Эрлкинг, заметив это, с любопытством воззрился на нее, склонив набок голову.

– К чему так торопиться, моя королева? Вы ведь только что прибыли.

– Н-нам не следует здесь находиться, – сказала Серильда, не стыдясь дрожи в голосе. – Это противоестественно, живым нельзя быть так… так близко к этому месту.

Король расхохотался и обвел зал рукой.

– И где же вы здесь видите живых?

У нее защемило в груди.

Я, я живая, хотела сказать она. Ведь она еще не мертва. Проклята – но не мертва.

Но, не успела она облечь свой ответ в слова, как шепот снова позвал ее по имени.

Серильда… доченька моя, милая…

У нее задрожали губы. Серильда невольно шагнула в сторону врат, но тут Никель взял ее за руку, и это скользкое, холодное прикосновение призрака заставило ее вздрогнуть. Не успев понять, что делает, она стряхнула руку мальчика и оглянулась как раз вовремя, чтобы увидеть обиду на его лице.

Стыд и сожаление поразили ее как громом.

Уходи… – твердил голос. – Беги, пока можешь…

– Папочка? – пискнула Серильда. Слезы покатились у нее по щекам.

– Нет, – пробормотал Ханс. – Это не твой отец. Это… Это дедушкин голос.

Серильда замерла.

– Что?

– Дедушка умер, когда мне было восемь, – сказал он еле слышно. – Это он меня зовет.

Взгляд Ханса был прикован к воротам, на лице страх боролся с надеждой.

– Он велит тебе бежать? – выдохнула Серильда.

Ханс удивленно помотал головой.

– Нет. Он зовет меня к себе.

Серильда…

Серильда покосилась на Эрлкинга, который явно наблюдал за ней. Который… чего-то ждал.

Сглотнув, она прошла мимо него, миновала алтарь с гробом и заглянула через край врат, в лежавший за ними туман. Она едва разглядела вдалеке мост через… расселину? Или реку? Золотое сияние свечи озаряло белоснежный камень моста, а дальний его конец терялся в густой дымке.

И вдруг – она увидела огонек. Он приближался, мягко покачивался вперед-назад.

У Серильды внутри вспыхнула надежда, яркая, как неожиданно чиркнувшая спичка.

– Папа, – прошептала девушка, не сдержавшись. Она еще раз шагнула вперед, но тут кто-то остановил ее, взяв за локоть. Вздрогнув, Серильда вырвала руку из хватки Эрлкинга, не отрывая взгляда от фигуры, держащей фонарь.

Шаг за шагом кто-то неспешно переходил мост.

Высокий. Стройный. В изумрудно-зеленом плаще, отороченном пушистым черным мехом.

Это был не ее отец.

И тут Серильда вспомнила, зачем они здесь.

– Нет! – завопила она, не успевая подумать. – Велос! Беги! Он хочет…

Кто-то схватил ее, зажал ей рот ладонью, заглушив крик. Серильда извивалась всем телом, пытаясь освободиться и сбросить с себя удушающее чувство того, что происходит что-то непоправимое.

– Прости, – прошептал срывающийся голос.

Серильда перестала сопротивляться. Слезы текли у нее по щекам, ее трясло от негодования.

Извернувшись, она увидела Манфреда – это он держал ее. Его лицо было искажено страданием.

Силы оставили Серильду. Она не могла сражаться с Манфредом. Не хотела. Он не был ей врагом.

Тихо всхлипнув, она повернулась к вратам.

Манфред нерешительно отнял руку от ее рта, но не отпустил ее.

Велос уже пересек мост. Серильда еще не могла разглядеть его лица, пока он поднимался по ступенькам, но в его движениях была неуловимая грация. Завораживающий ритм.

Однажды Серильда уже видела Велоса – когда в ночь Пробуждающейся Луны выпила специальное зелье, сваренное мадам Зауэр. Оно ввергло девушку в состояние, напоминающее смерть. В какой-то момент Серильда забыла, что должна держаться за ветку ясеня, которая удерживала ее дух на земле до тех, пока мадам Зауэр не оживит ее снова. Уплывая все дальше, Серильда увидела Велоса, поджидавшего ее с фонарем. Бог манил ее к себе, готовый препроводить ее душу в Ферлорен.

Серильда не испугалась ни тогда, ни сейчас. Этого бога она не боялась.

