Хорошо получилось — без сознания рухнули оба. Ай да я, ай да молодец.

— Воу-воу-воу, я просто остановил это! — подняв руки, обратив их ладонями к двум оставшимся в сознании безликим, которые резко ко мне повернулись.

Смотрели на меня оба оставшихся в игре и сознании без особой приязни. Вот сейчас опасно стало. Что будет дальше, что предпримут безликие — как оценят они мое вмешательство? Надо разруливать. В попытке погасить конфликт я открыл было рот — собираясь сказать, что для начала надо бы обеспечить безопасность принцессы. Не успел: вдруг заговорила сама Ядвига.

Она говорила, не открывая залитых кровью глаз. Шептала — негромко, еле слышно, но безликие тут же склонились рядом с ней, жадно ловя каждое слово. Говорила Ядвига снова на польском, причем так тихо и невнятно, что я снова не понимал, о чем речь.

После того как Ядвига замолчала, один из безликих подхватил ее на руки, поднимая, второй помог подняться тому, с помощью головы которого я отправил Ядвигу в беспамятство — он тоже уже пришел в себя.

Четвертый безликий — пролетевший недавно почти по моему маршруту, тоже открыл глаза. Он сейчас сидел у стены, раскинув ноги в стороны. Глаза у него открыты, взгляд удивленный. Но вроде разумный — к нему сейчас подошел один из безликих, и придерживая сломанную руку говорит что-то, ушибленный «летчик» понятливо кивает.

Ядвигу уже — остальные двое, подхватили на руки и потащили к выходу камеры. Я смотрел им вслед; причем смотрел на то, как болтается рука обессиленной Ядвиги. Вернее, уже Альбины: с изумлением я увидел, как сжался ее кулак, как она выставила из него большой палец и мизинец, после чего повращала кистью туда-сюда.

Довольно популярный жест, который может означать «пойдем выпьем». Еще такой жест раньше означал «я тебе позвоню» — еще в те времена, когда смартфонов не было, а были только стационарные телефоны с отдельными трубками на длинных проводах. Но кроме этого, подобный жест широко известен в узких кругах — где его знают под названием джамбо. Означает этот жест призыв к спокойствию, предложение расслабиться — весьма популярный жест у наемников и военных из разных стран по всему земному шару. По моему земному шару.

И вот эта самая последняя интерпретация только что ударила мне в самое сердечко озарением — похоже, в прошлой жизни о которой я совсем ничего не помню, этот жест был мне очень хорошо знаком.

Вопрос только, откуда об этом теперь знает Альбина — в том, что здесь и сейчас этот жест предназначен от нее для меня, я не сомневался.

Даже на меня не глянув, чуть прихрамывая и придерживая сломанную руку, из камеры вышел третий безликий и сразу ускорился, догоняя остальных. Я же так и остался стоять, глядя в пустой дверной проем. Мыслей не то, что не было — после произошедшего их было слишком уж много. Я просто не знал, о чем в первую очередь думать. Поэтому думать начал о том, что стояло сейчас на первом плане. А именно обернулся к последнему оставшемуся в помещении безликому — проделавший по воздуху мой маршрут «летчик», кстати, уже стоят на ногах и внимательно за мной наблюдал.

— Йа п-пердоле, — сообщил я ему доверительно.

Моему восклицанию безликий совершенно не удивился. Потому что, судя по взгляду и выражению лица, она сам весьма поражен происходящим. Оп, а он ведь уже и не безликий: в красноватом освещении камеры видно не очень хорошо, но даже так заметно, что лицо у него теперь вполне живое и человеческое. Надо же.

Похоже, после полета по камере во вспышке фиолетово-лилового сияния не только тень его энергетического каркаса осталась, но и маска с лица сошла. Присмотрелся, ну да — в багряном полумраке не сразу заметно, что на скулах и шее у него остались еще бугры искусственной кожи. Но в целом — уже совершенно обычное лицо.

Обретший нормальный человеческий облик подручный Ядвиги вслух отвечать мне кстати не стал. Да и вообще отреагировал на меня слабо. На ноги он хоть и поднялся, но видимо ему сейчас похуже, чем мне. Сам-то я уже расходился немного, в себя пришел, а у него — даже под почти уничтоженной маской заметно, что лицо болезненно осунувшееся. Все же приложило его не хуже, чем меня — машинально потрогал я кровоточащий затылок.

