Агата снова отвернулась к окну.

– Что касается Злата, – продолжила Серильда, когда тишина стала невыносимой, – хоть по нему и не скажешь, но он здорово владеет мечом, пускай и не помнит, как его этому учили. И, раз уж тогда он пустил стрелу в сердце Перхты, то, наверное, и лучником был неплохим. – Поколебавшись, она заключила: – Вполне возможно, что это ты обучила его искусству боя.

Агата опустила голову.

– Да, – тихо сказала она. – Думаю, что так и было.

Впервые за весь разговор Серильда почувствовала укол сочувствия. Она поднялась на ноги.

– Я знаю, Злата мучает та же боль, что и тебя. Он считает себя виноватым в том, что произошло в Адальхейде. Думает, что, когда пришли темные, ему следовало остаться в замке и защитить всех, кто был в нем. Но Злат на самом деле не виноват. И ты тоже.

Агата невесело рассмеялась.

– А сами-то вы? Вините себя в смерти этих пятерых ребятишек, но ведь это Эрлкинг похитил их и позволил своим чудовищам их убить.

– Они умерли из-за моего вранья. Ты хоть представляешь себе, каково это – быть проклятой богом выдумок? Как бы ты себя чувствовала, если бы любое твое слово было угрозой для всех, кого ты любишь?

Серильда уперла руки в бока и внезапно осознала, что вся дрожит.

– В отличие от вас со Златом я на самом деле виновата во многом из того, что произошло. И вот я здесь. Я стала Ольховой Королевой. – Она покачала головой. – Но почему-то до сих пор бессильна помочь хоть кому-то.

– Бессильна? – переспросила Агата. – Я видела, как вы разговариваете с Его Мрачностью. Вы настойчивы, бесстрашны и…

– И из-за меня все умрут. – Плечи Серильды поникли. – Некоторые уже умерли.

– Послушайте меня. – Агата шагнула к ней. – Разве вы однажды не рассказали историю, которая проделала дыру в самой ткани завесы?

Серильда наморщила лоб, вспоминая день, когда она отправилась в Адальхейд. Тогда она знала, что четверо ее любимых детей уже мертвы, но была полна решимости спасти хотя бы Гердрут.

– Дыра существовала и до меня. Моя история только… открыла мне эту тайну.

– Вам? И только вам одной? У вас в самом деле есть сила.

Серильда помотала головой.

– Нет, это… очередная хитрость. Очередная ловушка. Еще одно проклятие, как по мне.

Хотя, если на то пошло, она не была уверена в этом до конца. Разве она изменила бы что-то в том дне? Разве отказалась бы от мысли встретиться с Эрлкингом и потребовать, чтобы он отпустил Гердрут? Даже если в конце концов из этого ничего не вышло… Серильда не думала, что поступила бы иначе.

Потому что еще есть надежда, поняла она.

Жалкая, отчаянная надежда. Надежда, что она сможет как-нибудь отвоевать свободу для детей. Для Злата. Для себя и своего будущего ребенка.

Как-нибудь.

Ей казалось, она слышит, как Эрлкинг смеется над ней. Жалкая, глупая смертная.

– Госпожа Серильда, – сказала Агата, – я не хочу быть вам врагом. Мы с вами боремся за одно и то же. За свободу для невинных душ, оказавшихся в ловушке у темных… отчасти из-за того, что мы их подвели.

Серильда проглотила ком в горле.

– Он их не отпустит, Агата. Он не станет делать ничего, что не приносит ему удовольствия или пользы. Уж ты-то должна знать.

– Вы правы. И все же в глубине души я чувствую, что на этот раз он сказал правду. На Скорбную Луну он освободит их души. Их всех.

Серильда не знала, можно ли доверять Агате, но если оружейница и лгала, то так убедительно, будто и ее тоже благословил Вирдит.

– Даже если он правда сделает это, – спросила Серильда, разводя руками, – какую цену он потребует? Уверяю тебя, какую бы сделку он с тобой ни заключил… он твердо намерен выйти из нее победителем.

Обычно Серильда предпочитала проводить день своего рождения в одиночестве. Этот день был так близко к Скорбной Луне – годовщине исчезновения ее матери, – что нес с собой печаль, которой Серильда и предавалась. К чему притворяться, будто ей не грустно оттого, что она росла без мамы? Серильда не переставала горевать о ней все эти годы.

