Мик бросился к сараю, откуда слышался крик. Музыка и пьяные выкрики заглушали все остальные звуки. И всё же самое главное он расслышал. Дверь сарая была распахнута настежь. И то, что он увидел заставило его покрепче перехватить сковородку.

Огроменный верзила нависал над Нири, вжав её в стену. А она отбивалась. Ярость застила Мику глаза. Он никогда и ни к кому не испытывал такой ненависти. А этого человека ему хотелось уюить, уничтожить, так чтобы он кровью расплатился за то, что посмел приставать к Нири.

Он медленно и неслышно, стараясь, чтобы воин его не заметил, подкрался к нему и быстро опустил ему сковородку на голову. Раз. Потом ещё раз и ещё. Воин набитым кулём свалился к его ногам. Мик тяжёло дышал. Перед глазами плясали яростные искры. Ему хотелось уничтожить этого воина. Нет, даже не воина, чудовище, которое посмело приставать к беззащитной девушке!

И всё-таки он осторожно опустил сковородку и сделал несколько шагов к Нири. Но она, словно слепая вытянула вперёд руки:

— Не подходи! — И будто отталкивая его. Она вся тряслась как в лихорадке. Наверное, Нири не узнала его в этой полутьме. Или может посчитала таким же чудовищем. И это было бы для него в сотню раз больнее, чем получить побои от князя.

— Нири, это я, Мик, — Произнёс он тихо и медленно. Но она не реагировала. Только вздрогнула всем телом, когда он сделал ещё пару шагов. А ему так до безумия хотелось прижать её к себе, утешить, сказать, что если надо он всегда будет рядом, будет её защитником, будет спать у её порога, лишь бы с ней ничего не случилось.

Но как назло мысли путались и Мик, проклиная своё косноязычие смог выдохнуть только:

— Нири, я никогда не причиню тебе зла! Не бойся! — И шагнул к ней.

И тут она опустила руки и разрыдалась.

Мик прижал её к себе осторожно и бережно, так, чтобы не напугать. Но она доверчиво прильнула к нему и он забыл даже, что стоит в одной рубахе на морозе рядом с воином, который без сознания валяется на земле.

Несколько секунд они стояли так. Всего мгновенье. Мик чувствовал, как колотится сердце у Нири. Эх, если бы он был поэтом, а не шутом, сколько бы красивых слов подарил он ей. Но на ум ничего не шло. И только когда раненый воин застонал, приходя в себя, Мик подхватил сковороду, взял Нири за руку и тихо произнёс:

— Пошли в комнату.

Они зашли через чёрный ход. Нири спотыкалась и едва шла, ен видя ничего от слёз, а Мик молился, чтобы его не хватились.

В комнате было уже прохладно и он сначала подбросил дров, уложив несчастную сковороду на пол, а потом повернулся к Нири. Она так и стояла, словно оглушенная посреди комнаты.

— Всё хорошо, — тихо сказал Мик, повернувшись к ней. — Всё уже прошло. Надо это всё забыть, — и улыбнулся. А у самого при слове «забыть» в груди разгоралась ярость. Сам то он не забудет, не сможет. Он представив на секунду, что было бы не успей он вовремя и в груди заворочалось что-то дикое и чужое.

— Я… Я не могу, — всхлипнула вдруг Нири. А потом снова зарыдала.

— Поплачь, — тихо произнёс он и шагнул ближе, так чтобы оказаться рядом, чтобы снова прижать её к себе, чтобы не напугать, не оттолкнуть. — Это помогает.

А сам осторожно снял с неё шубу и усадил на кровать и присел рядом.

— Я боюсь, — всхлипывала Нири, пряча лицо в ладонях. Такая невозможно красивая, что смотреть больно. Косы растрепались, волосы обрамляли лицо. Ей бы подошла княжеская одежда и самое красивое платье, а не вот это всё, что он может ей дать. Нет уж. Его удел — быть спутником, защитником, помощником и отсутпить, уйти в тень тогда, когда будет нужно.

И Мик смирился, пытаяьс надышаться этой красотой.

— Тихо. Тихо. Всё хорошо, — Он шептал какие-то глупости, поглаживая её по спине, а потом взял свирель и начал наигрывать какую-то простенькую мелодию. Сначала тихо, а потом всё громче и громче.

