— Почему я не могу прийти к тебе домой? Почему я не могу пригласить тебя на свидание? Почему мы не можем снова заняться сексом? Когда ты говоришь, что это кажется слишком просто, для меня нет ничего простого, когда дело касается тебя. Но я здесь. Я готов сделать так, как ты хочешь, потому что, когда я встречаю тебя, это лучшее час моего дня.

Джуд и не подозревала, как на неё подействовали перемены в их отношениях. Она должна была это понять, но она знала намного больше, чем он, и никогда не хотела, чтобы это омрачало их время.

— Я эгоистичен, но одно твое присутствие успокаивает меня.

— Потому что тебе не нужно жить со мной во лжи.

Улыбаясь, пытаясь отвлечь его, она сказала:

— Так вот почему так хорошо.

Он не улыбнулся в ответ, все еще погруженный в тонкости.

— Почему ты пыталась покончить с собой?

Встревоженная, Джуд огляделась, чтобы убедиться, что никто не подслушивает их разговор.

— Нам даже не нужно разговаривать. Ты не пристаешь ко мне и даришь мне безопасность, — призналась она.

Потирая переносицу, он сказал:

— Не прерывай это.

Взяв ее за руку, он вывел ее на оживленную улицу, где никому не было до них дела.

— Мне нужно больше. Пожалуйста.

Небрежно она сказала:

— Мой дядя, тот, который умер, отец Айлы, он… он что-то делал со мной. Он прикасался ко мне так, как никто не должен прикасаться к тебе без твоего разрешения. Вот такие дела, Хейзел.

Джуд услышала резкий вздох, который он сделал, когда прижал их к ближайшей стене. Он почувствовал себя дерьмом за то, что был так жесток к ней.

— Прости, Джуд. Мне очень жаль.

— Мне тоже.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что твоя семья тебе не верит?

Она отодвинулась и обняла себя, закрываясь от него.

— Я не давала ему никакую надежду. Клянусь.

— О Боже, Джуд. — Стоя позади нее, он погладил ее по плечам. — Конечно, ты этого не делала. Я тебе верю. Прости, если ты подумала, что я имел в виду…

Посмотрев на него через плечо, она спросила:

— Правда?

— Правда что?

— Веришь мне? Ты правда мне веришь?

— Что? Конечно, я тебе верю.

— Почему?

Облегчение, которого она искала, пришло быстро.

— Кто бы стал спрашивать, что произошло?

Покачав головой, она опустила ее.

— Я просила его остановиться, но он сказал, что расскажет моим родителям, что я сама захотела этого. Я должна была позволить ему рассказать. Может быть, сейчас все было бы по-другому.

Сильные руки обняли ее, и она скользнула в его тепло, в его любовь. Прижавшись к нему головой, она слушала его ровное сердцебиение. Он поцеловал ее в макушку и спросил:

— Ты думала, что самоубийство было единственным выходом?

— Я была грязной. Я не могла достаточно смыть с себя все это. Он заставил меня почувствовать себя грязной. Мне было шестнадцать, и я была так рада от того, что наконец-то могу ходить на свидания, тусоваться со своими друзьями, обрести независимость, а он украл у меня все эти мечты, эти права. Он украл мою невинность прежде, чем у меня появился шанс отдать ее.

Он погладил ее по спине, но ничего не сказал.

Она сказала:

— В тот вечер у нас было семейное празднование моего дня рождения. Он вошел в мою спальню, когда я переодевалась в пижаму. Он сказал мне ничего не говорить. Когда я попыталась уйти, он ударил меня и пригрозил, что причинит боль мне, моему брату и разрушит мою семью. И я поверила ему. — Со слезами на глазах она посмотрела на Хейзел. — Я поверила ему.

— Ты ни в чем не виновата. Ты меня слышишь? — Тейлор был взбешен, просто в ярости. — Я не знаю, что они с тобой сделали с тех пор, но они заморочили тебе голову. Ты не виновата, Джуд. Он был психопатом-педофилом.

Ее горло дрогнуло от глубокого вдоха, и она сказала:

— Каждый раз, когда они приходили в гости, он становился все более агрессивным. Я знала, что будет дальше. Я знала, что он изнасилует меня. Я наблюдала за ним во время ужина. Я видела, как много он пил. Я видела, как он наблюдал за мной, как он смотрел на меня. Я знала.

