Дарк замер.

– Погоди… то есть вы совсем не можете убивать? Из-за магии?

– Нет, – тихо ответил Мару.

– Но тогда вы слишком уязвимы, – парень покачал головой. – А что, если кто-то приставил нож к горлу твоего отца, и единственный способ спасти его – проткнуть врага со спины какой-нибудь колючей веткой? Ты будешь стоять и смотреть?

– «Нет» – это значит, что магия не запрещает нам убивать, – пояснил Мару. – И в некоторых случаях друиды это делают – но всегда для защиты и очень редко. Если есть угроза, что враг убьёт моего друга…

– Мару! – Дарк всплеснул длинными руками, не в силах понять логику друида. – А если есть угроза, что он просто отрежет ему ноги? Да ладно, не думай, будто я так трясусь именно над ними – хотя я, безусловно, очень дорожу ногами и ни за что не соглашусь с ними расстаться. Просто какой угрозы ты ждал? А если бы эта верёвка за доли секунды переместилась на мою шею и задушила? Как бы ты успел среагировать? Ты ведь совсем не знаешь врага, и времени на изучение у тебя тоже нет!

– Дарк, хватит, – попросила Мартина.

– Я выгляжу эгоистом? – Дарк повернулся к ней, посмотрел с вызовом. – Хочу заставить Мару переступить свои принципы, чтобы спасти мою жалкую часть тела? Хорошо, а если это буду не я? Ты, Аксель? Да кто угодно!

– Не дави на Мару, – попросила она. – Ты прав, иногда другого выбора нет. Но почему ты думаешь, что это легко? Разве забыл, как ты сам боялся на нас смотреть, когда узнал про свой дар жнеца?

– Сравниваешь! Я боялся, что случайно убью друга! – фыркнул Дарк.

– Хорошо, что же ты сам тогда не убил тех людей, пока их видел? Выжидал? Или боялся? Убивать тяжело каждому, а друидам – втрое сложнее.

Дарк вспомнил, как однажды Мартина почти поверила в то, что стала причиной гибели одного не очень умного некроманта, и какие у неё тогда были глаза. Будто она теряет себя. Он повернулся к Мару, виновато пихнул его костлявым кулаком.

– Извини. Это всё… как ни странно, эмоции. Я думал, что умею с ними справляться. Странный сегодня день… – парень задумался и посмотрел в тёмное небо, не заметив, как переглянулись Мартина и Мару, слабо улыбнувшись друг другу. Добрый друид и не подумал обижаться на Дарка за недавний допрос, тем более что знал его косвенную причину. – Мартина, а что ты постоянно обнимаешь?

– Вещи… – девушка ещё крепче прижала к себе чёрный рюкзачок.

– Мин? – догадался Дарк. – Я думал, они была с ней…

- Их нёс Анубис, а потом бросил, когда побежал… - очень тихо ответила Мартина. На самом деле она точно не знала, кто их бросил: может быть, и сама Мин, когда рванулась спасать подругу. Просто рюкзак лежал на земле, и друидка его подняла.

- Разве тебе легче от того, что с тобой её вещи?

Мартина пожала плечами. Она не знала, легче ли ей, просто пыталась внушить себе, что, по крайней мере, делает маленькое доброе дело для Мин: бережёт её имущество. Ну и было немного спокойнее, когда руки чем-то заняты.

– Ты могла бы обнять мою голову, рисунок на ней делала Мин, – Дарк услужливо наклонил превосходной расцветки макушку к друидке, но та неожиданно разозлилась.

– Если хочешь, чтобы я обняла твою голову, так и скажи, и не надо прикрываться Мин! – она рывком встала, ещё сильнее прижала к себе рюкзачок и побрела в сторону высоких кустов.

– Опять плачет, – сокрушённо покачал головой Мару.

– Чего она постоянно плачет? – Дарк смотрел ей вслед. – Нет, я понимаю, что ей грустно, но есть ведь какой-то предел.

– Не знаю, – вздохнул друид. – Мы, конечно, привыкли к вам и вашей магии, но наблюдать смерть… друидам редко приходится это делать, и мы всегда тяжело переживаем. А если это ещё и друг… для Мартины это сильный удар. Слёзы – естественный способ успокоиться и снять напряжение. Она его использует. Это лучше, чем постоянно глотать отвары.

– Есть ещё кое-какие способы снять напряжение, – заметил Дарк, не сводя глаз с Мартины, но уточнять не стал.

