Их поселили на одном этаже, так что лифта пришлось ждать вместе.

– Поработать надо, пока есть интернет, – счел нужным пояснить Зорг, видимо, поняв, что его уход тоже выглядел несколько странно.

– А когда его не будет? Тогда что? – Джэмисон представлял, как сложно бросить бизнес так надолго, и даже посочувствовал Миккелю.

– На этот случай у меня девять директоров, – спокойно и уверенно ответил Зорг. Джэм не слишком разбирался в премудростях бизнеса, но достаточно знал людей, чтобы понимать: за короткой фразой стоят годы подбора персонала и бесконечные часы, проведенные за выстраиванием схем управления. – Плюс сейчас я создаю задел, чтобы в следующие полгода-год не пришлось принимать серьезных решений.

От этого уверенного спокойного тона почему-то сразу вспомнилась та фотография. Зорг на ней был, конечно, моложе – видимо, только-только переоделся в костюм, стянув мотоциклетную броню. А сейчас проделал обратную трансформацию, но явно еще не сросся со своей новенькой необмятой курткой до конца.

– Значит, будет байк, природа и пустая голова? – улыбнулся Джэм, заходя в распахнувший двери лифт.

– Я искренне надеюсь, что твои слова не услышит недобрый час, – усмехнулся Зорг.  Прислонился к стене лифта, запрокинул голову, закрыл глаза и сглотнул, отчего острый кадык заходил под кожей. – Если все получится – это будет идеальный отпуск.

Мысль о том, чтобы сесть в режиссерское кресло, уже не раз посещала Джэмисона – и сейчас он буквально увидел, как прекрасно встал бы этот кадр в добротную киноленту с красивой операторской работой и твердым психологическим сюжетом… Ну или в порнушку. Если прямо сейчас встать на колени, расстегнуть кожаные штаны и заставить этот кадык ходить ходуном от стонов.

Интересно, – мелькнула шальная мысль – а Зорг пробовал когда-нибудь с мужчинами? Или его интересы ограничиваются исключительно супружеским сексом?

Короткий мелодичный сигнал дал понять, что они прибыли на требуемый этаж. Зорг шагнул вперед и снова стал бизнесменом, по недосмотру натянувшим косуху вместо дизайнерского пиджака.

– Хорошей ночи, – пожелал с каменным лицом, но Джэм готов был поспорить: в глазах мелькнул огонек.

– Ну да, – Джэм хохотнул. – Спасибо. Тебе тоже.

***

Мик пытался работать. Даже заставлял себя сосредоточиться на цифрах и аналитических выкладках. Но перед глазами стояли эти двое.

Элеонора в безликом белом халате, и все равно яркая, необычная. Складки махровой ткани скрыли ее тело, но вот Фрейзер резко дернул за пояс халата – и ткань послушно разошлась, обнажая нежную кожу.

Мик буквально видел, как Джэмисон запускает руки под мягкую махровую ткань, кажущуюся все равно грубой по сравнению с нежной теплой кожей. Как легонько касается губами плоского живота, и Элеонора негромко смеется своим красивым хрипловатым смехом. Обнимает его за шею и выгибается, откидывая голову.

Не совсем понимая, что делает, он набрал в поисковике название их единственного совместного фильма и промотал его сразу на постельную сцену. Такую короткую, безжалостно обрезанную кадровкой.

Они оба были моложе, Элеонора с более длинными волосами. Но тот самый взгляд, каким Фрейзер смотрел на нее сегодня, ощущался уже тогда. И он, без сомнения, был настоящим.

Его не стали раздевать перед камерой – и правильно: белый комбинезон обтягивал удивительно гармонично сложенное тело. Иногда даже казалось, что на экране не живой человек, а робот. При этом Фрейзер не был богатырем огромного роста или смазливым писанным красавцем. Чтобы разглядеть его красоту, нужно было вглядеться, привыкнуть. Но при встрече вживую на это ушло буквально несколько минут.

А комбинезон вместо того, чтобы “размыть” тело Фрейзера, внезапно сделал на нем акцент. Мик поймал себя на том, что почти не смотрит на Элеонору, не слушает реплики их с Фрейзером героев. Он не может оторвать взгляда от движений мышц под эластичной тканью.

Сколько ему было тогда? Двадцать пять? Двадцать семь? Сейчас – почти на десять лет старше. Вдруг стало интересно, изменилось ли его тело сейчас, и Мик нашел последний фильм. Сцен с “обнаженкой” там тоже почти не было, но все-таки один раз торс Фрейзера мелькнул на экране без рубашки. Юношеская тонкость ушла, но качком Джэмисон не стал все равно – равно как и толстобрюхом. Оно и неудивительно: последние фильмы в фильмографии почти сплошь были боевиками.

Мик открыл поисковик, пролистал несколько интервью Фрейзера за последние годы. И мог с уверенностью сказать: мышцы у него “рабочие”. Джэмисон был не из тех, кто перед началом съемок собирает волю в кулак, садится на отварную куриную грудку с бурым рисом и запирается в спортзале. Для него физические нагрузки были такой же неотъемлемой частью жизни, как поход в душ. Ну или мотопоход…

Закрыв ноутбук, Мик вытащил наушники из ушей. Номер Фрейзера был недалеко, но, конечно, не стоило и надеяться хоть что-то услышать. Наверняка Джэмисон будет строго за этим следить, закрывая Элеоноре рот и сдерживая собственные стоны. Глухое рычание и долгие вздохи – вот и все, что они могли себе позволить.

Но невозможность в полный голос выразить чувства они с лихвой перекроют поцелуями и прикосновениями. Мик закрыл глаза, представляя, как Фрейзер перевернется на спину, увлекая Элеонору наверх. А та, ничуть не смущаясь собственной наготы, выгнет спину, так чтобы Фрейзеру было удобно накрыть ладонями тяжелые, упругие груди, и начнет медленно двигаться – так, как хочется ей.

А уже потом, когда они оба достигнут пика, она рухнет Фрейзеру на грудь, уставшая, обессиленная. Он ласково обнимет ее, проведет кончиками пальцев по ложбинке вдоль позвоночника, собирая бисеринки пота, и благодарно поцелует в яркие, распухшие губы.

Рука сама собой скользнула вниз. Наверное, это было не слишком праведно – дрочить на знакомых людей, с которыми сидел сегодня за одним столом, но Мик ничего не мог с собой поделать. Картинка в голове, помноженная на реальные образы, близкие и осязаемые, будоражила кровь.

Легонько коснувшись члена кончиками пальцев, Мик почти ощутил легкий запах духов Элеоноры, услышал ее смех. А потом сжал руку в кулак, плотно обхватывая член, и цветочные ноты уступили место терпкому мужскому парфюму.

Давно забытое удовольствие… Мик длинно выдохнул, напомнив себе, что и ему стоит не забывать о конспирации, и принялся медленно двигать рукой. Сколько лет он не ощущал желания оказаться в постели с мужчиной? Десять… или все пятнадцать?.. В молодости Мик не отдавал предпочтение какому-то одному полу, справедливо считая, что удовольствие надо получать по полной, а потом работа и семья вытеснили из его души склонность к авантюрам.

До сорока – общепринятого возраста “беса в ребро” – было еще долгих шесть лет, но Мик чувствовал, что уже почти перешагнул рубеж. Потому что правильная размеренная жизнь, в которой даже сладкой неторопливой дрочке практически не было места, уже дала солидную трещину.

Он снова представлял только их двоих. Видел сплетающиеся тела так четко, будто подсматривал в окно. Только перед самым оргазмом он позволил себе представить, что мог бы коснуться одного из них. И так и кончил, не решив, кого же именно.

А потом вышел на балкон, завернувшись в теплый халат, и долго сидел в плетеном кресле, слушая, как на стоянке болтают о чем-то Рассел и Чейз, понимая, что с работой на сегодня абсолютно точно покончено. Ну и ладно, этому тоже пришла пора научиться: оставлять дела на своих заместителей. Предложить им взять ответственность за принятые решения, заставить работать без постоянного контроля.

К негромкому стуку в дверь он оказался не готов. Кому он мог понадобиться на ночь глядя?.. Идя к двери, Мик нахмурился.

– Привет! Прости… – за дверью обнаружился один из самых неразговорчивых участников, имени которого Мик еще не запомнил. Кажется, парень это понимал. – Я Дейв. Дейв Нойлз, – он протянул ему руку, и Мик автоматически ее пожал. – Прости за беспокойство, но, кажется, я видел у тебя ноутбук?..