Она боялась того, что задумал Эрлкинг.

Велос прошел через врата и безмятежно вгляделся в лицо короля.

Повесив фонарь на локоть, другой рукой бог небрежно откинул капюшон плаща. Затаив дыхание, Серильда вглядывалась в черты лица, которые каким-то образом были юными и древними одновременно.

У бога были белая кожа, мерцающая, как жемчуг, тонкий нос и изящный рот; короткие черные волосы мягко вились вокруг лица. В его взгляде не было жестокости, но и доброты Серильда тоже не видела.

Беги, умоляла она про себя, надеясь, что Велос взглянет на нее и все поймет. Но бог смерти смотрел только на Эрлкинга. Не испуганно. Даже не настороженно. Скорее… с любопытством.

Эрлкинг медленно развел руки, показав открытые ладони.

– Скорбная Луна приветствует тебя, Велос. Я надеялся, что мы сможем мирно побеседовать.

Велос вздернул подбородок, и Серильда заметила первые проблески чувства на его лице. Не высокомерие. Не насмешку.

Смирение?

– Я знаю, что ты ищешь, – промолвил Велос, обнажая острые клыки. Его слова прозвучали взвешенно и обдуманно. – Тебе уже известно, что цена слишком высока. Ты не захочешь ее платить.

– Напротив, – голос Эрлкинга, хоть и спокойный, выдавал волнение. – Я готов заплатить любую цену, которую ты попросишь.

Велос склонил голову к плечу. Он не улыбнулся. Не засмеялся.

– Тогда в уплату я прошу тебя, – просто сказал он.

Руки, державшие Серильду, напряглись. У нее самой сжался желудок.

Эрлкинга? В обмен на что?

Нет. Не на что. На кого.

Он просил отпустить Перхту.

Это не должно было происходить сейчас, этим вечером. До Бесконечной Луны еще оставалось целых два месяца. Эрлкинг никак не мог требовать исполнения желания.

Вот только Эрлкинг не загадывал желание. Он обратился к богу с предложением. С просьбой о сделке.

И что же этот бог попросил взамен?

Всего лишь самого Ольхового Короля.

Эрлкинг слегка улыбнулся.

– Это вряд ли.

– Тогда нам не о чем говорить. – Велос склонил голову, выказывая ему свое почтение. Серильда знала, что темные ненавидят Велоса, их бывшего господина и повелителя. Но если бог и отвечал им тем же, он хорошо это скрывал, и Серильда не заметила у него на лице даже толики враждебности.

– У меня много работы под этой луной, – продолжал он. – Прими мою благодарность за то, что снова открыл врата, облегчив мой путь в царство смертных. – А теперь прошу меня извинить. Многие души хотят снова увидеть своих близких.

Бог скользнул глазами по Серильде и впервые встретился с ней взглядом.

Она замерла, чувствуя, как потерялась и вновь нашла себя в этом взгляде, исполненном покоя. Взгляде, в котором были заключены миры и вечности.

– И некоторые из них, – невозмутимо продолжал Велос, – находятся прямо здесь.

Эрлкинг раздраженно фыркнул.

– Я не для того открыл ворота, чтобы мой замок стал проходным двором в царство смертных. Я пришел говорить с тобой о деле.

Не обращая на Эрлкинга внимания, Велос протянул руку в сторону моста и поманил кого-то из темноты.

Скривив губы, Эрлкинг подошел к нему ближе.

– Не вздумай тащить эти жалкие души в мою свиту. У меня хватает своих.

Неясная фигура поплыла вверх от края моста. Она напоминала облачко тумана, но становилась плотнее по мере того, как фигура приближалась к вратам.

Щурясь, Серильда всматривалась в нее. Она разглядела что-то знакомое в ее походке. В осанке, в очертаниях плеч.

– Если не хочешь, чтобы я оставил все эти души себе, – прорычал король, – тебе лучше отправить их обратно!

Человек у врат поднял голову.

– Папочка! – Из глаз у Серильды брызнули слезы.

Державшие ее руки Манфреда напряглись, но, к ее удивлению, хватка тут же ослабла. Серильда не стала спрашивать себя, что заставило Манфреда отпустить ее – его собственное решение или приказ короля. Стоило ей почувствовать, что она свободна, девушка бросилась вперед.