Как и большинство хороших вещей в моей жизни, это быстро проходит.

— Не знаю, Клемент.

— Послушай, ну почему бы нам просто не съездить и не посмотреть, как там обстоят дела?

Он надевает очки и достает пачку «Мальборо». Потом ловким движением откидывает крышку «Зиппо» и зажигает ее, как будто проделывал это уже тысячу раз — что, вообще-то, так и есть, если подумать.

Глубоко затягивается и медленно выпускает струю сизого дыма. Клубы поднимаются надо мной, и я улавливаю едкий табачный запах. Он смешивается с ароматом свежескошенной травы — и вот я снова семилетняя девочка, которая стоит в саду рядом со своим отцом, пока тот, пыхтя сигаретой, возится с газонокосилкой. Когда я еще не была испорчена ложью и нескончаемым разочарованием, что в конце концов устлали мой жизненный путь.

— Только посмотрим?

— Обещаю, пупсик, только посмотрим.

— И никакого проникновения со взломом?

— Честное скаутское!

— Наверное, я рехнулась. Что ж, поехали.

— Вот и хорошая девочка. Поверь мне, ты не пожалеешь, — сияет улыбкой Клемент.

— Клемент, я вас умоляю, оставьте вы свою покровительственность. Я женщина, а не девочка.

Он встает и давит окурок ботинком. И с хитрецой смотрит на меня.

— Иногда ты все еще девочка.

Разворачивается и шагает к калитке.

А я иду следом, гадая: он вправду только что это сказал?

На Камден-Хай-стрит, по пути к подземке, меня вдруг осеняет; что проще было дойти до станции «Кентиш-Таун», что всего лишь в пяти минутах ходьбы от церкви Святого Иуды.

— А почему вы не предложили поехать от «Кентиш-Таун»? — спрашиваю я у Клемента.

— Захотелось прогуляться. Заодно вот и поболтать получилось.

Выходит, наше небольшое отклонение от маршрута являлось частью его замысла.

Как бы то ни было, вдохновляющая речь Клемента возвратила к жизни мою целеустремленность. Пускай кожа по ощущениям — что пол в придорожной закусочной, крошечная часть меня все же испытывает тайное удовольствие, что квест наш не закончен. Клементу, разумеется, знать об этом незачем.

— А куда подевались пабы? — вдруг интересуется он.

— В смысле?

— Мы проходим уже четвертое здание, где раньше был паб.

— О, боюсь, это по всей стране так. На прошлой неделе об этом что-то говорили в новостях. Ежедневно закрывается около трех пабов.

— Уже столько не пьют, что ли?

— Вполне возможно, но дело тут, скорее, в супермаркетах, которые торгуют дешевой выпивкой. Ну и запрет на курение не сыграл пивным на руку, конечно же.

— О нет, только не говори мне…

— Увы, Клемент. В пабах тоже нельзя курить.

— Черт побери! Но ведь пинта пива и сигарета — это ж непременный британский атрибут! Вроде рыбы с картошкой фри!

— А вам никто и не мешает курить с бокалом в руке. Просто выйдите наружу, и весь сказ.

— Зимой-то, наверное, весело отмораживать яйца ради того, чтобы просто покурить.

— Это и есть одна из причин, почему люди предпочитают выпивать дома и почему закрывается множество баров.

Клемент качает головой, и его огорчение кажется мне искренним. Мастерская игра или же хронический бред? Хм, затрудняюсь с выбором.

Миновав Камден-маркет и «Электрик Болрум», мы заходим на станцию подземки.

— Вы знаете, куда ехать? — интересуюсь я.

— Ага. По Северной линии до «Бэнк», там переходим на «Моньюмент», и следующая уже наша «Тауэр Хилл».

— Вы уверены?

— Обижаешь!

Мы спускаемся к перрону Северной линии, и три минуты спустя поезд мчит нас в направлении станции «Бэнк».

Первая часть путешествия занимает тринадцать минут. Народу в вагоне немного, так что, к моему облегчению, мы садимся. На каждой остановке прибывают новые пассажиры, многие из которых поглядывают на свободное сиденье рядом с Клементом. Занять таковое, однако, никто не рискует.

В начале пятого мы прибываем на «Бэнк» и вместе с толпой покидаем платформу. Я замечаю указатель на «Моньюмент».

— Клемент, нам сюда.

Следует сущий лабиринт из переходов и эскалаторов.

— А что такое ДЛМ? — кивает Клемент на указатель по пути.

— Доклендское легкое метро. Знаю только, что идет к новостройкам на востоке.

— А ты на нем ездила?

— От силы пару раз. Кажется, несколько лет назад мы на нем добирались до «Арены 02».

Буквально в следующее мгновение я сожалею о столь развернутом ответе.

— А что такое…

— Крытый стадион. Там проводят концерты.

Я бросаю взгляд на Клемента. Он надулся, словно любознательный ученик, который так часто тянет руку в классе, что учитель перестает его замечать.

— Если мы найдем, что ищем, я устрою вам тур на лимузине по всем достопримечательностям.

— Обещания, обещания, — ворчит он, но насупленность исчезает.

В конце концов мы выходим из туннеля и оказываемся на платформе Кольцевой линии. Вскоре прибывает поезд, и через минуту мы уже на «Тауэр Хилл».

На поверхности я напоминаю Клементу об исключительно ознакомительной цели нашего мероприятия.

— Да-да, конечно. Доверься мне, пупсик.

«Хм…»

Гуглю расположение прежней «Тауэр Хилл» и выясняю, что наша цель лишь в нескольких сотнях метров от нынешней станции.

От выхода подземки мы направляемся к магистрали, которая и должна вывести нас к пункту назначения. Сворачиваем направо, и я сверяюсь с картой, верно ли мы идем.

— Господи боже! — ревет вдруг Клемент.

— Что? Что такое? — с ужасом отрываюсь я от смартфона.

— Ты только взгляни на это!

По-видимому, столь бурную реакцию у него вызвал Лондонский Тауэр, расположенный прямо напротив нас. Я бывала там однажды, еще на школьной экскурсии. Припоминаю, что одна из самых знаменитых достопримечательностей Лондона действительно произвела на меня впечатление, однако реакция Клемента выглядит странной.

— Неужели вы никогда не видели Тауэр?

— Да видел, конечно же, но я не о нем!

И он тычет пальцем на несколько градусов правее древней крепости — на «Шард», относительно недавнее добавление к панораме Лондона.

— А, так вы про «Шард»?

— Что это?

— Высочайшее здание в Европе, если память мне не изменяет. Его закончили строить всего несколько лет назад.

Мы двигаемся дальше, и Клемент так и продолжает таращиться на небоскреб.

— Черт, ну и громада, — бормочет он.

Меня же больше привлекает Тауэрский мост, открывающийся за Тауэром. Мост узнаваемый и канонический, хотя бы потому, что его изображение красуется чуть ли не на каждом банальном туристическом сувенире, начиная от кухонных полотенец и заканчивая магнитами на холодильник. Несмотря на довольно частые поездки в столицу, достопримечательности я вижу редко. И потому позволяю себе потратить несколько секунд на любование потрясающим сооружением, мысленно присоединяясь к десяткам фотографирующих туристов на другой стороне дороги.

Мы проходим Тринити-Сквер-Гарденс, где расположен знаменитый Тринити-Хаус, штаб-квартира британских навигаторов. Что ж, повод снова свериться с картой.

— Нам туда, направо.

«Шард» скрывается за домами, и Клемент наконец возвращается к окружающей действительности.

— Ты только подумай, пупсик. Может, мы в пятидесяти метрах от нашего золотишка!

Однако возле заброшенной станции «Тауэр Хилл» становится очевидно, что ближе к нему нам не подойти.

Вход перекрыт стальными воротами, запертыми на внушительный висячий замок. За металлической решеткой вниз так и манят ступеньки. К сожалению, спуск на станцию изгибается под прямым углом, так что дальше семи метров ничего не разглядеть.

— Вот дерьмо, — тихонько ругается Клемент.

— И что теперь?

Клемент оглядывается по сторонам, и его внимание привлекает что-то на противоположной стороне улицы.

— Взгляни-ка туда, пупсик.

Я разворачиваюсь, однако ничего кроме старой красной телефонной будки и не вижу.

— И на что мне нужно взглянуть?

— На другой стороне еще один вход. Готов поспорить, под улицей подземный переход.