С закрытыми глазами Виль видела, как из его рук вылетело три заклинания. Первое на несколько мгновений сковало Никклафа, второе отбросило от кресла ее помощника, а третье — перенесло колдуна ближе к Вилентине и установило вокруг них мощный защитный контур.

— Теперь тебе ни за что до нас не добраться! А мы, с моей невестой, пока покинем дворец. — заявил он, недобро усмехаясь и начал плести новое заклинание.

— Может быть, тебе стоит покинуть его в одиночестве?

Вместо одного из окон на мгновение появилась звездная темнота и в зале возник эльф.

— Акастик! — радостно воскликнула Виль.

— Ты—ы—ы⁈ — выпучил глаза ее «жених».

— Ты всё—таки выбрал время прийти! — продолжала радоваться ведьма, увидев эльфа.

— Точно, как и обещал, как только немного освободился. — он отвесил Вале почти незримый поклон и повернулся к Хамамелису. — Мы вычислили и рассчитали твое заклинание. Как видишь, мы свободны. — он свободной походкой прошёл в центр зала, становясь рядом с Никклафом. — Ты купил себе бессмертие, ценой наших остановившихся жизней. Теперь же, как только кто—нибудь из нас тебя коснется, ты сдохнешь. Ведь так?

— Ты не сможешь даже подойти ко мне! — с усмешкой проговорил верховный колдун, подливая в защитный контур энергии.

— Неужели ты думаешь, что, находясь несколько веков в полной неподвижности, я хотел этого — коснуться тебя? — усмехнулся Акастик. — Поверь мне, есть куда более простые и эффективные способы.

До этого спокойно стоящий эльф, одним неуловимым движением достал откуда—то уже заряженный лук (или зарядил по ходу дела?) и выпустил колдуну в грудь стрелу. Стрела блеснула зеленоватым светом и легко прошла сквозь защиту колдуна.

— Глупец! — чуть не брызжа слюной, фыркнул Хамамелис, лишь мельком взглянув на рану. — Меня не убьет твоя стрела, будь она даже трижды отравлена! Меня не убьют даже сотни стрел!

— Обычных, да. — спокойно возразил Акастик. — Но одна, с прикрепленным к ней маленьким кусочком моей плоти…

— Что—о—о?!!

Колдун ошарашено посмотрел на свои руки, которые прямо на глазах стремительно старели, сморщиваясь и дряхлея. Его ноги подкосились, губы задрожали, а глаза, налитые непримиримой злобой, начали вваливаться. Метаморфозы длились несколько минут. Последние минуты жизни колдуна Виль просто прикрыла глаза, чтобы в очередной раз не расставаться со вкусным обедом. Когда она вновь приоткрыла веки, вместо колдуна в ворохе одежды лежала обычная кучка песка.

Никклаф подошел к ней и помог выбраться из кресла, которое после гибели хозяина спокойно выпустило пленницу.

— Хм… — поморщился Ник, осматривая останки своего соперника.

— Что «хм»? — посмотрела ведьма туда же.

— И вот за ЭТО ты хотела выйти замуж⁈

— Нет, я в шоке! — взорвалась бывшая невеста. — Меня похищают у него из под носа, заставляют томиться в башне, мерить всякие наряды, объедаться вкусностями, чтобы наверняка лишить стройной фигуры, он не торопится и еще высказывает мне претензии! Нет, вы это видели⁈ — обратилась она к Акастику, который трепал по голове балдеющую от этого пантеру. — Всё, ухожу! Подбросишь меня до моей деревни? — неожиданно что—то вспомнив, она вновь повернулась к Никклафу. — Кстати, а почему твой меч светился зеленым, а не красным, как у всех нормальных колдунов?

— Он — третья сила. — ответил за него эльф. — И она проснулась.

— Обалдеть! Так ты теперь два в одном? — колдун кивнул.

Позади подошел советник Хамамелиса.

— Милорд. — обратился он к эльфу. — Что теперь делать мне?

— Меняйте политику. — пожал плечами Акастик. — Твой потенциал вполне поможет стать тебе Верховным колдуном. Верни мир и свободу ведьмам и урезонь зарвавшихся колдунов. — советник поклонился и пошел на выход из зала, а эльф снова повернулся к тихо переругивающейся парочке. — Я отведу вас в деревню, а там решайте сами. — сказал он. — Слишком много дел скопилось.

