Долгий путь настраивает мысли на философский лад, от нечего делать память начинает перебирать встречи события и поступки, словно рассматриваешь фрагменты огромного панно.

Сначала перебираешь недавние события, разговоры, потом начинаешь размышлять, что послужило толчком к ним. А что было еще раньше? Я словно приходила в себя, просыпаясь после долго сна собирая себя по кусочкам.

Снова и снова вспоминала я вихрь событий чувств, сопровождающий роман с Мирсалем, и не могла поверить, что все произошедшее случилось именно со мной. Разве могла я помышлять о таком? Разве к этому стремилась? Все это время я провела словно в дурмане. А ведь поначалу, те спокойные дни, когда я просто жила и училась всему понемногу, помогая парням в лаборатории в особняке были наполнены для меня гораздо большим смыслом!

Вспомнился кошмар перехода в этот мир, когда портальная Арка надсадно гудела и разрушалась прямо на наших глазах. Странно, почему я не задумывалась о доме, маме, друзьях?

Такое ощущение, что все эти месяцы память о доме была загнанна мной глубоко-глубоко, спрятана за семью печатями, а теперь поднялась на поверхность. Вспомнилась мама, ее добрые глаза, посиделки с чаем перед телевизором, ворчливая тетя Клава. Как там они? На глаза навернулись слезы, и сползли по щекам мокрыми дорожками. Я сердито вытерла их рукавом. Нет, не буду раскисать!

Наверняка Марк не оставил мамочку и у них все хорошо. Вот только откуда у нас появился тот самый кулон, что я ношу на шее? Я непроизвольно погладила теплый овал на цепочке. Судя по всему, он похож на Тераспекс Дариэля. Неплохо бы обсудить с ним особенности подобных накопителей, может у него появились идеи по поводу столь странной памяти от отца. Ведь в этом случае, получается, что он не был обычным человеком. Наверно он был сильным магом… Но тогда почему он пропал? Отец, оставивший сильный магический артефакт, артефакт который разрядился давно и вовремя перехода впитавший выплеснувшуюся энергию. Значит у меня на шее огромная батарейка? А вдруг он поможет мне вернуться домой?

Домой, но… ведь тогда я тоже не просто человек? И в этом случае становится понятна и маскирующая аура, наверно ее тоже наложил мой отец. А виденье магических потоков? Драконы говорили, что люди их не видят. Тогда хоть и непонятно кто я, и мой дом здесь? А мама об этом не знала, значит, отец не сказал ей об этом. Почему? Может он от кого-то скрывался? Черт! Как все сложно! Хотелось бы выяснить, кто был мой отец, и куда он исчез… Ну, да! Столько лет он жил спокойно, не вспоминал о нас, а теперь заявиться к нему со словами — «Здравствуйте, я ваша дочь»! А вдруг он вообще какой-нибудь преступник? Не уверена, что буду рада узнать подобное!

Ехали мы долго. Голова начала кружиться от усталости, перед глазами то и дело всплывали картинки: то Мирсаль с болью в синих глазах, то мечущийся в комнате, словно в клетке демон, то печальное лицо матери. Последний раз только чудо удержало меня на спине сайха. Еще секунда и я бы проснулась на земле. Пока я била себя по щекам и терла уши, пытаясь проснуться, Дариэль свернул с наезженной дороги, направив коня вглубь леса.

Я воспрянула духом и вскинулась в попытке оглядеться, но если на дороге еще можно было хоть что-то разглядеть — небо утратило траурную расцветку, поскольку приближался рассвет, то под раскидистыми деревьями тьма была настолько густой, что особой разницы между открытыми и закрытыми глазами я не заметила.

— Все, — Дариэль спешился, — привал. Сегодня ночуем здесь, а завтра — уже в таверне.

Неужели добрались и можно лечь спать?! Отчаянно зевая, я кое-как стянула седло с сайха, протерла ему спину сухой травой и упала рядом на землю, используя седло вместо подушки и прикрыв плечи плащом не в силах на большее, провалилась в темноту.

Горели в темноте огромные костры, вздымались языки пламени к темному небу. Кричали, бегали, суетились вокруг люди пытаясь залить пламя. Мне было больно. Больно, словно я сама горела заживо, находясь в центре костра, но это было не так. Я стояла всего лишь возле, а вокруг меня кружились снежинки и холодный лед разрастался где-то внутри меня, в груди, там, где билось сердце. По щекам скатилось несколько слезинок, но вот и они застыли, превратившись в кусочки льда. А лед… лед в груди убрал боль. Сердце билось редко и размеренно. Огонь погас, я спокойно взглянула на темный силуэт в углу бывшего шатра, подняла небольшой темный комок с груди того кто когда-то был человеком, развернулась и вышла. А снежинки кружились вокруг меня, оседали на одежде, на волосах, касались моих щек мягким пухом и не таяли.

Проснулась я на чем-то довольно мягком, неподалеку горел костерок, возле которого, сидя на поваленном бревне, дремал наг. Где-то рядом всхрапнул и фыркнул конь. Я попыталась вспомнить свой сон. Он был страшный, горький, но кроме мягких снежинок кружащихся вокруг меня не получилось вспомнить ничего, но, учитывая побег, ничего хорошего мне присниться не могло. Я тяжело вздохнула.

Попробовала повернуться и чуть не застонала в голос. Еще бы меня не мучили кошмары! Все тело болело так, будто меня катком переехали. С трудом выбравшись из импровизированной постели, уставилась на груду лапника прикрытой толстым пледом. Да, если бы Дариэль обо мне не позаботился, наверно я сегодня вообще встать не смогла. А ведь я даже не проснулась!

Мужчина продолжал дремать возле костра. Тихонько, на цыпочках ретировалась в кустики. Вернувшись к костру огляделась. Неподалеку на небольшой полянке мирно устроились наши скакуны, подставив спины первым утренним лучам. Я подошла к сайху и поцеловала его в теплый нос, обняла за шею. Конь Дариэля, по кличке Конрад, ревниво ткнулся мордой мне в плечо, намекая на то, что тоже не откажется от порции ласки. Обняла и погладила и его.

Рядом весело журчал небольшой чистый ручеек, в котором я и умылась. Что ж место для остановки и впрямь великолепное! Пригладив волосы руками, вернулась к костру.

— Дар! — негромко окликнула нага. Под ногой хрустнула ветка. Мужчина вскинулся, схватившись за меч, лежащий на земле возле руки. — Иди, отдохни. Где у нас котелки, и припасы? Ну, крупа, соль? Я бы кашу сварила…

— Тут где-то, — сиплым со сна голосом отозвался он, — посмотри здесь.

Он ткнул в одну из сумок рядом с собой, чем-то неуловимо напоминающую мою собственную. Какая прелесть! Я не ошиблась, сумка и действительно оказалась мешком-артефактом. Пока я извлекала из нее на свет котелок, крупу, банку с тушенкой, Дар уже с комфортом устроился на ложе из веток. Это хорошо. Пусть отдает, а я пока похозяйничаю.

Покопавшись в мешке, обнаружила треногу, на которой смогла закрепить нашу походную утварь. Пока вода закипала, разжилась ароматной душицей и еще парой местных травок, не зря в лаборатории постоянно порядок наводила, чай получится не только ароматный, но и сил придаст, и от боли в мышцах поможет.

Когда через час Дариэль поднял голову, я снимала с костра котелок с ароматным варевом.

Кто из нас, будучи на природе не знает, насколько вкусна сваренная на огне каша с тушенкой? Рядом на тонких прутиках ждали своей очереди очаровательные грибочки.

С грибами я решила поступить осторожно. Сорвала только те, что были похожи на наши боровики, благо во «флоре и фауне» было подробное описание съедобных грибов, и упор делался на три основных вида съедобных грибов. Их я хорошо запомнила. Они не имели ядовитых аналогов, и я, как и любой другой юный натуралист, читающий подобные книги, не должна была отравиться.

Сайх, заинтересовавшийся моими телодвижения на краю поляны, где я обнаружила сию прелесть, грибочки одобрил. Забавно фыркнул и благодушно подтолкнул собранную и продемонстрированную ему добычу обратно ко мне. Но, как не уставала повторять тетя Клава: «Грибник, словно сапер — ошибается только один раз». Так что приготовила я их отдельно, решив еще раз проконсультироваться с нагом. А что? С лесом стоило подружиться, путь нам предстоял долгий, и возможная каша с грибами или суп с ними, лишними никогда не будут.