Это предложение было встречено бурным одобрением, и Серильду сразу назначили водящей. Она зажмурилась и стала считать от тринадцати, прислушиваясь к топоту шагов детей, разбегавшихся по укромным местечкам.

– Три… два… один! Я иду искать!

Серильда распахнула глаза и огляделась, навострив уши, чтобы расслышать хихиканье и шорохи. Гердрут почти всегда сдавалась первой просто потому, что еще не научилась сидеть на месте. Да и Анны тоже обычно хватало ненадолго.

Но со своего места у каменной двери Серильда никого не увидела.

Подобрав подол юбки, она сделала три большущих шага во двор – единственное движение, которое ей было позволено в этой игре.

Детей не было видно.

– Ладно, тогда я снова посчитаю, – крикнула она, закрывая глаза. Только на этот раз она начала с двенадцати.

Сразу же раздался топот – дети выскочили из своих укрытий и подбежали, чтобы осалить Серильду, пока она считала.

Она почувствовала, как ее шлепают маленькие ладошки, после чего все сразу же снова метнулись прочь, чтобы найти новое убежище.

– Один!

Открыла глаза, огляделась. Никого.

– Хм, – громко заговорила она, постукивая пальцами по губам. – Куда же они все подевались?

На этот раз она использовала свои три шага, чтобы пройти в левую часть двора.

И снова не увидела ни единого намека на то, где прячутся дети.

– Готовы? – спросила девушка.

Обратный отсчет стал еще короче, и у детей оставалось всего одиннадцать секунд, чтобы вскочить со своих мест, осалить Серильду и перепрятаться снова.

На сей раз, открыв глаза, она была уверена, что заметила какое-то движение среди корней, но даже сделав свои положенные три шага, не смогла увидеть детей.

– Вы слишком хороши в этой игре! – рассмеявшись, крикнула она.

И снова сосчитала – от десяти.

А потом от девяти.

Каждый раз она делала по три больших шага, постепенно прокладывая извилистую дорожку вокруг извивающихся древесных корней. Каждый раз обыскивала глазами укромные уголки и закоулки, какие только видела. Но… дети продолжали ускользать от нее.

Она снова начала считать, на сей раз с восьми.

Она услышала хихиканье и шаги бегущего ребенка. Торопливое касание кончиками пальцев и снова шаги, которые поспешно удалялись.

– Два… один!

Серильда открыла глаза.

Ее внимание привлекло движение. Золотые кудри исчезли за колодцем.

– Ха! – торжествующе выкрикнула она и ткнула пальцем в ту сторону. – Эне бене рес, квинтер финтер жес – Гердрут, выходи, я тебя вижу!

– Ну как так? – воскликнула Гердрут. – Ты всегда ловишь меня первой!

Серильда вздрогнула и обернулась: Гердрут появилась из-за пустого фургона.

– Подожди, – Серильда в недоумении глянула туда, где заметила кого-то секунду назад, – я же видела, как ты… – Она нахмурилась, пошла в сторону колодца. Потом, хоть и была уверена, что мелькнувшая перед ней фигурка намного меньше ростом, все же позвала светловолосых близнецов.

– Ты нас видела? – недоверчиво спросил Никель, вместе с Фришем выбираясь из двух стоявших рядом бочек.

– Не-а, не видела! – уличил Фриш. – Ты жульничаешь!

Серильда не обратила на него внимания. Она перешла на бег. Пульс гулко отдавался в ушах.

Но когда Серильда обежала вокруг колодца… там никого не было.

Спотыкаясь, она попятилась, осматривая усыпанную листьями землю.

– Что там такое? – заинтересовался Ханс.

Он, близнецы и Гердрут подтянулись поближе к ней. Анна, известная упрямица, продолжала прятаться, отказываясь себя выдавать.

– Мне показалось, что я кого-то здесь видела, – пробормотала Серильда. – Маленькую девочку…

Ее пробрал внезапный озноб. Неужели…

Возможно, ей просто почудилось. Или, возможно, то была игра лунного света.

– Это, наверное, был призрак королевы, – вдруг сказала Гердрут.

Все смотрели на нее.

– Кто-кто? – переспросила Серильда.

Гердрут пожала плечами.

– Ну, это я ее так называю. На той неделе нам с горничными велели выбивать пыль из гобеленов. Их тут жуть сколько! И один мне очень понравился. На нем была девочка, ну прямо такая, как я, – по-моему, не старше. Но она сидела на троне, а вокруг было полно нахткраппов. Только они на нее не нападали. Мне показалось, что они ее питомцы. – Герди подергала себя за кудряшку. – Это только звучит жутко, а на самом деле вовсе нет. Я даже подумала, что мне бы тоже хотелось какую-нибудь зверюшку. Ну, и я решила, что когда-то эта девочка, наверное, была здесь королевой.

Серильда покачала головой.

– В Грейвенстоуне никогда не было королевы. Только Ольховый Король… Ну, и Перхта. Охотница.

– Ой. – Огорченная Гердрут выпятила нижнюю губу. – Тогда я не знаю, кем она была.

Серильда снова вгляделась в пустое место за колодцем, но никаких подсказок там не было.

– Если вдруг вы услышите что-нибудь про маленькую девочку или увидите призрака, который не прибыл вместе с нами из Адальхейда, скажите мне, хорошо?

Дети закивали и пообещали сразу ей сообщить. Ханс тем временем, склонив голову набок, с любопытством рассматривал ольху.

– Мне кажется или эта ольха сейчас выглядит не так, как в первый день?

Заинтересовавшись, все тут же принялись изучать гигантское дерево, освещенное луной и светом факелов. Серильда сразу поняла, что Ханс имел в виду. Раньше кора была пепельно-серой, теперь же на ней появились белые пятна, почти как у березы. А далеко наверху, гораздо выше плакучих нижних ветвей, уже начинали лопаться первые свежие почки.

Потом они услышали голос Анны из дальнего конца двора.

– Серильда! Ребята! Идите все сюда!

Обменявшись быстрыми взглядами, они наперегонки бросились к ней. Анна, вытаращив глаза, стояла в дверях конюшни с каким-то прутиком в руке.

– Кажется, я сделала что-то не то, – с этими словами она отступила в сторону, пропуская Серильду внутрь. Мгновенно сжавшись от недоброго предчувствия, Серильда вошла в темную конюшню. Впрочем, лунного света было достаточно, чтобы различить, что внутри одного стойла соорудили клетку, в которой спал белый единорог.

Она замерла.

Но не единорог и не клетка удивили Серильду сильнее всего. Нет – ее поразили цветы. Земляной пол конюшни был сплошь покрыт крошечными листочками и зеленой травой, в которой белели нежные цветы.

– Это подснежники? – прошептал Никель, когда дети собрались вокруг Серильды.

– Похоже на то, – стараясь не затоптать ни один из бутонов, она присела, чтобы лучше их рассмотреть. Подснежники были первыми цветами, которые появлялись в конце зимы, их маленькие склоненные головки часто пробивались прямо сквозь остатки снега, не успевшего растаять. Это были маленькие, скромные цветочки, не такие напыщенные и тщеславные, как всеми обожаемые розы, экзотические орхидеи или ни на что не похожий эдельвейс. Но Серильда любила подснежники больше других цветов, ведь они первыми предвещали приход солнца и тепла. – Но ведь для них еще рано, до сезона подснежников еще несколько месяцев.

– Все страньше, – дрожащим голосом сказала Анна. – Они… их здесь не было. Сначала.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла Серильда.

Анна судорожно вздохнула и спрятала руки за спину.

– Я сюда забежала, чтобы спрятаться, потом увидела единорога, и мне стало так грустно. У него в боку все еще торчала стрела Эрлкинга, и… и я подумала, что ему, наверное, очень больно, поэтому я…

Она показала Серильде прутик, который держала в руке, и девушка поняла, что на самом деле это черная стрела Эрлкинга. Та самая которую он вонзил в плечо Пуш-Гролы, чтобы она стала единорогом.

Глаза Серильды расширились.

– Отдай ее мне, пока не поранилась!

Анна досадливо поморщилась, но без возражений отдала стрелу.

Серильда повернулась лицом к клетке, ожидая, что сказочный зверь вот-вот снова превратится в Лесную Бабушку. Но нет – единорог продолжал спать, подобрав под себя ноги и безмятежно склонив голову к земле.

– Я думала, он проснется, а он все еще спит, – сказала Анна. – Зато началось вот это. – И она указала себе под ноги.