Раньше, когда она была маленькой, отец изо всех сил старался отвлечь и развеселить дочку в этот день. Он возил Серильду на праздники урожая в Мондбрюк, устраивал многочасовые рыбалки на речном берегу и пикники на природе – в любую погоду, и даже если на мельнице было полно работы.

А Серильде на самом деле хотелось только одного: посидеть часок-другой под ореховым деревом, которое посадила ее мама, вспоминая ее и жалея себя.

Зато теперь она отдала бы что угодно, лишь бы еще раз отправиться на пикник с папой.

Всю ночь накануне она сетовала, что дети, собирая в Адальхейде вещи, не догадались прихватить с собой книгу сказок, подаренную Лейной. Сейчас Серильда отчаянно нуждалась в истории, которая унесла бы ее отсюда далеко-далеко. Поэтому она решила снова отправиться на поиски библиотеки, хоть это и означало, что придется пройти через лунную ротонду.

На этот раз Серильда встретила по пути множество призраков и темных. Все они усердно работали – рубили упрямые лианы и ведрами вытаскивали из пещеры щебень и грязь. Она увидела фонари, развешенные в темном проходе, и услышала из глубины металлический стук орудий по камню. У Серильды язык зачесался спросить, чем это они все занимаются, но она не хотела никому мешать. А еще, честно говоря, она боялась снова услышать тот голос. Голос из глубины этих бездонных теней, зовущий ее, так похожий на папин. Но она точно знала, что это не он. Не может быть он.

Она поспешила мимо, ни с кем не разговаривая и держась как можно дальше от входа в пещеру.

После этого Серильда без происшествий нашла библиотеку, и она превзошла все ее мечтания. Бесконечные полки едва не трещали под весом книг в кожаных переплетах с золотым тиснением – текст на их страницах был написан и украшен вручную. Многие тома были настолько древними, что пересохшие страницы рассыпались в руках. Здесь имелись и свитки, и рыхлые пергаменты, и рулоны древних карт, нарисованных на натянутых шкурах животных. Гримуары и бестиарии, книги по алхимии, математике и астрономии.

Побегав несколько часов вверх и вниз по шатким лесенкам, Серильда подобрала целую стопу книг, названия которых ей понравились. Там были сказки, легенды и мифы, а еще захватывающий научный труд о том, как образы древних богов постепенно менялись в воображении художников разных времен. Серильда попросила, чтобы ей поставили мягкое кресло у окна, из которого видна была ольха. Листья на дереве оставались сочно-зелеными, хотя лес за окном уже окрасился золотом и багрянцем. С каждым днем ольха выглядела все здоровее, хотя весенние цветы в ее тени начали бледнеть и увядать. Серильда как раз закончила читать сказку из далекого Исбрена о девушке, полюбившей белого медведя, когда в коридоре раздались шаги. Она закрыла книгу, и тут же в дверях появилась стройная фигура Эрлкинга.

– А вот и моя пропавшая супруга, – заговорил он. – Увлечена книгой. Я должен был догадаться.

– Вы меня искали? – спросила Серильда, ставя книгу на полку, с которой ее взяла.

– Я только что побывал у духа-буяна. – Войдя в библиотеку, король осматривал книжные полки, словно давно забытых друзей. – И подумал, что тебе может быть интересно узнать, что у меня наконец-то есть то, что мне нужно.

Серильда дернула плечом.

– Вы уже поймали грифона. Единорога. Татцельвурма. Чего еще желать?

Эрлкинг рассмеялся.

– Целого мира, любовь моя.

Она мрачно покосилась на него.

– Никто не должен обладать целым миром. Даже вы.

– К чему ограничивать свое воображение? – ответил он, ухмыляясь.

Серильда надеялась, что Эрлкинг уйдет, но вместо этого он устроился в кресле и, вытянув ноги в сапогах, положил их на специальную скамеечку.

Что-то в его настроении насторожило Серильду. С момента прибытия в Грейвенстоун Эрлкинг часто казался опечаленным. Серильда не знала, что об этом думать. Вспоминал ли он Перхту, мечтал ли о времени, когда снова будет с ней вместе? Или просто в самом этом замке было что-то такое, что тяготило любого, высасывая радость?