Нири

Когда Мик заиграл что-то страшное и чужое постепенно стало её отпускать, а липкий страх, казалось, засевший глубоко у неё внутри, постепенно начал уползать прочь. Всё было хорошо. Она вдруг это осознала. Мик рядом. Он успел. Он снова спас её, в какой уже раз. И это спасение было ей намного дороже, чем спасение просто из лап смерти, которая забирает с собой незаметно и убаюкивая.

Она потихоньку перестала всхлипывать и повернулась к Мику. Он прислонился спиной к стене, как было уже ни раз. И что-то наигрывал. То печальное, то весёлое, обрывки каки-то мелодий. Нири смотрела на его лицо, освещённое отблесками огня и словно наяву слышала: «Я никогда не причиню тебе зла». И его взгляд, было в нём что-то такое, что помогало забыть грубые руки этого воина, забыть и не помнить, то, что благодаря Мику не случилось.

— Что ты играешь? — Тихо спросила она, прислушавшись. Мелодия уводила за собой, заставляя забыть, что это всего лишь свирель.

— Не знаю, — Мик улыбнулся. — Что то слыжал от захожего барда. И наиграл на память. Там была очень красивая баллада про цветок, растущий в горах и про воина, что ради красавицы-любимой вызвался сорвать этот цветок и погиб, так и не добравшись до него. Жаль, я не помню слов, а том ог бы напеть. — Мик нахмурился.

— Ты очень красиво играешь, — Нири смотрела на него, зачарованная свирелью и его словами.

— Я рад, что тебе нравится.

Она не знала, сколько ещё так просидела, слушая игру Мика и наблюдая за отсветами огня от горящих поленьев на стене. А потом зевнула. Очень хотелось спать после тяжелого дня. А ещё Нири до дрожи боялась кошмаров. Всё чудилось, что стоит закрыть глаза и перед ней как воочию встанет этот изуродованный шрамами воин с наглой ухмылкой.

Но остаться здесь в комнате Мика на ночь она не могла. Её наверняка ждёт Карна и думает, куда нерадивая помощница запропастилась. Но даже при мысли о том, что придётся выйти отсюда на улицу, пока здесь гостят и празднуют эти воины, так что даже пол ходуном ходит, становилось до одури страшно. И всё-таки она посидит здесь ещё немного, совсем чуть-чуть. Рядом с Миком так уютно и спокойно. И кажется, что никто во всём свете её не обидит…

— Да ты уже засыпаешь! — Вдруг сказал Мик и Нири поняла, что она уже задремала. — Ложись, спи!

— А как же ты? А как же работа? — Тихо спросила она. По правде говоря глаза действительно закрывались.

— А что я? Я посплю на полу. Мне не привыкать. — И Мик улыбнулся ей так тепло, что поневоле стало жарко. — А работа подождёт. Ты же не думаешь, что я куда-то теперь отпущу тебя одну?

И что-то такое прозвучало в его голосе, что Нири улыбнулась. И так с улыбкой на губах и уснула. А ночью ей приснился кошмар. Конечно. Этот воин снова тянул к ней руки, только в этот раз Мика нигде не было. Она отбивалась как могла, понимая, что силы кончаются, а помощь не приходит. А самое худшее, что она никак не могла выбраться из этого липкого кошмара.

И проснулась, так и не понимая, что происходит. Её кто-то держал.

— Отпусти! — Нири попыталась вырваться. Её тут же выпустили. Нири открыла глаза. Рядом с ней на кровати сидел Мик. Одетый. Он, наверное, так и не ложился. Его растрёпанные волосы торчали во все стороны, но губы улыбались.

— Ты кричала и металась во сне и я присел рядом, — Он беспомощно развёл руками, словно не понимал, зачем присел. Но Нири тут же успокоилась.

— Не уходи. — И схватила его за руку. Страх снова заснуть и оказаться наедине с этим чудовищем в человеческом обличьи пересилил все доводы рассудка.

— Не уйду. — Тихо ответил Мик. — Спи. — И погладил её по голове. Так просто, как это делал отец, когда она была маленькая. И от этого жеста Нири чуть снова позорно не разревелась. Но сон пересилил. И она уснула снова. И в этот раз сон её был спокоин. Но даже сквозь него ей казалось, что она чувствует руку Мика и как он гладит её по голове. Она не видела больше никаких кошмаров. Только иногда казалось, что в сон вплетается тихая мелодия свирели.