— А ты попробуй, — я ищу взглядом Лару, и она сразу подходит к нашему столику: — У вас есть бумага и цветные карандаши?

— Да.

— Принесите, пожалуйста.

Через минуту перед Ксюшей оказываются несколько альбомных листов, фломастеры и карандаши. Она смотрит на меня взволнованно, отрицательно мотает головой.

— Я не хочу сейчас рисовать.

— Хорошо. Но я буду очень рад, если ты меня нарисуешь.

— А вдруг тебе не понравится? — с сомнением протягивает Ксюша.

— Такое просто невозможно.

Ксюша ещё несколько минут думает, разглядывает фломастеры, мнёт бумагу и бросает на меня быстрые испуганные взгляды. А потом всё же берёт в руки карандаш и начинает рисовать! Даже на еду внимания не обращает, я тоже к блюдам не притрагиваюсь, боюсь испортить момент. Я никогда не видел Ксюшины рисунки, поэтому готовлюсь к любой картине, даже в стиле «палка, палка, огуречик».

— Только ты на бумагу не смотри, пока я не дорисую, — просит Ксюша.

Спустя полчаса она откладывает в сторону карандаши, хмурится, но всё же протягивает мне листок. На нём изображён я. Коряво, с несоблюдением некоторых пропорций, слишком по-детски, но я сразу же узнаю себя. Ксюша нарисовала меня с добрыми глазами и лёгкой улыбкой на губах.

— Мне нравится. Я тут лучше выгляжу, чем в жизни.

Ксюша хлопает в ладоши и заливисто смеётся. Она абсолютно счастлива.

Гостиная украшена воздушными шарами, на столах лежат какие-то реквизиты из Гарри Поттера, скоро должны прийти аниматоры. Вика показывает праздничный торт с фигурками совы, Добби и Золотого снитча из фильма. На первом ярусе нарисована эмблема Гриффиндора, на втором — цифра восемь. Надо признать, это отличная работа. Не знаю, где Виктория за столь короткий срок нашла талантливых кондитеров, но она отлично справилась с заданием.

— Сначала будет представление аниматоров, уроки волшебства и конкурсы, потом музыка, торт и фейерверки, — тараторит Виктория. — Пока что Ксюша с одноклассниками общается. Я подглядывала, у них вроде всё нормально. Играют с Распределяющей шляпой.

У неё красивая улыбка, искренняя и очень светлая. Виктория заметно волнуется, что-то проверяет в телефоне. Меня не перестаёт удивлять её забота о Ксюше. Другие няни выполняли свою работу, но не привязывались к моей дочке. Вика же первым делом думает о Ксюше, а не о деньгах, которые я ей плачу. Она не боится второй раз потерять хорошую работу. Смелая девушка.

— Что-то не так? — спрашивает она, вскидывая голову. Я слишком долго на неё смотрю.

— Ты устроила Ксюше идеальный день рождения.

— Он только начался. А вы что-то зачастили меня хвалить, — мило смущается она. Её щёки розовеют, глаза зачарованно блестят. Виктория тоже меня рассматривает.

— Я не силён в похвалах. Говорю то, что вижу.

Виктория закатывает глаза и улыбается. У неё звонит телефон.

— Аниматоры здесь, — шепчет она, прижав трубку к уху.

Далее начинается феерия детских развлечений. Становится слишком громко, и я ухожу в кабинет. Голова шумит, но настроение отличное. Я Ксюшу никогда такой счастливой не видел, как сегодня. И с одноклассниками она, кажется, нашла общий язык. Дети вообще легко заводят друзей.

Кто-то робко стучит в дверь.

— Сейчас торт будут выносить, — сообщает Виктория. Она переоделась в тёмно-зелёное платье, которое ей очень идёт.

— Ясно.

— Я выключу свет, когда будут вносить торт. Ксюша задует свечи, а вам нужно поздравить её, сказать что-нибудь приятное. Справитесь? — с ухмылкой спрашивает она.

— Да уж постараюсь.

Мы спускаемся по лестнице. Виктория весь вечер куда-то спешит, поэтому неудивительно, что она спотыкается и вскрикивает. Я хватаю её за локоть, помогая удержаться на месте. Она дёргается, словно испуганная мышка. Бормочет слова благодарности и спешит в гостиную.

За краткое мгновение нашей случайной близости я успел понять, что Виктория пахнет лесными ягодами.

