– А почему они так поступили? – В голосе императора слышались нотки грусти. – Максенций не был достойным человеком, но он верно служил богам, как завещали предки. За что они наказали своего преданного слугу?

– Трусость и слабость оскорбляют богов. Фортуна благоволит храбрым, тем, кто готов взять свое… – начал Авл, но, заметив, что император собирается еще что-то сказать, умолк.

– Однажды царь Крёз, правитель Лидии, собрался выступить в поход против персов. Но его терзали сомнения: враг был очень силен. Тогда он обратился к Дельфийскому оракулу. Тот ответил ему: «Начав войну, ты разрушишь великое царство». Крёз обрадовался, решив, что сумеет сокрушить державу персов. Однако его армия проиграла все сражения, а персы разрушили Лидию. Предсказания даются надвое и потому всегда сбываются. Боги издеваются над нами, напоминая, как мы ничтожны, как легко они могут ломать наши судьбы. Только Господь заботится о нас. Он наш Пастырь, нужно следовать Его воле, лишь тогда мы не заблудимся.

Авл не знал, что ответить. Он был предан Константину всей душой, но веры его не разделял.

В шатре повисло молчание. Наконец военачальник неуверенно произнес:

– Лидия… Это теперь провинция Азия?

– Да, и Вифиния, – кивнул император. – Некогда великое царство, ныне две наши провинции.

Они вновь замолчали.

– Ладно, ступай, – отпустил военачальника Константин, но, когда тот был уже у самого выхода из шатра, окликнул: – Скажи, Авл, а что ты думаешь о благородном Эроке?

– Заносчивый варвар, ему не помешало бы поучиться хорошим манерам.

– Если он тебя так раздражает, то почему вы пьете вместе?

Этот вопрос поставил Авла в тупик. Он несколько мгновений хлопал глазами, удивленно глядя на императора, затем ответил:

– О Божественный, а разве тем, кто сражается бок о бок, нужен повод, чтобы выпить?

– Видимо, нет.

После полудня прибыл гонец из Никомедии. Август Галерий издал эдикт о веротерпимости, в котором приказывал прекратить гонения на христиан и требовал, чтобы представители всех религий империи молились о его здоровье. Соправители Галерия Максимин Даза и Лициний его уже подписали.

«…Пусть все нежатся в мире и спокойствии и отдыхают в безопасности. А более всех пусть возрадуются те, кто отринул заблуждения и свернул с неверного пути, ибо обрели они здравое и верное понимание вещей, как будто после жестокой бури или тяжкой болезни, а в будущем ждут их только сладостные плоды жизни…» – говорилось в эдикте.

В каждой его строке чувствовался беспомощный вздох Галерия: «Пусть будут и христиане».

– Да будут христиане! – произнес Константин, поставив под эдиктом свою подпись и печать.

Он еще не знал, что к этому моменту его злейший враг Гай Галерий Максимиан, которого церковные историки прозовут Зверем, уже испустил дух. Ему всегда казалось, что однажды они с Галерием сцепятся не на жизнь, а на смерть. Но все сложилось иначе.

Когда Константин, Фауста и Крисп на закате прогуливались вдоль берега Тибра, по реке проплыла коряга. В сумраке императору показалось, что это плывут трупы Максенция и Галерия.

– Ого, какая! – засмеялся Крисп, указав на корягу пальцем.

– Да, сынок, очень причудливая, – согласился Константин.

Константин шел по темным улицам великого города и звал его жителей следовать за ним. Он хотел привести их к свету, который навсегда развеет мрак, окутывавший Священную империю. Но на его призыв не было отклика. Тени редких прохожих мелькали вдалеке и тут же скрывались за темными углами. Жители попрятались в домах, потушив свет. Император чувствовал на себе их встревоженные взгляды сквозь затянутые слюдой окна. Вечный город затих, но не уснул, а притаился.

Константин остался совсем один: родные не захотели сопровождать его, солдаты и военачальники разбежались. Даже епископ Осий куда-то пропал.

– Ваши глаза так привыкли к темноте, что вы боитесь света? – спрашивал Константин, но лишь угрюмое молчание было ему ответом.