В полдень поисковый отряд свернул с узкой тропы совсем рядом со страшным обрывом, какое-то время следовал по неудобной тропке, потом путь стал гораздо шире и отступил от края, заметно понижаясь. Начали попадаться неприглядные чёрные кусты, стало чуть холоднее, темнее – может, из-за близкого наступления ночи, а может, и нет. Аксель решил, что правильно не взял Зевса с собой: он бы точно впал в недовольную спячку – несколько раз так уже делал, когда ему что-то очень не нравилось.

– Всё время идём вниз. Может, это и есть спуск? – предположил Кфар.

– Но забираем не в ту сторону, – отозвался Бадар. Он шагал сейчас, как обычный человек, не включая полёт. – Можем прийти в какую-нибудь яму, из которой нет выхода.

– Значит, будем искать другую дорогу, – сказал Кфар. – Меня ещё кое-что беспокоит: даже если мы спустимся здесь, как выйдем к Красному ущелью? Этот страшный обрыв, похоже, не имеет выходов, он больше похож на яму, окружённую горами. Я не вижу иного варианта, кроме как насквозь.

– Значит, насквозь, – мрачно проговорил Игнис. Аксель покосился на него и понял, что друг не шутит.

– Слушай, – начал он, почти физически ощущая, насколько неуместен этот разговор, но, во-первых, желая узнать, а во-вторых, догадываясь, что для некромантов он может и не показаться таким диким. – Игнис! – пришлось окликнуть, потому что колдун не сразу понял, что обращаются к нему, а может, просто не расслышал. – Я спросить хочу. Просто не понимаю немного…

– Спрашивай.

– А что вы будете делать с… телом? – друид тревожно смотрел на Игниса, пытаясь разгадать, не переступает ли грань. – И Казир спрашивал… что он имел в виду? Я к тому, что мы их всегда сжигаем, но у вас ведь не так принято… что вы обычно делаете?

– Используем, – сухо ответил Игнис, так сухо, что даже закашлялся.

– Понятно, – с сомнением протянул Аксель, пытаясь сообразить, правильно ли воспринимает это жуткое слово. – Ну а конкретно сейчас? Что, прямо так и… заставите ходить и служить, как Анубиса?

– Нет, – Игнис вздохнул, уже не в силах принимать всё близко к сердцу. – Просто сохраним. А потом, я считаю, нужно доставить её отцу.

– Да, это самое верное, – кивнул друид. – А вообще, в принципе, вы ведь всегда отдаёте тела на нужды некромантов. Ты сам говорил – у каждой души спрашиваете разрешения, заручаетесь поддержкой и относите в ближайший склеп… но… – Аксель глубоко вдохнул. – Понимаю, что могу сморозить глупость, но как вы можете так цинично относиться к телам? Ну неужели тебе было бы приятно видеть Мин в образе чьего-то слуги, может, даже с приращенными рогами или там с дополнительной парой рук? И тем более делать её такой по чьему-то заказу!

Игнис всё-таки усмехнулся.

– Когда погибает родственник, это всегда грустно. Мы скучаем по тем, кто ушёл, хоть и можем поговорить с ними потом. Но тело – это всего лишь тело, оно больше ничего не значит. Оно материал. Подумай сам: растения вянут, сохнут, превращаются в землю, а потом из неё растут новые, которые тоже вянут и сохнут. Они красивые, но они – тоже материал для чего-то. Достань искру – и всё. Только она имеет значение. Впрочем, ты прав, у нас есть такой закон: некоторые части тела, главным образом голову, запрещается использовать, пока не минет пятьдесят лет после отхода души. Ведь образы всегда порождают воспоминания, от которых больно. А материала у Пирамиды всё равно полно.

– Ладно, прости, – повинился Аксель. – Мне просто было интересно. Ты скажи, если что…

– Аксель, какая уже разница? – вымученно отозвался некромант. – Я же говорил: нет ничего важнее души. Если её нет, ничего не имеет значения. Ты мне лучше тоже на кое-какой вопрос ответь.

– Да? – Аксель взбодрился. Если Игнис будет спрашивать сам, то он, по крайней мере, сам будет фильтровать тему.

– Как об этом можешь спокойно говорить ты? Ладно мы – мы некроманты и постоянно работаем с телами. Но вы ведь – адепты Жизни, для вас это всё вообще должно быть…