Гаснет свет. В гостиную вносят торт, дети кричат, хлопают в ладоши, смеются. Ксюша задувает свечи с первого раза. Она раскраснелась, глаза восхищённо блестят. Виктория снимает всё на телефон. Я обнимаю Ксюшу и готовлюсь произнести небольшую поздравительную речь, как тут замечаю, что взгляд дочери устремлён куда-то вперёд. Её голубые глаза расширяются от удивления и восторга.

Я поднимаю голову. Меня будто со всей дури бьют в солнечное сплетение.

— Мама, мамочка! — кричит Ксюша. Вырывается из моих объятий и бежит навстречу Каролине.

Владимир

Я был уверен, что Каролина не прилетит на день рождения Ксюши. Она ясно дала понять, чего хочет от жизни: тратить сбережения своих родителей и развлекаться с молодым любовником на Бали. А ребёнок в эту идиллическую картину никак не вписывается. Его на остров не затащишь.

Видимо, Каролина хочет как можно быстрее получить развод. Неужели инструктору по теннису надоело спать с замужней женщиной? Или она нашла себе нового любовника? Впрочем, её жизнь меня больше не касается.

Каролина обнимает Ксюшу, что-то ей говорит, но из-за музыки и детского смеха я ничего не слышу. Бросаю взгляд на растерянную Викторию, на организаторов праздника, застывших в ожидании. Только дети ничего не замечают.

— Режьте торт и включите музыку погромче, — отдаю распоряжение, а сам иду к дочке.

— Мам, ты насовсем приехала? — с придыханием спрашивает она Каролину.

— Да.

— И мы будем жить вместе, как раньше? Вы с папой помиритесь? — с надеждой спрашивает Ксюша.

— Боюсь, что это невозможно, Ксюш. Но ты теперь будешь со мной.

В груди клокочет злость, да настолько сильная, что я с трудом себя контролирую. Прочищаю горло и присаживаюсь рядом с Ксюшей. У неё глаза заплаканные, но это слёзы счастья. Всё-таки девочкам нужна мать.

— Ксюш, там уже торт нарезали. Иди, а то тебе сладкого не достанется, — силюсь улыбнуться я. Делаю вид, будто ничего грандиозного не произошло.

— А мама? Мам, ты будешь торт?

— Конечно, — улыбается Каролина. — Только позже. Нам с папой нужно поговорить.

— А ты никуда не уйдёшь? — шмыгает носом Ксюша. — Пап, пообещай, что не прогонишь маму!

Лучше ничего не отвечать, чем врать ребёнку. Я прячу руки в карманах брюк, отвожу взгляд. Что ж так тяжело-то?

— Нет, я никуда не уйду, — спасает меня Каролина. — Я тоже хочу присутствовать на твоём дне рождения. Не беспокойся.

К нам подбегает Виктория и протягивает Ксюше руку. Дочь бросает на меня умоляющий взгляд, что-то говорит, но я не разбираю слов. Хотя и так ясно, о чём она просит. «Не прогоняй маму».

Виктория вместе с Ксюшей уходят в ванную, а я следую в свой кабинет. Не оглядываюсь, знаю, что Каролина идёт за мной. Сжимаю и разжимаю кулаки, тяжело дышу. Слова жены набатом бьют по черепной коробке. «Ты теперь будешь со мной». Что это вообще значит?

— Развод должны оформить через неделю. Ты рано прилетела, — едко говорю я. Открываю окно, чтобы свежий воздух поступил в комнату, упираюсь ладонями в подоконник и пытаюсь овладеть собой.

— Я за Ксюшей вернулась.

— И как это понимать?

— Она моя дочь. Ксюша должна жить со мной. Так будет правильно.

Воздух практически ледяной, небо усеяно звёздами. Скоро Ксюшины одноклассники разойдутся по домам. Но впереди салюты, веселье, ещё какие-то конкурсы. День рождения в самом разгаре. Всё было идеально, пока не вернулась Каролина.

— Этого не будет, — бескомпромиссным тоном говорю я. Оборачиваюсь, смотрю в глаза жены, горящие презрением.

— Потому что ты так захотел? — недобро усмехается Каролина.

— Нет. Потому что Ксюша привыкла к новой жизни, а ты хочешь всё разрушить. Ты улетела на своё Бали вместе с теннисистом — и даже ни разу не позвонила дочери. Полтора месяца прошло, полтора! Ксюша каждый день ждала от тебя вести, хотя бы одно сообщение ты могла ей отправить? Тогда почему этого не сделала?

— Я была занята, — Каролина садится в кресло и складывает руки на коленях. Знаю же, что врёт, и сама она прекрасно понимает, что нет оправдания её поступкам.