— К тому же залежи адамантина принесут мне все десять тысяч процентов от цены земли. Но это будет не скоро. Поэтому я решил так, продам один участок, и на эти деньги построю шахту. А жить… Хм… Расходы у меня большие. Тогда я, пожалуй, продам и второй участок. И этих денег мне как раз хватит, чтобы продержаться до того времени, когда шахта начнет давать прибыль.

Мы торговались с полчаса и в итоге сошлись на том, что сегодня же я продаю обратно два участка ровно в десять раз дороже, чем купил.

И в этот же день буровая установка переместилась на уже не мой участок. Мой договор с геологоразведочной компанией закончился, и их тут же нанял князь Быкорогов, так что бурильную установку даже не пришлось далеко гонять. А уже через неделю мы с князем опять сидели в кабинете того же ресторана:

— Граф, — прорычал Быкорогов. — Рабочие пробурили две дырки в этой чертовой земле. Адамантина там нет!

— Надо же, — пожал плечами я. — Меня обманули, сказав, что залежи большие. А они совсем маленькие.

— Я хочу чтобы вы вернули мне потерянные деньги! — князь краснел и плохо соображал что несет.

— Но я не могу, — хмыкнул я. — Я уже заказал оборудование для шахты.

— Но деньги еще у вас на счету! Я узнавал.

Вот здорово! И кто ему подсобил, надавив на банк, так что тот выдал коммерческую тайну? Но это не так и важно именно сейчас.

— Ну и что? Договор-то подписан. С какой стати я должен его нарушать? — твердо ответил я. — Да и в любом случае, шахту я построю.

— Выкупите обратно у меня два участка, которые продали мне неделю назад за десятерную цену!

— А если я всё- таки найду там адамантин, вы потребуете у меня участки снова? Хорошо, так и быть. Но второй раз я продам вам их за пятьсот цен, потому что это будут участки с адамантином!

Князь выпучил глаза, кажется понимая, что залежи могут быть и не по всему участку. Но чтобы убедиться, что их там совершенно точно нет, придется пробурить штук сто шурфов. И встанет это в очень немалую сумму. Я решил совсем не разорять несчастного, ведь я такого вообще и не планировал, поэтому предложил:

— Я могу подписать с вами договор, что через три года я обязуюсь выкупить у вас эти участки за ту же цену, что и продал их у вам, за вычетом пятнадцати процентов их нормальной цены.

— Почему? Почему именно пятнадцать процентов?

— Потому что вы всучили их мне изначально на столько дороже, — усмехнулся я.

— Получается, что я прокредитую вас на три года? А проценты? — в глазах князя мелькнула морда жабы, той самой, которая отвечает за жадность, как мне показалось.

— Можем не подписывать договор, — жестко ответил я. — Я точно знаю, что адамантина там нет. Он есть только на первом участке. Я добыл эти сведения и честно купил у вас участок. Остальные участки меня не интересуют. Я заработаю на адамантине и выкуплю обратно два пустых участка. Вы хотели надуть меня с железной дорогой, но не получилось. А вот я никого надувать не хочу.

— И тем не менее у вас это неплохо получается, — пробормотал пострадавший мошенник.

— Еще лучше у меня получается отбирать заводы и земельные участки силой. Если на меня решают напасть.

На этом и закончили. Я действительно подписал договор на выкуп этих двух несчастных кусов земли через три года. Ну а что? К тому времени шахта принесет в сотни раз больше, а я собираюсь «сохранить лицо» именно как деловой партнер. Плевать, что обо мне сочиняют как о повесе и бабнике, но вот деловую репутацию лучше иметь хоть капельку посерьезнее. А сейчас на мошенничество была похожа именно последняя сделка с этим чертовым князем, вот её я и согласен расторгнуть.

И жизнь пошла очень насыщенная, но спокойная. Цех по производству часов начал работать, висячие сады в огромном цеху завода для дриадской рощи постепенно готовились, шахту начали копать, да и последний месяц осени начался. И никто пока на нас нападать не собирался. Возможно уже опасались, а может просто офигевали, обсуждая мою аферу. Позор Царства оказался еще тем засранцем. Все думали, что он только по девкам мастак, ну ещё и воевать, а оказалось, что и известного хитреца обдурил.

