Он улыбается «старому корешу», но ответа не получает.

Вообще ноль реакции.

— А откуда вы знаете Клемента? — интересуюсь я.

Словно бы не расслышав меня, старик обращается к макушке Клемента:

— Вот любопытная девка, а, Клем? Где ты ее только подцепил?

Ну нет, такого я не потерплю даже от человека столь почтенного возраста!

— Да как вы смеете! — набрасываюсь я на незнакомца. — Где ваши приличия?

Куда там, меня как будто не существует. Он продолжает донимать Клемента:

— Очередная официантка из клуба «Фламинго», да? Эх, а я-то думал, ты усвоил урок с прошлого раза. Помнишь ее, Клем? Больная, блин, на всю голову, зато сиськи отпадные.

Старик довольно хихикает, странным образом не замечая реакции — точнее, отсутствие таковой.

Понятия не имею, что происходит, но мне это надоедает.

— Клемент, будьте так добры, займитесь им, наконец.

Теперь и меня игнорируют.

Я поворачиваюсь к старику, полная решимости потребовать, чтобы он удалился, как вдруг рядом с ним возникает мужчина средних лет в темно-бордовом свитере.

— Боже, папа, не удирай ты так. Меня чуть инфаркт не хватил.

Сын старика, как мне кажется, более привычен к деловому костюму. Его каштановые волосы зачесаны на строгий косой пробор, на носу очки в роговой оправе. Акцент его скорее характерен для графств близ Лондона, чем для самой столицы.

— Он с вами? — обрушиваюсь я на мужчину. — Ваш отец позволяет себе непристойности!

Сын явно потрясен.

— Ох, извините, ради бога, — говорит он, затем наклоняется ко мне и тихонько продолжает: — Понимаете, у него маразм. Боюсь, он считает, что сейчас шестидесятые, и потому использует несколько устаревшие, скажем так, выражения.

— О, вот оно что. Что ж, тогда простите.

— Не извиняйтесь, — вздыхает мужчина. — Увы, такое с ним за сегодня отнюдь не впервые. Он постоянно путается, и ему кажется, будто он встречает людей, которые на самом деле уже давным-давно умерли. Понимаете, он вырос в Лондоне, и время от времени мы его сюда привозим. Поначалу нам даже казалось, что память у него стала проясняться, вот только, боюсь, этот раз будет последним. — Он устало улыбается. — Надеюсь, вы его простите.

— О, конечно же!

Мужчина достает из кармана бумажник, извлекает из него двадцатифунтовую банкноту и кладет ее на стол.

— Позвольте мне оплатить ваш заказ.

С учетом болезни его отца подобный жест представляется мне даже чрезмерным. Но, может, я ему понравилась. Хотя, скорее всего, он просто боится, как бы Клемент не накостылял ему.

— Очень мило с вашей стороны, но, право, в этом нет необходимости. Мы не можем взять ваши деньги.

— Нет, я настаиваю. И спасибо вам за понимание.

Прежде чем я успеваю выступить с новыми возражениями, мужчина отходит к старику и обнимает его за плечи.

— Пойдем, папа. Оставим этих милых людей в покое.

— Увидимся вечером во «Фламинго», Клем! — кричит старик, оглядываясь через плечо.

Я дожидаюсь, пока отец с сыном не окажутся вне пределов слышимости.

— Что, черт побери, это было? Кто этот старик?

Клемент наконец-то прекращает изучать столешницу и поднимает взгляд на меня.

— Не знаю.

— Ничего подобного, Клемент! Он узнал вас.

— He-а. Просто перепутал с кем-то. Ты же слышала его сына — у него крыша поехала.

— Вы хотите, чтобы я поверила, будто он просто угадал ваше имя? Оно как будто не такое уж и распространенное, а?

— Все, замяли, пупсик.

С этим он снова берет меню и таращится в него невидящим взглядом. Мне ясно дается понять, что разговор окончен.

Ладно, раз не хочет объяснять, что нес этот старик, накопаю сама. Достаю смартфон и гуглю «клуб “Фламинго” Лондон».

На станице результатов в очередной раз появляется ссылка на «Википедию», и я открываю страницу. Согласно статье, клуб «Фламинго» был скандально известным ночным клубом в Сохо. Через несколько лет после открытия заведение переехало на Вардур-стрит, а в 1967-м закрылось.

