– Осторожно! Мы вошли с балкона, – предупредил Грав. – Давай уже зажигай пламя, а то свалишься и кости переломаешь.

Ашри вызвала светящийся шар. Бист огляделся и, подойдя к стене, снял масляную лампу, открыл, понюхал, довольно кивнул и протянул Ашри.

Элвинг опустила огонёк, и фитиль вспыхнул. Грав закрыл дверцу, и, разгоревшись, лампа осветила пятачок, где они стояли. Это и вправду оказался балкон с почти полностью разрушенными бортиками. Тонким ободком он тянулся вдоль стены по периметру храма, а через несколько шагов от двери обрывался тёмной пропастью вниз.

Клыкарь пошёл вдоль стены по песку, который приносили бури через выбитые круглые окошки. Он что-то разглядывал, подсвечивая лампой. Ашри же выбрала один из камней, возможно, когда-то бывших основанием скульптуры или частью колонны, и опустилась на него, устало подперев голову руками. Кайрин, потоптавшись, лёг рядом, уткнувшись клювом в бок элвинг.

«Прости, друг», – Ашри погладила грифона между рогов.

Краем глаза она видела, как пляшет отблеск лампы в руках Грава. Крохотный лепесток света убегал всё дальше и ниже. «Должно быть, нашёл лестницу», – подумала Ашри.

Вот огонёк задрожал, а после свет начал усиливаться. Жёлтая точка отделилась от лампы и побежала вдоль стены, превращаясь в огненную змейку. Золотая нить опоясала храм и, вспыхнув, тонкими ручейками заструилась вниз. Тьма отступала, обнажая кости древнего каменного монстра. И вот все нити собрались в центре, и алым пламенем запылал небольшой круглый бассейн в самом центре храма. Ашри встала и приблизилась к краю балкона. Она разглядела силуэт Клыкаря, который махал рукой, приглашая вниз.

«Давай вниз», – обратилась она к кайрину.

«Не нравится мне он», – щёлкнул клювом Сварг, подставляя спину.

«Я – по лестнице, тебя и так орхмантиру потрепала».

«Ой, да брось! На Арене и похуже бывало».

Запрыгнув на Сварга, Ашри направила кайрина вниз. Масштабы руин вполне позволяли заложить пару кругов: древние строили с размахом даже самые маленькие из своих святилищ.

Гравмол Прави, Клыкарь, бист северных земель, наёмник и охотник за редкостями стоял, облокотившись на щербатую колонну храма, и наблюдал за потрёпанной бурей и несчастьями элвинг. Белые волосы в неверном свете огня кровавыми прядями выбивались из-под гоглов, будто перья раненой птицы. На её коленях лежал раскрытый приютский журнал. Хмуря брови и подсвечивая кончиками пальцев тонкую вязь слов, она внимательно изучала истёршиеся страницы. Её фиолетовые глаза вновь светились огнём. Казалось, та тень, что он увидел в них в приюте, ушла. Перед ним вновь была Пепельная Птичка. Решительная, взбалмошная, упрямая, но и вместе с тем ранимая и отзывчивая. Сила и слабость переплетались в ней удивительным образом. Её хотелось оберегать, но вместе с тем её дар был разрушителен.

Худенькая, потерянная, с ушами вразлёт – именно такой он запомнил её, когда впервые встретил. Прошло несколько оборотов, а словно целая вечность. Хрупкий сосуд с бушующим внутри пламенем неизвестной даже ей самой Силы. Но Грав знал: она сможет пережить и этот удар судьбы, а когда поднимется, то станет только сильнее, вновь станет Ашри. И однажды худенькая девчушка из прошлого исчезнет навсегда. Возможно, уже совсем скоро.

Клыкарь вздохнул и вышел из тени. Ашри, услышав его, повернулась.

– Не знаю, на сколько хватит масла, не думаю, что надолго, – Клыкарь попытался улыбнуться, опускаясь на упавшую колонну рядом с Ашри. – Но немного света нам не помешает.

– Выглядит волшебно, – ответила Ашри, закрыла журнал и обеспокоенно глянула в лицо Грава. – Как глаз?

Бист отмахнулся.

– Царапина. Но знаешь, Птичка, за этот день я получил больше тумаков, чем за последние пол оборота!

Ашри грустно улыбнулась.

– Так я и поверила. Откуда тогда у тебя все эти шрамы?

Грав замолчал.

– Это долгая история. И обычно я требую за неё плату. Так что, захочешь узнать, приходи накануне Симброка в таверну «Клыки Вайнуру» в самом южном городе Северных земель. Там никогда нет жары и вездесущего песка. На горах лежат белоснежные мантии снега, а в воздухе стоит запах еловых лап.

