Возможно, досада моя отчасти объясняется тем, что мне действительно не наплевать на него. Кое-что, впрочем, сомнений не вызывает: Клемент не из тех людей, кого можно улестить на что-либо, ему противное. И если придется убеждать его, что медицинская помощь ему действительно необходима, это, очевидно, затянется надолго.

— Может, тогда подождем, что будет дальше? — смиренно предлагаю я.

— Только это нам и остается.

Клемент явно непоколебим в своих убеждениях, и я оставляю его в покое.

Проезжаем Кройдон и вскоре уже мчим по М25.

— Есть хочу, — внезапно объявляет Клемент.

С самого выезда из дома мой желудок крутило, что барабан стиральной машины, но после его слов я вдруг осознаю, что тоже ужасно голодна.

— Остановимся на следующей заправке и перекусим.

Съезд появляется только через двадцать километров, и за это время у меня разыгрывается зверский аппетит.

Хм, наверное, самое близкое к беременности ощущение, что мне когда-либо доведется испытать.

Когда мы наконец-то заезжаем на стоянку, я едва ли не захлебываюсь слюной, предвкушая пиршество яйцами по-шотландски и корзиночками с джемом.

— Клемент, вы не против пойти один?

— Это еще почему?

— Во-первых, вид у меня как у сорвавшегося спелеолога, а во-вторых, мне не хочется оставлять золото в машине.

— А, понял, схожу один, конечно же.

Я вручаю ему двадцатку и делаю заказ.

— И, Клемент, постарайтесь ни во что не влипнуть.

— Кто, я? Да ни в жизнь!

Он лучезарно улыбается и выбирается из машины. Я наблюдаю, как он идет по площадке и исчезает за дверьми заправки.

Впервые с момента нашего выезда из дома — почти пять часов назад! — я наконец-то могу немного расслабиться. Закрываю глаза и откидываюсь на спинку кресла. Здесь так тихо, не считая отдаленного гула транспорта с магистрали…

Разумеется, мысленно я уже начинаю тратить предстоящий куш.

Пожалуй, в первую очередь, как только расплачусь со Стерлингом, устрою себе отпуск. Как-никак, у меня много лет не было пристойного отпуска, что не могло не сказаться на моей стрессоустойчивости. Заплатить кому-нибудь за неделю работы в магазине проблемы уже не составит, так что единственное, над чем предстоит поломать голову, это место отдыха. В принципе, вполне неплохо можно расслабиться в коттедже на каком-нибудь английском курорте.

А можно и в домике на швейцарском озере.

На самом деле, совершенно без разницы куда ехать — главное, чтоб там было спокойно и не слишком жарко.

Я всего лишь хочу оставить эту неприятную историю в прошлом и жить себе дальше. И если кто и заслуживает некоторого ублажения и ежедневного обслуживания молоденьким мускулистым массажистом, так это я.

Последнюю мысль я даже смакую. И, пожалуй, чересчур долго.

Мое витание в облаках прерывается звуком открываемой двери. Фантазия об Антонио, массажисте с натруженными руками, лопается, словно мыльный пузырь.

— Ты спишь, что ли, пупсик?

Клемент с бумажным пакетом в руке забирается в машину.

— Нет, просто… просто мечтала об отпуске.

Устроившись на сиденье, Клемент роется в пакете и достает упаковку с парой яиц по-шотландски.

— Ужин подан, — провозглашает он и бросает кушанье мне на колени.

— Спасибо.

Его рука снова ныряет в пакет и извлекает оттуда огромную сосиску в тесте. А потом еще одну. И еще.

— А мы неравнодушны к сосискам в тесте, как я посмотрю!

Мой единственный порок. Ну, кроме алкоголя, женщин легкого поведения, сигарет и…

— Ладно-ладно, я поняла.

Мы оба умолкаем и набрасываемся на нездоровую еду. Голод быстро сменяется сытостью.

По окончании трапезы снова отправляемся в путь. Остается последний рывок.

Пока «фиат» катит по магистрали, мои мысли обращаются к проблеме конвертирования нашего золота в звонкую монету. До этого я всерьез о ней и не задумывалась — как из опасения искушать судьбу, так и из неверия, что мы вообще отыщем слиток.

— Клемент, я тут подумала, а как нам продать золото?

— Ты о чем?

— Да о месте, где можно продать целый слиток золота, скажем так, сомнительного происхождения.

— В мое-то время нам только и нужно было бы, что предложить слиток местному барыге, а уж он нашел бы покупателя.

— Барыга? Это вроде посредника?

— Более-менее. Если нужно сбыть нелегальное барахло, его несут барыге со всеми необходимыми связями.

— Как мне представляется, в нашем случае это не вариант?

— Не-а.

— А что же тогда делать?

— Даже не знаю. Люди, с которыми я раньше работал, наверняка давно уж померли. Я думал, у тебя самой есть какие-то идеи.

— Вы вправду считали, что мне известны места, где можно продать украденный слиток? Клемент, я заведую книжным магазином, а не преступным синдикатом.

— Тогда «план Б».

— Что за «план Б»?

— Ломбарды, надеюсь, еще существуют?

— Разумеется.

— Значит, с них и начнем. На десять ломбардов обязательно да найдется один, в котором не откажутся взять краденое. При условии, что деньги верные.

— И как же нам вычислить этот один из десяти ломбардов?

— Сочиним байку, как к нам попал слиток, и поспрашиваем.

— Что, так просто?

— Деньги решают все, пупсик. И с перспективой приличной прибыли интерес точно появится.

— А байку-то зачем сочинять?

— Да потому что правду говорить нельзя. Это же очевидно, пупсик. Слишком много вопросов возникнет.

Вообще-то, задавать следующий вопрос не стоит, поскольку ответ мне прекрасно известен, но я все равно его задаю:

— И какую байку будем рассказывать?

Клемент со стоном закатывает глаза.

— Господи, пупсик, ну сочини что-нибудь сама!

— Хм, мне нужно подумать.

У меня рождается несколько сценариев, один нелепее другого.

— Только шибко не мудри, пупсик, — советует Клемент, заметив мой растерянный вид. — Просто возьми реальную ситуацию и переиначь ее.

— Что вы имеете в виду?

— Если собираешься кому-нибудь втирать очки, держись как можно ближе к правде.

— И что это даст? — огрызаюсь я.

— Смотри, тебе только и нужно, что взять правду — ты нашла слиток на станции подземки — и изменить место на другое, тебе известное.

— Ладно. Допустим, мой дом?

— Прекрасно. И где в твоем доме могли спрятать слиток? Там, куда ты никогда не заглядываешь?

И внезапно меня озаряет:

— Под половицами!

— Вот видишь! И совсем не трудно, правда? Итак, ты нашла золото в своем доме под половицами. Если хочешь добавить убедительности своей байке, задайся вопросом, какого черта тебе понадобилось совать нос под половицы. Например, у тебя потекла труба или что-нибудь в таком духе. Ты всего лишь приподняла доску — а там лежит себе слиточек и смотрит на тебя.

Озарение теперь сверкает столь ярко, что я едва ли не ощущаю, как мой мозг шкворчит вдохновением.

— Просто гениально, Клемент! — воркую я.

— Во-во. Думаю, именно так всякие там романы и сочиняются. Книг я прочел не так уж много, но все они были лишь чьей-то переиначенной правдой.

— И какие же книги вы прочли?

— Да говорю, немного. «Скотный двор» читал, когда она только вышла.

— В 1945-м? — фыркаю я.

— Ага, — небрежно подтверждает Клемент. — Ее сюжет ведь основан на революции в России, да?

— Совершенно верно. Хм, впечатлена, Клемент.

— Да брось. В общем, суть в том, что Оруэлл просто взял правду и состряпал из нее сказку — политический переворот, только вместо чокнутых русских животные на ферме.

— А какие еще книги вы читали?

— Хорошо помню только «Казино “Рояль”».

— Ян Флеминг. Это его первый роман о Джеймсе Бонде.

— Точно. А ты знала, что Флеминг служил в военно-морской разведке?

— Конечно.

— Это еще один пример. Он придумал такого вот лощеного шпиона-повесу и отправил его в те же приключения, которые, возможно, пережил и сам. Разумеется, как следует сдобрил романтикой, но основная суть истории основана на правде Флеминга.