— Второй раз говорю ее светлости: не нужно лезть ко мне в голову, — медленно, словно бы оправдываясь сказал я, в этот раз извиняющееся разводя руками. Тон выбрал доброжелательный — слабо понимаю, зачем и почему мы здесь вдвоем с безликим остались, поэтому начал вежливо.

Обретший человеческое лицо шпик снова отвечать мне не стал — несколько раз крепко зажмурился, явно стараясь взбодриться. После прикрыл глаза и жестом словно отстранился и от меня, и от ситуации.

— Пару минут, — попросил вдруг он на русском, после чего сполз по стене, снова сев на задницу и прикрыв глаза. Маска — словно тающий воск, окончательно с него сползла, истончаясь. Похоже, без магии во время наложения не обошлось. Я же, глядя на его сильно осунувшееся лицо, понял: удар ведь — для него, в немалой степени был не только физический, с размаха в стену, но и ментальный. Похоже, он или потерял часть своей силы, или часть запаса энергии — сотканная из сияния тень на том месте, откуда его отбросило, просто так бы не появилась. Поэтому и лицо такое заметно осунувшееся, как будто он голодал немало времени.

Мне, кстати, несмотря на способность ходить, говорить и размышлять здраво, тоже было не очень хорошо. Так что даже несколько обрадовался просьбе обретшего лицо шпика. Сам проковылял к стене и сел на пол рядом с «летчиком», так же прикрыв глаза.

Несколько минут мы просто сидели и приходили в себя.

— Так что сказала леди Ядвига? — спросил я негромко через несколько минут, решив, что пора бы уже.

— Отвести тебя наверх, в лечебницу, — не открывая глаз, произнес шпик.

— И все?

— И остаться рядом, ожидая дальнейших указаний.

Отлично. Похоже Альбина в недавней битве победила.

Открывать глаза шпик не спешил, а мне было так хорошо — сидеть и отдыхать, что тоже вставать и идти никуда не хотелось. Настроение, несмотря на творившуюся недавно здесь дичь, даже улучшилось. Не знаю, это ли повлияло — общая расслабленность, или просто удар головой в стену во мне новые возможности открыл, но я вдруг понял, почему Альбина — захватившая, пусть и не без труда, власть над телом Ядвиги, показала мне именно то, что показала.

Джамбо — это знак из прошлой жизни, в этом мире просто нет такого понятия. Альбина — часть моей души. Ее, теоретически, можно убить, но сделать это очень сложно — взять хотя бы ситуацию, когда Надежда выкинула мою душу из этого мира, а Альбина осталась здесь в физическом воплощении. И совсем недавно, когда скрывшаяся под маской Ангелины Ядвига обездвижила меня, заключив в сияющем коконе света, Альбина — как понимаю, могла бы остаться со мной никуда не исчезая. Как тогда, когда она появилась в созданной императрицей Ольгой ловушке сознания. Но она не появилась, не осталась и не показалась на глаза.

Призрачного волка со мной больше не было, бежать — из-под взгляда Ядвиги, Альбине тоже было некуда. Кроме одного места. Как там сказал странный незнакомец, подразумевая мою память о прошлой жизни: «В голову тебе никто залезть не сможет, об этом не волнуйся, этот блок твоих воспоминаний я защитил».

Вот и Альбина, похоже, каким-то образом спряталась от Ядвиги именно там, в защищенном блоке моих воспоминаний о прошлой жизни в старом мире. Иного объяснения, почему полубесчувственная принцесса исполнила в мою сторону то, что называют «кинуть джамбо», у меня нет. Да и не нужно мне другого объяснения, и так хорошо.

— Эй, друг. Пойдем? — тронул я за плечо рядом сидящего шпика, чувствуя на волне догадки о происходящем прилив энтузиазма.

— Может еще пару минут? — не открывая глаз попросил он.

— Если еще пару минут подождать, я вырубиться могу и просидим здесь до вечера, — немного слукавил я.

— Да, ты прав, — согласился вернувший себе лицо шпик и открыл глаза: — Поможешь подняться?