себя, что должна отпустить это.

— Я просто подумала, что, может быть, мне все равно стоит спросить. Разве не так поступили бы нормальные девушки? Спросить, было ли между вами что-то?

— В тебе нет ничего нормального, Джуд, и именно поэтому ты мне нравишься.

Она встала и устроилась у него на коленях, устав бороться с неизбежным и просто больше не желая этого. Она обвила руками его шею, пока он поглаживал ее бедро и спину.

— А я думал, это потому, что я отдал тебе свою девственность.

С широкой самоуверенной ухмылкой он расстегнул воображаемый ошейник.