Мириам все не могла сказать кто он такой, но прикосновение к его ладони заставило ее трепетать. Там, под кожей, крылась сила, с которой она не была знакома, которую следовало запрятать поглубже. Кому из великих магов покорялись стихии, не доставшиеся им при рождении? Кто стоял перед ней? Молодой король, Первый из магов, пророк, появление которого было предсказано еще до их рождения? Она наказала ему хранить свой дар втайне, опасаясь, что тот сократит его жизнь. Кем бы он ни был, в ней теплилась надежда, что он прислушался к ее словам.

– Весь вечер я ждал случая заговорить с тобой, – он криво улыбнулся, а она, эта искривленная улыбка, за которой в обыкновении пряталось смятение, у Брандов была одна на всех. – Мне хотелось узнать, видела ли ты моего отца мертвым.

Танец развел их руки на миг, достаточный для того, чтобы Мириам успела побороть свое удивление до того, как снова встать перед королем лицом к лицу. Разговор о смерти Аарона представился ей чужеродным здесь, между трапезой с вепрем в яблоках и стараниями музыкантов.

– Отчего вы спрашиваете, Ваше Величество? – растеряно пискнула она, впервые обращаясь к Ивэну подобным образом.

– Если бы он был убит магом, ты бы смогла почуять это? Я не знаю, на что способны вы, Смотрители.

По чертогу прокатился задорный девичий смех – кто-то из танцующих вероятно оказался неловок, невнимателен или пьян, но Мириам даже не взглянула в сторону.

– Морган лжет, рассказывая, что отец умер во сне или же не говорит всей правды, но есть ли разница? – тихо выпалил король, не дожидаясь ее ответа. – Брат присылает мне ядовитых змей, пока дядя умасливает правителей Севера и Юга. Я слышал, как он говорил Бервику, что мой отец был убит. И если ты знаешь хоть крупицу правды, то дай мне ее. Я прошу тебя.

Он не был знаком с придворной жизнью, где нейтралитет добывался лестью, подкупами, уловками и бессовестными уступками, и Мириам было неясно стоит ли то, что он успел услышать, лихорадочного блеска в его глазах.

– То, что ты слышал, вовсе не обязано быть правдой, – прошипела она как можно осторожнее. – Но если это так, то убийца доживает свои последние дни. Морган всегда знал толк в мести.

Она стукнула каблучком, обернулась, Ивэн снова подхватил ее руку. Пары плыли по чертогу, сверкая дорогими нарядами и ненастоящими улыбками. Ей пришлось постараться, чтобы отыскать взглядом Моргана – тот мрачно разглядывал гостей из тени галереи, как выслеживающий добычу хищник. Его терзала жажда, и она была неодолима без крови убийцы Аарона – так он признавался в те дни, когда все кругом было черно оттого, что на трон Дагмера уселась смерть.

– Но что, если его никто не убивал? – король задал вопрос, мучавший и саму Мириам. – Сколько жертв он готов принести во имя мнимого правосудия?

Ивэн говорил тихо и почти не шевелил губами, изображая на лице беспечность и самодовольство. Мириам вторила ему, силясь выказать тихое счастье, подаренное вниманием молодого правителя.

– Вам следует лучше узнать настоящих северян, Ваше Величество, – она вновь обратилась к нему как к королю, опасаясь быть услышанной. – Желая мести, они готовы утопить в крови весь мир. Варварские обычаи все еще сильны на этой земле.

Она почувствовала, что Ивэн крепче сжал ее пальцы. Он желал услышать совсем иной ответ, может даже получить от нее обещание образумить Моргана, но этого не хватило бы, чтобы сбить его с пути. Напав на след врага, тот разорвет его в клочья.

Музыка оборвалась, а за столом вновь взметнулись кубки во славу короля.

– Да здравствует король Ивэн!

– За Дагмер!

– За свободу!

Дворцовые коридоры, Дагмер

Дворец был переполнен от самых роскошных покоев до самых простых пыльных комнатушек – благородная знать всех мастей, богатейшие купцы и мелкие лорды, их свиты, воины и слуги. Шумно было даже в той части замка, где жили Смотрители. Гости разбредались по коридорам утомленные пиром, который все еще гремел в большом чертоге. Такого празднества стены дворца не видали никогда прежде. Мириам проносилась мимо гостей быстро, желая не привлекать лишнего внимания, но ее платье чуть темнее того цвета, что пестрел на гербе Брандов, отбирало у нее всякую надежду.