Тейлор огляделcя, не желая, чтобы это происходило на грязной городской улице.

— Давай повернем и остановимся здесь. — Она шла, уткнувшись головой в его бицепс, а он обнимал ее одной рукой. Они завернули за угол на обсаженную деревьями улицу, подошли к крыльцу и сели. Он сел на ступеньку ниже и посмотрел на нее снизу вверх. — Что случилось?

Она говорила так, как будто не могла дождаться, когда это выплеснется из ее груди и из ее сердца.

— Я перестала разговаривать со своим братом. Я игнорировала друзей, которые у меня были. Мне снились кошмары о том, как он прокрадывается и… Мне было стыдно за то, как я выглядела. Должно быть, во всем виновата моя грудь. Она искушала его. Я несла ответственность за то, что он сделал. Если бы только я не выглядела так, все было бы по-другому.

Его сердце болело так сильно, что он не хотел говорить. Он не мог сказать ничего, что помогло бы ей или исцелило бы ее. Вместо слов он обнял ее, надеясь, что этого будет достаточно.

— Я залезла в шкафчик с лекарствами своих родителей и выпила двадцать восемь таблеток по двум разным рецептам. Я даже не знала, что это такое. Я просто знала, что больше не хочу существовать. — Ее плечи опустились, тело сжалось. — Через день, когда я проснулась в больнице, они были так рады меня видеть. — Она невесело рассмеялась. — А потом мои родители сказали мне, что я обязана своей жизнью своему дяде, так как именно он нашел меня. — Она позволила этому повиснуть в воздухе между ними.

Было ясно, что произошло, но Тейлор все равно озвучил это.

— Этот ублюдок нашел тебя, потому что он пришел в твою комнату, чтобы изнасиловать.

С усмешкой она саркастически сказала:

— Но теперь я обязана ему своей жизнью. О Боже, какая ирония.

— Если бы он не был мертв, я бы убил его.

Джуд никогда не слышала такого тона от своего Хейзела. Он всегда был добр, даже когда злился на нее той ночью у Стивенсов. Поэтому, когда он сказал это, она ему поверила.

— Однажды ночью мой брат зашел в мою спальню, чтобы показать мне свое письмо о том, что он принят в Нью-Йоркский университет. Это была школа его мечты. Он хотел стать кинорежиссером. Он всегда снимал нас, когда мы были детьми. В старших классах он снял несколько потрясающих короткометражных фильмов и даже получил за одну из них награду.

— Джуд?

Она на минуту погрузилась в воспоминания, но вернулась и выдохнула. — Он видел, как меня придавили. Мой дядя зажал мне рот рукой…

— Ты не обязана больше ничего говорить, если не хочешь.

— Мой брат вошел и увидел, как мой дядя прикасается к моему телу, пока я плакала.

Тейлор встал, не в силах усидеть на месте. Она смотрела на него, как будто не могла сдержать ярость. Он шагал, не глядя на неё. Затем он повернулся и присел на корточки, наклонив голову вперед. Она ожидала увидеть сочувствие.

Она надеялась на это.

Но в ней была ярость, глаза сверкали так, что она почти испугалась — почти. Посмотрев на часы, она хотела успокоить его, утешить.

— На сегодня время вышло, доктор Барретт.

— Не шути так. — Он был серьезен.

Она улыбнулась, пытаясь рассмеяться, но не смогла.

— Шутки — это именно то, что нам нужно. Знаешь какую-нибудь?

Склонив голову набок, он покачал ею.

— Не знаю.

Пытаясь не заострять внимание на этом, она сказала:

— Все в порядке. Увидимся завтра. Тогда ты сможешь рассмешить меня.

— Я не брошу тебя. Я не могу, зная все, что ты мне рассказала.

Они оба встали. Затем она подошла к нему и обняла его за талию, чтобы утешить его, как он всегда утешал ее.

— Но я не могу остаться. — Она подняла глаза и, как ей показалось, ободряюще улыбнулась. — Со мной все будет в порядке. Мне нужно идти. Я вернусь так быстро, что ты не успеешь открыть глаза.

— Что я могу для тебя сделать, Джуд? Скажи мне, и я это сделаю.