Экипировку разобрали, разнесли по комнатам. Потом сходили пообедали. Когда снова зашел проведать внука Ичиро Огасавара — взяв в этот раз с собой воды, он впервые посмотрел на меня и что-то прохрипел. Надо же, заряд гибернации кончился. И суток не прошло. Или же в туалет захотел. Или пить. Или и то, и другое.

— Что-что? — не понял я.

Снова невнятный хрип. Подойдя ближе, я дал Гэндзи попить — глотал жадно, хотя и старался демонстрировать умеренность.

— Говори, — убрал я бутылку.

— Где Надежда-сама?

— Она умерла.

Глаза Гэндзи расширились. Он хотел что-то сказать, но сдержался. Я же почувствовал себя словно рыбак при поклевке — надо подсекать.

— Надежда-сама погибла. Она одержимая, ты, наверное, знаешь. Ее слепок души забрала себе богиня Аматерасу. Вернет богиня мне его только после того, как я смогу выполнить предназначение. Твоей роли в этом предназначении я не знаю. Да и вообще вся известная мне часть предназначения заключается в том, чтобы принять участие в предстоящем смертельном матче, причем насколько понимаю, сделать это мне нужно находясь в одной команде вместе с тобой. Но это не точно. Варианты дальнейших действия для тебя и для себя я уже озвучивал, так что тебе решать, — развел я руками.

Несколько минут Гэндзи молчал.

— Ну, как знаешь, — пожал я плечами, поднимаясь. — Вечером зайду. Еды захватить, или только воду?

— Подожди! — поднял взгляд парень.

— Подожду, — покладисто согласился. Отойдя ко столу, взял второй стул и поставил его напротив японца. Сел, глядя ему в глаза.

— Говори.

— Надежда-сама обещала мне, что я смогу вернуть влияние клана Огасавара и встану рядом с троном.

— Мне она, образно, говорила примерно то же самое.

— Образно?

— Она сказала, что ты слишком ценен для страны, чтобы можно было просто так тебя взять и убить. Свою цель наставничества твоей команды в вашей школе, как там ее…

«Высше-магическая императорская гимназия Карафуто», — подсказала Альбина.

— Карафуто, — буркнул Гэндзи.

— Да, своей целью как наставника вашей команды в школе Карафуто она заявила мне желание превратить нашу вражду в соперничество. Как задачу минимум.

— Мне она говорил то же самое.

— И ты согласился?

— Да.

— Зачем тогда на меня кинулся? Передумал?

— Нет. Не справился с эмоциями. Когда ты засмеялся…

— Я не над тобой смеялся.

Глаза Гэндзи сверкнули, я в ответ поднял руки, обратив ему открытые ладони.

— Да силой клянусь, анекдот вспомнил не вовремя! Ты же понимаешь, какое тут место…

Во взгляде парня мелькнуло недоумение.

— Понимаешь же, да? — спросил я, уже догадываясь, что не понимает.

— Что я должен понимать?

— Аура здесь тяжелая, мысли путаются. У тебя, похоже, к этому иммунитет.

— Может быть, — пожал он плечами.

— Короче. Твое решение.

— Я готов участвовать в смертельном матче, чтобы потом дождаться возвращение в этот мир Надежды-сама. И после этого мы сможем решить наш с тобой вопрос.

Закатив глаза, я вздохнул. Была бы моя воля, отправил бы его подальше отсюда и забыл. Но тут в деле сильное шаманство Надежды, без явных условий, поэтому не могу. Но вот этот вот разговор о «нашем вопросе» желательно бы прекратить.

— Во-первых, дружище, никакого «нашего с тобой вопроса» просто нет. Когда мы с тобой пересеклись в школе, после чего мне пришлось бежать из Японии, мне было очень мало лет. Я бы тебя даже не запомнил, так — рядовой эпизод в калейдоскопе постоянной травли. А что ты на меня так смотришь? — удивился я его удивлению. — Это для тебя происходящее шоком стало, а я в такой жести каждый день жил, и тебе стоит просто подумать и вспомнить что было, чтобы понять, что я прав. Так что эпизод с тобой я бы и не запомнил, если бы из страны не пришлось бежать после этого… У меня таких разборок до этого было на любой вкус и цвет. Это для тебя памятное событие, потому что тебе дали задание меня провоцировать каждый день, и ты с заданием справился слишком уж хорошо. И это меня каждый день травили в школе, а не тебя. И да, если бы меня из страны не выгнали, кто знает, как оно бы все повернулось? Может быть сейчас я испытывал к тебе ненависть и пытался за тобой гоняться, чтобы отомстить. Но кроме того, «нашего с тобой вопроса» для меня нет еще по одной причине: сейчас у меня вообще памяти нет. Я ее потерял во время ритуала, когда чуть было не погиб вместе с сестрой…