Она жалела, что не знает и десятка тайных ходов, выстроенных во дворце. Ей представилось, что она снова в Мецце и крадется по его улицам, пропахшим тиронским порошком. Как вор Мириам пряталась за выступами и колоннами, изо всех сил стараясь не стучать каблучками по полу. Соблазн повернуть назад, оказаться в своих покоях и расшнуровать проклятый жесткий корсет, сдавивший ребра, был немал, но путь, уже проделанный ею, был слишком внушителен, чтобы отказываться от задуманного.

Она скользнула вниз по винтовой лестнице, придерживая платье и стараясь избежать его шороха. Откуда-то сверху, очевидно в одной из ниш, вдруг зазвучал звонкий женский смех, ему отозвался мягкий мужской и очевидно знакомый – оба в уединении любовались городом с высоты башни, но скорее были заняты чем-то иным.

«Эрло! – вдруг догадалась она и отчего-то смутилась. – Всегда поймает в свои сети нужную пташку».

Мириам ускорила шаг, едва различая ступени в темноте башни. Оказавшись внизу, она с немалым облегчением толкнула тяжелую дверь.

Сады, в которые она спешила, были высажены при королеве Ульвхильде, но после ее смерти до них никому не было дела. Роскошные скульптуры покрылись многолетним мхом, тропинки поросли травой и все, что только было в саду, сдалось под напором дагмерских роз – чудесных и нежных, цветущих в любую пору года. Кое-где в стеклянном куполе, защищающем сад, зияла пустота, внутри заунывно пел ветер.

Мириам спешила, чувствуя, как ее туфельки то и дело путаются в густой траве. В саду было тихо, пустынно и жутко. Густые тени, нависшие над ней, вернули ее в то время, когда она еще боялась темноты, когда в последний раз спешила в этот сад совсем как теперь. Она могла бы осветить дорогу, но здесь лишь одна неосторожная искра могла обратить все в пепел.

– Слава Создателю, всем мыслимым и немыслимым богам! – капитан Райс обернулся, едва заслышав шорох. – Я думал, ты посмеялась надо мной, боялся, что ты не придешь.

Он стоял на том самом месте, где они в пору своей юности провели так много времени, что Мириам не посмела бы обмануть его. Тогда, много лет назад, ему было куда опаснее пробираться в эти сады, чем ей – страшно представить, что случилось бы с ними, если бы об их шалости кто-то прознал. Самое меньшее, чем они могли отделаться тогда – это позор, который стал бы предсказуемым финалом их встреч.

– Отважный капитан «Неопалимого» говорит мне о страхе? – наигранно удивилась Мириам, выходя к старому полуразрушенному фонтану из тени роз.

– Ты пугаешь меня больше, чем абордаж галеона южан, – хмыкнул он, поспешно расстегивая серебряные пуговицы своего длинного камзола.

Мириам подошла ближе, и наткнулась на взгляд его разноцветных глаз – тот, по которому рассыпались крупицы золота, ей всегда нравился больше другого.

– Все совсем как тогда, а? – спросил он, неловко укрывая ее оголенные плечи. – Все также волнительно, но уже не так опасно. Теперь отец будет рад за меня, если кто-то увидит нас здесь, а ты, наконец, одумаешься. Огонь к огню, кажется, так он всегда говорил о нас с тобой.

Райс вдруг дрогнул, вспомнив о чем-то, и огляделся по сторонам. Когда он ринулся к розовому кусту на другой стороне фонтана, Мириам уже знала, что пришло ему на ум. Он вернулся к ней, зажимая в руке сомкнутые глиняные черенки и широко улыбаясь от нахлынувших воспоминаний. Внутри они прятали огарки свеч, без которых было не обойтись, читая книги, прихваченные ею из библиотеки Моргана. Больше всего Райсу нравились те, что описывали жаркий Тирон – эта страна пленила его еще в то время, когда он и не помышлял о море. Все, чего он желал – это защищать свой дом, как делал это Стейн Локхарт, а она уже была полна гордости, ведь ее взялся учить своему ремеслу сам Смотритель Дагмера.