И вот он заметил вдалеке чью-то темную фигуру. Обрадовавшись, император ускорил шаг. Неужели кто-то наконец вышел ему навстречу? Чем ближе он подходил, тем крупнее становился силуэт впереди, постепенно увеличиваясь до исполинских размеров. Константин вышел на Форум и оказался перед огромной мраморной статуей Октавиана Августа – отца империи.

«Чего римляне так страшатся? – спросил он себя, взглянув на статую. – Я же хочу дать им надежду!»

Земля задрожала у него под ногами. Ладони статуи Августа сжались в кулаки. Константин попятился.

– Свет, что ты несешь, – это пламя костра, которое испепелит Империю! – прозвучал громкий низкий голос откуда-то из чрева статуи. – Ты, как Нерон, хочешь поджечь Рим, но после твоего пожара город не отстроить, он будет навеки лежать в руинах!

– Пламя, которым я хочу поделиться, греет, но не обжигает, – нерешительно ответил Константин.

– Глупец, сам не ведаешь, что творишь! – Голос поднялся выше и теперь звучал из шеи Августа. – Ты несешь гибель и опустошение под видом любви и спасения. Ты привел варваров к стенам Рима, растерзал преторианскую гвардию. Мою гвардию!

– Я поступал так, как должно! – Константин почувствовал уверенность в себе. – Мы спасли Рим!

– Твоя победа – проклятие для Империи. Ни один узурпатор не причинит столько вреда, сколько принесешь ты! – гремел голос. – Религия рабов никого не возвысит, а только унизит тех, кто ее исповедует: свободных граждан Рима, благородных патрициев, императора и даже самих богов, если они окажутся в тени Распятого. Ты называешь Богом преступника, подвергнутого позорной казни. Прозрей наконец и отступись, пока не поздно! Хочешь служить Ему потому, что Он единственный из богов, пославший тебе знак? Ты собирался в поход против Рима, только враг Вечного города мог стать твоим союзником. Но теперь, когда трон принадлежит тебе, ты будешь недругом Империи или ее правителем?

– Ложь! Все ложь, каждое твое слово!

– Когда Христос только родился, я уже правил большей частью всей ойкумены[28]. Что же это за Бог, который родился столь недавно и был убит людьми? Какой силой Он может обладать?

Константин закрыл глаза и стал повторять про себя: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго!»

– Он обещает своим последователям Рай на Небесах, но неужели ты думаешь, что Небо может принадлежать Ему, самому ничтожному из всех божеств? За Его посулами пустота, все, что Он говорил, обман! Верующие в Него отказываются от всего ради вознесения, но после смерти их, проживших столь пустые жизни, не ждет ничего, кроме разочарования и мук! Не бывает империй рабов. Уверовав во Христа, римляне ослабеют, и тогда придут новые племена, могучие и жестокие, которые утопят Вечный город в крови.

Константин не слушал голос, а лишь продолжал твердить про себя Христову молитву.

– Союзников нужно выбирать осторожно, их враги становятся твоими. Скоро против тебя объединится вся Империя. Вначале тебя будут бояться, а потом презирать. Нет более ненавистного врага, чем предатель собственного народа. Ты им станешь, если не отступишься! Твое тело растерзают, а память о тебе предадут проклятью.

– Не отступлюсь! – твердо произнес Константин, открыв глаза. В его взгляде не было и тени страха или сомнений. – Я буду идти до конца, моя судьба в руках Господа, все, что со мной станется, будет по Его воле, а не по твоей!

Он чувствовал, что перед ним вовсе не дух императора Августа, а кто-то иной, пытавшийся им казаться.

– О нет! Ты не в Его, а в моих руках! – взревел голос. – Я решу твою участь!

Статуя сошла с постамента и, с грохотом ступив на мраморные плиты Форума, протянула к императору длинные холодные руки. Константину хотелось броситься бежать, но усилием воли он заставил себя стоять не шелохнувшись. У него за спиной собиралась толпа горожан. Статуя нарочито медленно обхватила Константина и подняла.