При этих словах глаза Гэндзи едва заметно расширились. Надо же, как упоминание Наоми на него подействовало. А вот это интересно — так что я на ходу сменил вектор развития беседы, озвучив совсем не то, что только что хотел сказать.

— Если ты готов мне помочь и сделать мою сестру императрицей, чтобы занять место рядом с ее троном, добро пожаловать…

Снова отреагировал, не смог скрыть эмоции. Нравится она ему, что ли?

—…если не готов мне помочь, приняв участие в матче, да и пожалуйста. Сейчас ты для меня никто, понимаешь? Ценный государственный актив, мне на тебя как на личность плевать. Так что твои переживания для меня — маловолнующий фактор. Ну как, ты выбираешь участвовать в матче на стуле, или без? Или тебе время нужно, чтобы подумать?

— Нет.

— Не готов?

— Готов.

— Что готов?

— Принять участие в матче.

— Отлично. Один момент: если я тебя сейчас развяжу, как я могу быть уверен, что ты до смертельного матча справишься с эмоциями и не кинешься на меня больше?

— Я могу дать клятву на крови.

Несколько минут я думал. Лицо Гэндзи понемногу ожесточалось — похоже, столь долгая пауза ему не нравилась. Мои раздумья по поводу клятвы крови, похоже, его оскорбили — все же для владеющих даром это весомый аргумент.

«Шеф, это неправильно!» — отреагировала Альбина когда поняла, о чем именно я думаю.

Одновременно с этими ее словами я взял нож со стола и резким движением воткнул его в деревянный подлокотник стула, разрезая намотанный на правой руке Гэндзи скотч. После этого вложил ему нож в освободившуюся руку.

— Давай как взрослые люди, на доверии к репутации. Но! Если ты снова не справишься с эмоциями, я тебя просто убью. И сочту свой долг перед Надеждой в попытке с тобой помириться выполненным. Если готов держать себя в руках — добро пожаловать в команду.

Достав из кармана переданную Василием карту, предназначенную для Гэндзи я кинул ее ему на колени. Упало как надо, так что он сразу увидел масть и старшинство.

— Туз? — поднял глаза Гэндзи. Похоже, он про рейтинг предстоящего смертельного матча тоже не в курсе был.

— Сам в шоке, — пожал я плечами и вышел из комнаты.

«Шеф, это глупо», — только и прокомментировала Альбина. «Он же мог дать клятву на крови, зачем было оказываться?»

«Одна из главных задач Надежды, а теперь и моя — попробовать его вражду превратить хотя бы в соперничество. Ты же слышала. Клятва — это временный барьер. Если у него снова резьбу сорвет, пусть это лучше случится сейчас, чем когда он из потенциального станет одним из сильнейших элементарных одаренных в Японии. Еще и когти эти его, ты видела? Он особенный, похоже, как и я».

«Он не особенный, он конченый, шеф».

«Ты в этом железобетонно уверена?»

«Н-ну… нет, не железобетонно. Но он старается быть достаточно убедительным».

Вторая ночь в заброшенной лечебнице проходила не лучше, чем первая. С оружием, правда, поспокойнее было. Мне даже овцы чтобы заснуть не понадобились, достаточно было винтовки рядом на кровати.

Но все равно сон был рваный, несколько раз просыпался. Кошмары тоже мучили, но не так как в первую ночь — привыкаю постепенно, похоже. У остальных, кстати, по-разному. Да Сильве, как и мне, было сложно. Магнуссон сказал, что вторую ночь спал почти нормально. А Гэндзи — который сегодня ночевал в своей комнате, похоже спал вообще без проблем. Он, как и Василий, просто не чувствовал ауру этого места.

На следующий — третий день, мы приступили к тренировкам на месте будущего матча. Гэндзи со мной почти не разговаривал, я с ним тоже. В некотором роде вооруженный нейтралитет соблюдался, под настороженными взглядами Магнуссона и да Сильвы, готовых если что вмешаться.