– Слушай, Клыкарь, – Ашри приподняла бровь и ухмыльнулась. – Похоже, камнем приложило тебя не слабо. Ударился в мечты о покое, как дряхлый старик. О Севере говоришь, на который зарекался возвращаться.

И Ашри, шутя, толкнула Грава в бок. Клыкарь поморщился, потирая ожог, оставленный куфом.

– Знаешь, я ведь правда не прочь бросить всё. Поменять эти пески и мёртвые камни на домик у застывшего водопада и треск поленьев в камине. А ты? Ты не устала?

Ашри не ответила. Они сидели плечом к плечу, но Грав чувствовал, что мысли элвинг были далеко.

– Ну так что? – Клыкарь легонько пихнул девушку локтем.

– Ты о чём? – удивилась элвинг.

– Махнём на север? Когда всё закончится.

– Для меня оно никогда не закончится хижиной и камином.

Голос Ашри звучал отстранённо. В нём не было лукавства или сожаления, вызова или бравады. Так говорили обречённые, принявшие свою судьбу, и от этого бисту стало не по себе.

– Ты что-то видела в своём пламени? Или это мысли на пустой желудок?

– Типа того. Слушай, мы, наверное, почти под землёй? – спросила Ашри, меняя тему. – Далеко от центра? Сколько мы прошли от приюта?

– Ну, вон та часть здания, – Клыкарь махнул рукой, – точно под пустырём. А вот эта, противоположная, внутри городской стены. Похоже, сектора делили позднее, чем воздвигали колонны этого храма. Протопали немало, но до Архива путь не близок. И пара запертых ворот на пути.

Ашри прищурилась и недоверчиво взглянула на Грава.

– Но если прошли немало, то почему не встретили стражу?

Клыкарь пожал плечами.

– Может, от бури попрятались. Орхмантиру в этот раз злобнее злобного.

Элвинг нахмурилась. Буря могла продлиться несколько дней. Несколько дней бездействия для них и несколько дней, за которые Пожиратель вырастит новые чёрные дома.

– Мы что-нибудь придумаем, – словно прочёл её мысли Грав.

Ашри кивнула и огляделась.

– Обыщем тут всё, вдруг найдём подземный ход. Кажется, что время здесь остановилось, и мы – первые, кто потревожил многовековой сон. Я чувствую себя так, словно мы внутри каменного существа, – Ашри запнулась. – Словно за его пределами нет бурлящего города. А это здание – как доказательство легенды о прошлых циклах жизни и смерти Чёрного Цветка. И мне кажется, стоит выйти из храма, и я увижу лишь развалины мёртвого города, подобно видениям за Вратами Бездны. Лишь руины. Ничего живого.

Клыкарь внимательно слушал элвинг. Он тоже чувствовал нечто подобное, но не так явно и не так остро, как Ашри.

– Оно и правда древнее, но и сам Аббарр – старый город. Поэтому подобные осколки прошлого не такая и странность. А что нет никого, тут ещё проще: местные стараются обходить эти развалины стороной, опасаясь призраков, духов, демонов Бездны – всего того, что пугает сильнее ночного холода. Но это всего лишь старый храм. За этими дряхлыми стенами – Аббарр. Этот город выдерживал и не такие бури.

– Значит, нам повезло. Весьма подходящее место для таких, как мы, – хлопнула в ладоши Ашри.

– Жаль, не кабак.

– Жаль. Я ужасно проголодалась.

Клыкарь вздохнул. Была не была! И, кашлянув, сказал:

– Ашри, нам нужно поговорить обо всём произошедшем… Ты была права: я не просто так очутился в Аббарре. Наша встреча не была случайной.

Элвинг удивлённо посмотрела на биста, хотела что-то сказать, но передумала. Даже все привычные шутки разом рассеялись. В словах Грава не было знакомой бравады и иронии. Каждое слово давалось ему с трудом. «Он волнуется», – поняла Ашри и испугалась ещё несказанному.

– Я искал тебя, – Грав сделал шаг ближе. – Ты для меня не просто друг…

Ашри затаила дыхание. Как-то по-детски отвела взгляд и зарделась. Стало жарко и сердце застучало в висках, но следующие слова друга потонули в оглушительном крике грифона. Сварг, подпрыгнув, рванул вверх, под самый купол храма. Тут же со всех сторон раздался писк, и стаи потревоженных существ заметались, ища спасение от смертоносного клюва кайрина. Ашри и Грав задрали головы, но кроме падающих перьев ничего не могли рассмотреть.