— Веди. — Валя схватилась за руку эльфа и почувствовала захват на второй руке. — Мы готовы.

Из двух влюбленных один всегда

оказывается стервой.

Переход на этот раз длился значительно дольше. Ведьма вполне успела налюбоваться звездами, прежде чем солнечный свет резко ударил по глазам, возвещая, что они прибыли.

— Надо же, вы сплетены золотыми нитями судьбы. — сказал эльф. — Заметил на звездном мосту. Я уж и не помню, когда последний раз видел такое.

— Но мы же разорвали нити? — удивился Никклаф.

Акастик улыбнулся ему, словно неразумному ребенку.

— Нити судьбы невозможно порвать. — прозвучал ответ. — Я еще вас навещу. — пообещал Акастик и снова пропал, оставив удивленных колдуна и ведьму на краю деревни.

Виль осмотрелась и, путаясь в длинном платье, которое так и не успела переодеть, побежала к своему дому, по пути «ставя галочку» на то, чтобы не забыть забрать из замка Хамамелиса свой любимый рюкзак. Пока она только мысленно передаст советнику Церогу просьбу о его сохранности, а потом непременно заберет…

Тихон словно почувствовав появление Вилентины, ждал на лавочке у дома. После радостной встречи и неизменного обеда, новости лавиной полились на него, прерываясь лишь единожды для кратковременного визита к старосте, чтобы засвидетельствовать своё возвращение.

Появление в деревне бывшего судьи и могущественной природной ведьмы, селяне поначалу восприняли с опаской, но уже через неделю новые жители были самыми обожаемыми гостями с любом доме. Еще бы, Виль сразу взялась за обустройство быта, как своего, так и всех, кто этого хотел и не боялся. Первым делом она внедрила то, что она называла цивилизацией — водопровод, канализацию в доме (придумала и создала жуков, уничтожающих нечистоты!), холодильник (Никклаф наколдовал морозящие камни) и многое другое «удобное и комфортное для простого существования». На площади посреди деревни, где обычно проводились общие собрания, появился небольшой детский городок, из которого теперь вытащить детвору было непростым занятием.

К сожалению, не всё было столь безоблачным, как хотелось. Спустя всего неделю после всех этих преобразований, ведьма и колдун неожиданно поссорились. Ссора началась вечером и полыхала энергетическими шарами до того момента, пока один из них не угодил в дом кузнеца. Совместная магия обоих зачинщиков помогла спасти людей, скот и часть имущества, а вот дом и постройки выгорели до основания.

Ранним утром следующего дня ведьма села на метлу и отправилась на две встречи — передать принцу Ридогу его амулеты и поговорить с новым Верховным колдуном. Вернулась она поздно вечером страшно уставшая, измотанная долгим перелетом, но вполне довольная — огромный мешок с золотыми монетами (пришлось приобрести пару заклинаний, делающих предметы почти невесомыми) занял своё место в углу единственной комнаты в доме, а мешок поменьше был передан Никклафу.

Магия и деньги сделали свое дело и через три дня кузнец с семьей уже справлял новоселье в доме больше и уютнее прежнего, битком набитого самой разной утварью, которой даже у старосты не было. Шикарные ковры, подаренные на новоселье колдуном и ведьмой, дальновидная хозяйка на следующий же день убрала в сундуки — у кузнеца подрастали две дочери, которым эти ковры в приданном совсем не будут лишними.

Еще неделя пролетела в разных заботах, поэтому второй ссоры почти никто не ожидал. Сильный ветер и неуступчивость магов на этот раз стоила хозяйства сразу троим семьям. Опыт строительства и приобретения новой утвари помогли справить новоселье всем троим уже через шесть дней… За три неполных месяца колдун и ведьма спалили и отстроили всю деревню, которая теперь была сказочно хороша. Да и селяне были довольны — старые дома, которые передавались их семьями от отца к сыну уже не одно поколение, приходилось чинить и латать ежегодно, а мечтать о новых крепких избах никто и не помышлял, а тут…

Всё бы ничего, но полностью отстроенная заново деревня в один ненастный день снова заполыхала. Ссора между колдуном и ведьмой возникла как всегда из—за ерунды, на дне рождения дочери старосты и, как следствие, сгорел его новый дом. Терпению односельчан пришел конец. Втайне от магов была снаряжена небольшая делегация к известной многим ведьме, умеющей определять судьбу. Делегация вернулась растерянная и слово в слово передала наказ старой ведьмы: