Приземление было жесткое, но мы еще легко отделались. Нескольким костяным мутантам, которые оказались рядом во время крика демонессы, не повезло больше: от них остались голые скелеты, плоть с костей сняло как не было.

Демонесса самоизлечивалась — плечо уже почти в порядке, хотя рука до сих пор висит плетью. Я, очень четко чувствуя, что сломанных костей у меня еще прибавилось, поднимался. Отметил, что прилетел в место, где валяется несколько тел — надо же, знакомые беглецы-зрители. Не обратил бы на них внимание, если бы не заметил «золотую» подругу Василия. Она лежала без чувств, на бедре и плече серьезные раны. Василий тоже так и валялся рядом, признаков жизни не подает.

Перешагнув через тело золотой дамы, я пошел вперед. Вокруг кистей рук снова засияло голубым светом, снова возникли клинки-когти. Демонесса, правда, уже к атаке готова — потрепанная, но не сломленная, она сейчас двинулась в нашу сторону по воздуху. Ни следа недавней улыбки. Лицо искажено, глаза ярко горят — похоже, в самом настоящем бешенстве из-за того, что не может с нами справиться.

Первым она оказалась рядом с да Сильвой — ускорившись, росчерком преодолела пару десятков метров. Она схватила его за волосы — не обращая внимания на горящую и дымящуюся кисть, а ладонь второй руки положила ему на лицо. Она пожирательница душ — и сейчас произойдет то же самое, что случилось недавно с Гэндзи.

Я закричал что-то оскорбительное, пытаясь отвлечь. Не отвлек: тело да Сильвы обмякло, следом за отдаляемой от лица рукой из его глаз и рта потянулась энергия — огненное сияние. Я его хорошо видел, и не успевал ничего сделать.

Я ничего не успевал. Но здесь и сейчас был не только я: за спиной демонессы началось странное движение. Багряная жидкость, собираясь по капельке в воздухе, закружилась вихрем водоворота и вдруг сложилась в человеческую фигуру, которая через несколько мгновений приобрела объем и материальность.

Магнуссон. Без одежды, с горящим алым сиянием взором, он сейчас восстал из мертвых так же, как в старом фильме терминатор принимал человеческую форму из жидкого металла. Одна рука Магнуссона, увеличивая сходство превратилась в острый клинок — только алого цвета. Кончик клинка уже торчал из горла демонессы, а второй меч вышел у нее из груди. Демонесса отпустила да Сильву и кашлянув кровью, упала на колени, забившись как загарпуненная рыба. С клинка она соскочила, глаза ее полыхнули багряным пламенем — от вспышки Магнуссона отбросило.

Еще более разъяренная демонесса — у нее даже волосы дыбом встали, вскочила на ноги и открыла рот для нового крика банши. Но теперь уже я успел ее опередить. Два моих молниеносных клинка врубились в нее — один в грудь, второй прямо в открытый рот. Сверкнула яркая вспышка и тело высшего демона — а что это высший демон, если не божество, сомнений у меня не было, просто исчезло. Только скелет воссиял гирляндой последний раз перед тем, как испариться в пыль.

Ударил я сейчас во всю силу и на все деньги — так, что перед взором упала темнота. Успел еще осознать и понять, что возникшее вокруг буйство молний задело и Магнуссона, и да Сильву, отбросив обоих от места гибели демонессы.

Но мне уже было все равно.

Из беспамятства выплывал с неимоверным трудом. Долго, постепенно.

Осознавать себя начал в мутной темноте — без внятных мыслей, в состояние противной болезненной слабости. Странное чувство полуяви-полусна, когда уже получается понять, что бодрствуешь, но еще не получается полностью проснуться и сконцентрироваться.

Все получилось, причем неожиданно быстро. И проснуться, и сконцентрироваться — когда вспомнил, как последним ударом убил демонессу. Вспомнил, как испепелившая ее стена молний ударила и по Магнуссону с да Сильвой. Очень уж я вложился в последний удар, там на немалой площади ничего живого не должно было остаться.

Благодаря эмоциональной встряске от этого воспоминания мгновенно сбросил мутные оковы беспамятства и открыл глаза. А вот это ничего себе: надо мной чистый белый потолок, слева от кровати заметна стойка капельницы. Помещение похоже на номер в лухари гостинице, но по некоторым признакам заметно, что в первую очередь это все же больничная палата.

Ну и где я? Ах да, Альбины рядом по-прежнему нет, никто мне ответит.

— Мы в Познани, — раздался вдруг рядом до боли знакомый женский голос.

От неожиданности я даже поднялся, рывком привстав на кровати. Зря: меня тут же повело, картинка перед глазами поплыла, и я — заботливо удерживаемый чужими руками, мягко завалился обратно. Когда снова получилось сфокусировать взгляд, увидел Надежду — она склонилась надо мной, ее рассыпавшиеся темные волосы щекотали мне лицо. Глаза кавайной светлости оказались совсем рядом, после чего она меня обняла и поцеловала. Очень быстро, мимолетно, после чего сразу выпрямилась и отстранилась. Так получилось, что я невольно потянулся за ней и снова приподнявшись на кровати увидел, что в палате мы не одни. Неподалеку, на кресле, расположилась принцесса Ядвига. Вернее — если все хорошо, это уже мой бывший фамильяр Альбина.

С невысказанным вопросом посмотрел наследнице польского престола в глаза.

— Доброе утро, Дмитрий, — ровным тоном произнесла Ядвига.

Голос холодный и искусственно спокойный — настолько, что я даже начал опасаться, что передо мной сейчас действительно Ядвига, а не Альбина. Но почти сразу принцесса едва заметно пожала плечами, но при этом на лице ее возникло хорошо знакомое выражение лица фамильяра.

Не сдержался, выдохнул облегченно — оттого, что покинул ад в Северном Уэльсе и оттого что не нахожусь среди врагов. Еще раз вздохнув, я — чуть ли не со старческим кряхтением, повернулся и осмотрелся. Кроме Ядвиги и Надежды в палате больше никого.

— Магнуссон? Да Сильва? — спросил я у Надежды, не сразу справившись с осипшим после долгого беспамятства голосом.

— Живы.

— Какое сегодня число?

— Двадцать седьмое сентября.

Прикусив нижнюю губу, я коротко глянул на Ядвигу (Альбину), после чего снова повернулся к Надежде.

— Я же… я же не был в Лондоне двадцать третьего числа?

— Был, — едва заметно усмехнулась Надежда. — Только при этом ты не был в сознании.

— Как так получилось?

— После того как вы втроем убили Королеву демонов, вас забрали с места прорыва и эвакуировали в Лондон. Двадцать третье число ты там и провел. После чего тебя, с приключениями, вывезли в Польшу, — Надежда бросила короткий взгляд на Ядвигу.

Вот это интересно: судя по тому, как напряжена Надежда, присутствие в польской принцессе моего альтер-эго Альбины — это только наша с фамильяром тайна. И, наверное, не стоит пока думать об этом слишком громко.

— Кто…

Замолчал я на полуслове, не сразу найдя нужные слова. Сознание еще мутное после беспамятства, во рту сухо и говорить непросто, а вопросов в голове роится настолько много, что мысли то нелегко собирать в кучу, не говоря уже о том, чтобы выдавать связные фразы.

Ядвига (Альбина) вдруг поднялась, прошла к мини-бару, налила мне воды и принесла стакан. Несколько глотков, после чего жить стало намного лучше — взглядом поблагодарил я Ядвигу. После чего получил едва заметный кивок, а взгляд и выражение девушки на мгновенье изменились, очень напомнив мне мимику Альбины. Жить стало еще немного лучше и чуть-чуть веселей.

— Из Лондона тебя вывозили люди ее высочества, — кивнув на присевшую обратно в кресло Ядвигу, ровным голосом заговорила Надежда. — С места прорыва тебя забрал Василий Ндабанинга.

— Так он же… вроде как погиб, — вспомнил я аляповато одетого гангстера, который лежал без признаков жизни рядом со своей золотой дамой сердца.

— Вася-то? Живее всех живых, — пожала плечами Надежда.

'Вы готовы, дети? — в этот момент очень живо вспомнилось мне, как кричал Василий. Тогда я подумал, что вряд ли Василий знает главу Госсовета Российской Конфедерации и предположил, что в этом мире есть еще энное количество гостей из моего мира. Но вот сейчас, судя по тому как говорила Надежда о Василии, изменил мнение. Если кавайная светлость знает его до такой степени фамильярности, значит и его знакомство с таинственным высоким чиновником, который частенько жжет мемами из моего мира, вполне реально.