А как-то за завтраком Лена читала газету на любимой ей странице криминальной хроники и происшествий, когда вдруг воскликнула:

— О! Слушайте, что пишут. Перескажу своими словами… Вчера поймали беглую монашку, которая сочинила кучу анекдотов про известного графа Мухоморова-Мортира. Её хотели оформить на месяц исправительных работ, потому что не положено простолюдинам так оскорблять благородных, а она, дура, не догадалась имя графа замаскировать. Ну хоть первой буквой. Так вот… пришли представители епископата и потребовали, чтобы монашку выпороли и отправили обратно в монастырь.

— Хм… Возможно эта дура выбрала бы исправительные работы, — хмыкнула Инна. — И я думала, что к совершеннолетним преступникам телесные наказания не применяются. Ну кроме крепостных.

— Тут написано, — улыбнулась наша шпионка-сыщица, — что святоши процитировали закон тысяча шестьсот тридцать второго года о разграничении прав государства и любых религий. Так вот, по нему представители религиозного течения имеют право требовать наказания провинившихся своих… монахов пусть будет. Тут фиг продерешься в казенных фразах… Да еще и четырехвековой давности. В общем, получается, что монашку надо вернуть в монастырь, но за её прегрешения против благородного сначала выпороть.

— Некоторые законы надо вовремя отменять, — проворчала Вика. — Мы же не османы какие.

А Лена вдруг расхохоталась и пояснила всем остальным:

— И тут еще анекдот один напечатали от монашки. Написано, что самый безобидный. Остальные очень похабные. И знаете, я бы её за такой анекдот расцеловала. Дурные у нас законы!

— Читай уж! — чуть не хором закричали все.

И Лена не стала заставлять себя ждать, а принялась читать, подражая старомодному произношению:

— 'Однажды капитан Мухоморов-Мортира ехал на паромобиле по мосту и заметил, что в реке кто-то купается. Явно женщина! Пышная, с длинными волосами. Он остановил паромобиль и приказал денщику:

— Сбегай к ним и скажи, что я их приглашаю в город. Выпить шампанского… ну и всё остальное.

Денщик убежал, вернулся и доложил:

— Насчет города и шампанского оне согласны, а насчет «остального» никак-с. Оне далай-кардинал-с.'

Надо сказать, что пока девчонки хихикали, я чуть не подавился круассаном, краем глаза заметив, что и Ива пролила на себя кофе.

А через минуту глазастая Вика с подозрением спросила:

— Почему ты так среагировал, как будто что-то про этот хоть и смешной, но тупой анекдот знал, о муж наш?

А я серьезно кивнул и ответил:

— Видите ли. В этом мире не было фильма «Гусарская баллада», а значит и анекдотов про поручика Ржевского нет и быть не может. А вот я сейчас один услышал. Только крайне знаменитого в прежнем моем мире поручика заменили на популярного здесь капитана. Так что… Я прямо сейчас поеду в тюрьму, чтобы взглянуть на эту монашку. И парой фраз перекинуться.

— Я с тобой! — хором заявили Вика, Инна, Лена и Ива.

— Я один! — отрезал я.

В тюрьме для мелких правонарушителей я потребовал, чтобы мне организовали беседу с глазу на глаз с этой монашкой, которую звали сестра Ангелика. Мотивировал я это тем, что раз анекдоты сочиняли про меня, то я имею право побеседовать с автором. Не знаю, насколько помог этот довод, а насколько то, что у знати в этом мире куча прав, но мне согласились предоставить свидание.

А через полчаса я заметил как две крепкие женщины в форме стражи провели в сторону комнат для свиданий чуть не дрожащую от ужаса ужасно худую девушку в очень потертом балахоне монашки. Да еще и в наручниках.

Но не успел я тоже направиться в эту комнату, как обе надзирательницы вышли. Одна встала у дверей, а другая чуть не подбежала ко мне и буквально зашипела: