— Я приведу к вам модистку, нужны лишь указания, — попробовал умилостивить королеву Ришар. — Эта свадьба чрезвычайно важна для нашей семьи.

— Но почему невеста сама не позаботилась о платье.

— В их мире все происходит иначе. Традиции там потеряли значение.

— Свадебные платья не обязательны?

— Боюсь, что так.

— Нет, вы слышали⁈ — Королева Гертруда скорбно сложила руки. — Если бы я позволила себе нечто подобное, что бы сказали подданные?

— Ах, какое безобразие! Это неслыханно! Трудно себе представить… — загомонили фрейлины, они рады были прервать монотонное шитье.

— Я не смогу вам помочь, — повторила королева, — поищите платье в другом месте. А вы за работу, за работу, нечего отлынивать! — приказала она фрейлинам.

— Милорд, возьмите… — начала было Офелия, но королева так строго взглянула на неё, что слова замерли на губах невесты принца.

— Вам, юная леди, следовало бы заботиться о собственном свадебном платье, — заключила Гертруда. Было очевидно, что с Ришаром она ничего больше обсуждать не собирается.

— Audience terminée*, — подтолкнула его к двери одна из придворных дам.

Морелю-старшему ничего не оставалось, как принять поражение и покинуть поле боя с позором.

*Audience terminée — Аудиенция окончена (фр.)

…Параллельный мир. Где-то в трехстах лье от Лиможа, в замке некроманта Лорана Мореля…

К Йорику Морель старший не вернулся, сейчас это было бы бессмысленно. Проблема подвенечного наряда отвлекла Ришара от главного, но как только она отодвинулась в сторону, с новой силой встала перед ним основная — что отвечать Белой Госпоже. Ведь это по её повелению он явился сюда, преодолев порталы нескольких миров.

Сколько времени необходимо Лорану для экспериментов? Сможет ли он осуществить задуманное? И не выдумка ли эти волшебные капли, на которые так уповает его любимый брат?

Если Морелю-старшему и было известно чувство любви, то в первую очередь — братской. Лоран многого не знал, он считал Ришара родным братом — все думали так, даже муж несравненной госпожи Бланшефлер, в девичестве виконтессы Дюбуа, по мужу — графини Вуайон. Пьер де Вуайон любил и сыновей, и дочерей, он был хорошим отцом и мужем, Бланшефлер искренне оплакивала его, но сама любила другого, ему была посвящена и предана, исполняла его волю. Потому и пошла на подмену — из двоих её сыновей старший был приемным, история эта сохранялась в глубокой тайне. И лишь одна свидетельница могла бы приоткрыть завесу — старая Мамушка. Она в собственные руки приняла тайное дитя от Белой Госпожи, а новорожденного отдала ей. Приемного мальчика нарекли Ришаром и воспитали, как первенца графа. Что стало с ребенком рожденным Бланшефлер — никто не знал, Белая Госпожа забрала его. Второму сыну могущественного возлюбленного прекрасной графини она позволила остаться в семье графа де Вуайон, простодушный Пьер до конца дней считал себя отцом обоих мальчиков. Разница между ними была в десять лет.

Портал рассыпался искрами за спиной Мореля старшего. Сколько же раз придется сегодня совершать перемещение. От этого голова уже гудит, как большой соборный колокол…

Извилистые коридоры и крутая винтовая лестница привели к хорошо знакомой двери. В далеком отрочестве Ришар часто скрывался в комнате Мамушки. Он был непокорен и изобретателен на шалости, но добрая кормилица всегда защищала его.

Морель-старший постучал, условных три удара долгих и два коротких, он и сразу бы признался, что находится в замке, но история с мороженым спутала все карты.

Дородная негритянка чистила миндаль.

— Дорогой мой Ришар!

С Морелем-старшим она не придерживалась строгих правил, кем бы ни стал Ришар и сколько лет бы ни прожил на свете, для Мамушки он оставался все тем же любимым сорванцом, вечно готовым на шалости. В вечерних молитвах каялась добросердечная кормилица, что любит старшего сына Бланшефлер больше других детей. Как взяла его на руки, так и прикипела сердцем. А и то сказать, хорош он был и в младенчестве, и в отрочестве, и в юности. С ангельской внешностью и невинным взором. Да и теперь…

— Мамушка! Вот ты где! — Ришар обнял её. — Я думал, как обычно на кухне.

— Нет, там теперь другие хозяйничают. — Она явно была обижена. — И до этого довелось мне дожить! Но зачем ты здесь, дитя мое? — Мамушка тискала и осматривала Ришара, как будто он был младенцем. — Хочешь орешков? Ты любишь миндаль.

— Да…— думая о своем, Ришар захватил горсть чищеных орехов из миски, сел на мамушкин бездонный сундук.

За долгие столетия своего бессмертия Морель-старший приучил себя ко многому, что сопутствовало обычной человеческой жизни и было отнято, когда он стал вампиром. С позволения Белой Госпожи, конечно, она видела в этом смысл. Ритуал вкушения крови стал необходим лишь раз в год, а дневной свет уже не вредил глазам. Алый огонь бессмертной сущности застилал их лишь в день осеннего равноденствия, когда вампирская кровь преобладала, но она же дарила Вечность.

— Я здесь, чтобы убедить Ларри оставить надежды на разупокоение и достойно предать матушку земле.

— Что ты, — всплеснула руками Мамушка. — Даже не думай подходить к нему с этим. Ты же знаешь, Лоран не послушает.

— Тогда его и спрашивать не станут. Есть силы способные заставить.

— Неужто Совет Причастных.

— Именно, — медленно произнес Морель. — Если это произойдет, Лоран лишится сана и свободы. Я не могу допустить такого. Свадьба, конечно оттянет время, но…

— Ты уже знаешь?

— Даже видел невесту. Недурна. Красивые глаза.

— И где он только отыскал её⁈ Еще и вместе с бабушкой. Несносная старуха! — Мамушка с удвоенной энергией принялась лущить орехи. Щипцы в её руках так и мелькали, и кожура сыпалась на пол. — После замету, — пояснила она, перехватив удивленный взгляд Ришара. — Это все нервы. Если бы не наши обстоятельства — ни за что не одобрила бы я эту свадьбу. Ни за что! Лоран торопится.

— Да, странно. А где он сам?

— Там, — Мамушка многозначительно указала глазами куда-то вбок и вверх.

— Я хотел бы поговорить с ним, но прежде успокой меня относительно наряда невесты. Придумай что-нибудь. Бедняга Йорик уже всю голову сломал… вернее череп, — засмеялся Ришар. — Повезло Лорану со слугой. Но о платье для невесты не он должен думать.

— А тут и думать нечего, я храню подвенечное платье госпожи. Оно подойдет, есть и фата, и венок, все, что необходимо. — Мелькание щипцов прекратилось, мамушка безвольно опустила руки на колени. Лоран заметил, как повлажнели её глаза. — Не верится, что он все-таки решился! После стольких лет печали о нашей любимой Бланш…

— Может, это и к лучшему. Если эта девушка вернет Ларри к жизни… — Ришар решительно поднялся с сундука. — Пойду к нему. Передам приказ моей госпожи и попробую убедить не противиться. А ты приготовь все, нам нужно показать капитулу достойную избранницу.

Мамушка безнадежно покачала головой вслед старшему брату Мореля, смахнула слезы со смуглых щек и поправила свой идеально накрахмаленный чепец. Не верила она, что её малыш Ларри покорится.

Перила широкой каменной лестницы были увиты гирляндами роз. Живые цветы. Казалось, будто кусты проросли через пол и укрыли лестницу. Белые и нежно-розовые, кремовые, алые, почти черные, — они источали тонкий аромат. Ришар поднимался ступень за ступенью и все яснее слышал музыку. Звуки скрипки. Он шел прислушиваясь и невольно отмечая, что мелодия изменилась. Не была спокойной. Металась и жаловалась. Раньше Лоран не играл так. Ришар сконцентрировался и сквозь мелодию различил слова:

— Я не потерплю того, что ты женишься! — стенала Скрипка.

— Не плачь, для нас это ничего не изменит, — убеждал Морель.

— Изменит, изменит, изменит! Ты меня больше не любишь! Лучше бы я умерла, сгорела, разбилась…