«Википедия», впрочем, не дает ответа на вопрос, который волнует меня более остального: почему же Клемент полностью игнорировал старика?

После двух бокалов вина я балансирую на грани между трезвостью и легким опьянением.

Наш ужин запаздывает, и в ожидании его Клемент допивает первый бокал, в то время как я подумываю уже о третьей порции. Идея не очень хорошая, но зато она окажется под стать тем, которым я поддалась за последние двадцать четыре часа.

К черту.

— Еще кружечку, Клемент?

— Ага, не отказался бы, — кивает он.

— Класс. А когда я вернусь, расскажете мне о клубе «Фламинго».

Я спешу к стойке и через несколько минут возвращаюсь с напитками и, пожалуй, излишней воинственностью, навеянной алкоголем.

— Итак, клуб «Фламинго». Бывали там?

— Время от времени.

— В компании старика, чей сын оплатил нашу выпивку?

— Иногда.

— И раньше вы были друзьями?

— Ага.

— Почему же вы так упорно его игнорировали?

Клемент неторопливо прихлебывает пиво. Затем ставит бокал на стол и сверлит его невидящим взглядом.

— Ну так?

— А как ты думаешь, пупсик? У него и без того в башке карусель, а тут еще я поддакиваю, что вернулся с того света.

Вино определенно сказалось на моей способности здраво рассуждать, поскольку картина произошедшего мне совершенно непонятна. Старик просто ошибочно принял Клемента за друга из прошлого? Или же в своем маразме решил, будто он снова в шестидесятых, и болтал с Клементом, как обычным субботним вечерком много-много лет назад?

— А если бы ваш друг не страдал слабоумием, как думаете, как бы он тогда отреагировал?

— Что за идиотский вопрос. Я-то откуда знаю?

— Может, просто перепугался бы, увидев вас здесь точно таким же, каким вы выглядели более сорока лет назад?

— Пожалуй. А скорее, решил бы, что это не я.

— Внешность у вас, Клемент, э-э… весьма примечательная.

— Допустим, ну так что с того? К чему ты клонишь-то?

— Ни к чему, просто болтаю.

— Может, поболтаем о чем другом? Например, где наша чертова жратва?

— Как его звали, старика этого?

Снова неспешный глоток пива, снова продолжительная пауза. Наконец, Клемент отвечает:

— Фредди Маркем.

— Вы были близки?

— Пупсик, вот честное слово, не хочу я говорить о Фредди.

Я понимаю, что сильно рискую своими расспросами, и отчасти ожидала, что Клемент попросит меня заткнуться. Тем не менее в его реакции не столько нервозность, сколько печаль. И печаль знакомого мне свойства — я испытываю ее, например, когда меня расспрашивают об отце. Дело вовсе не в том, что мне не хочется о нем говорить. Просто все эти вопросы вновь разжигают во мне чувства, которые я пытаюсь подавить всю свою жизнь.

— Хорошо, простите. Поговорим о чем-нибудь другом.

— Лады.

Впрочем, прежде чем кому-либо из нас приходит в голову другая тема для беседы, наконец-то приносят наш заказ.

Мы молча принимаемся за еду. Клемент в считаные минуты разделывается со своим пудингом, я же вяло ковыряю куриный салат. Один из минусов алкоголя на пустой желудок состоит в том, что он перебивает аппетит.

После расправы над едой и пивом Клементу не терпится покинуть заведение.

— Валим отсюда, пупсик.

Судьба недоеденного салата меня не волнует, но вот вино я допиваю.

Три поезда подземки, финальный марш-бросок — и вот мы прибываем на вокзал Ватерлоо. Я изучаю расписание и внутренне исторгаю стон, поскольку нашего поезда дожидаться целых сорок минут.

Клемент снова направляется к туалетам.

Что ж, достаю смартфон и открываю «Фейсбук». Страничка Карла не обновляется вот уже неделю, что меня совершенно не удивляет. Мой палец зависает над иконкой мессенджера, пока я обдумываю, не отправить ли ему сообщение.

Мне нечего ему сказать.

И я удаляю бывшего жениха из списка друзей и блокирую его на предмет сообщений. Всего лишь символический очистительный жест.