— Прошу вас, дриады и лешие, и другой лесной народ, помогите мне!

— Вот это да! Колдун обращается с просьбой и не к кому—то там, а к нам, природникам! — почти сразу захихикал тонкий мелодичный голосок из ветвей.

— Покажись! — подался вперед колдун.

— Еще чего! — хмыкнула невидимая собеседница. — А ты меня потом в порошок сотрешь… Надо что, спрашивай так, мне и здесь всё прекрасно слышно.

— Я здесь, на поляне… был с ведьмой. — начал Никклаф с трудом подбирая слова. — Подскажите, куда она пропала? Мне… мне нужно найти ее. Боюсь, что с ней могло произойти что—то плохое.

— Ты беспокоишься за ведьму? — хмыкнул голосок и из ветвей показалось миловидное личико дриады. Зеленоватый оттенок ее кожи прекрасно помогал маскировке. — Подойди ближе. — проговорила она. — Хочу посмотреть, стоишь ли ты нашей помощи.

Никклаф беспрекословно сделал несколько шагов вперед и зеленые глаза дриады впились в него взором. Колдун почувствовал легкое головокружение и уже собирался упасть от слабости на колени, когда дриада сняла наваждение.

— Вижу, ты и правда беспокоишься о ведьме. — она легко спрыгнула с дерева и подошла вплотную, смешно задергав носом. — М—м—м… Как от тебя пахнет!

— Э… — колдун немного втянул в себя воздуха и сморщил нос. — Извини, наверное, немного вспотел, когда боролся с болезнью.

— Не—ет… От тебя пахнет Силой!

— Ах, это! — облегченно вздохнул Никклаф. — Ну тогда конечно, я же колдун.

— Другой силой… Силой трех… Кажется я знаю. — она сложила губы трубочкой и протяжно, но при этом очень мелодично свистнула. — Ты не против, подождать несколько минут того, кто тебе кое—что объяснит? — очаровательно улыбнулась она.

Несколько минут прошли в тишине, а потом на поляну выскочила небольшая рыжая белка, она посмотрела на дриаду, что—то протрещала по беличьи и кинула перед колдуном небольшой, обросший мхом шарик, который держала в лапах.

— Мне пора. — быстро засобиралась дриада. — Я пока порасспрашиваю наших про твою ведьму.

— Подожди! А как же тот, кто мне объяснит?

— Он здесь. — улыбнулась лесная дева и растворилась среди деревьев.

Никклаф удивленно воззрился на подарок белки. Шарик неожиданно дрогнул, а затем начал окутываться белой пеленой. Кромка тумана становилась всё больше, туман всё плотнее и выше. Еще минута и туман неожиданно закрутился на месте, обретая очертания красивой стройной женской фигуры.

— Здравствуй! — улыбнулась она. — Я — Визора, последняя из лишенных этого мира.

— Ты — одна из трех! — округлил глаза Ник.

— Была ею. А теперь… Но это неважно. Сейчас я расскажу тебе небольшую историю, а потом, наконец, смогу уйти. Присядь.

Колдун нутром почувствовал, что несмотря на то, что дама стоит, ему всё же стоит сесть и он почти рухнул на траву, готовый выслушать дух ведьмы.

Виль поняла, что она стала пленницей и решила подыграть колдуну, показывая неописуемый восторг от предстоящего брака — наверняка Никклаф уже ее ищет. Она с горящими глазами рассматривала принесенные драгоценности, перемерила все наряды, поданные в комнату и изводила слуг своими нестандартными высказываниями и пристрастиями в пище. И если понятия «пицца» и «хот—дог» она смогла как—то объяснить, то как готовить «суши» (которое она никогда раньше не ела) ввели слуг в ступор.

Хамамелис появился лишь на другой день и осведомился, как она провела день.

— Превосходно! — просияла Виль. — Я только платья полдня мерила! А как у тебя вкусно готовят! Как бы мне не растолстеть… Сейчас я покажу тебе платье, похожее на мое будущее свадебное. — она метнулась к шкафу и выдернула оттуда наряд. — Миленькое? Я сейчас одену! — она поспешила за ширму, чтобы через пару минут выпорхнуть оттуда в летящем шелке, обшитом кружевами и жемчугом. — Нравится?

— Ты великолепна! — не покривил душой Хамамелис.

Ведьма ухватилась за подол платья и закружилась перед «женихом».

— Я выхожу замуж! — провозгласила она, не замечая, что после этих ее слов, Хамамелис словно впал в прострацию.

Она ворвалась к нему такая сияющая и, как всегда взгромоздилась на его любимое кресло. Он сунул руку в карман и крепко сжал небольшое колечко, которое последнюю неделю всюду носил с собой. Он сделает сейчас! Самый подходящий случай. Она так прекрасна! Они будут с ней превосходной парой.

— О чем задумался? — улыбнулась Евена, склоняя голову на бок. Она всегда так делала, когда у нее было хорошее настроение.

— Давай сначала ты расскажи, что сделало тебя такой счастливой! — вернул ей улыбку Хамамелис.

— У меня такая новость! — она глубоко вздохнула и на мгновение прикрыла глаза, а потом, словно пружина, выпрыгнула из кресла, и, весело закружившись по комнате, закричала:

— Я выхожу замуж! Замуж!

Начинающий, но подающий большие надежды, колдун сжал кулак с кольцом так, что побелели костяшки пальцев, потом отпустил и, достав руку из кармана, уже спокойно поинтересовался:

— И кто же этот… счастливец? — последнее слово ему далось с трудом, потому что участь этого «счастливца» в глазах колдуна была предрешена.

— Это Акастик! — выдала она, протягивая Хамамелису свою руку и демонстрируя маленькое колечко на ней, в виде перевившейся лозы с голубым камушком похожим на каплю росы или слезу дождя.

— Эльф? — нахмурился колдун. — Но он же эльф! Ты уверена?..

— Да! Он меня любит! Он сказал, мы поженимся на новую луну!

Она так и не заметила хмурости своего друга — вывалив на него эту новость, она словно перышко вылетела снова на улицу и понеслась домой, радовать мать. Сказать, что после ухода Евены у Хамамелиса на душе было горько, значит не сказать ничего. Гнев, злость, отчаяние затмевали его рассудок. Как? Как же так? Они дружили последние пять лет, были не разлей вода! Он — чудовищной силы колдун и она — природная ведьма, одна из трех сильнейших! Их судьба была в том, чтобы быть вместе! Откуда появился этот эльф⁈ Будь это простой деревенщина… Да хоть сын короля! Да даже колдун! Хамамелис просто бы стер его в порошок и все дела. Но тут… Эльфы все знают друг о друге, они мстят за своих… Значит… Значит эльфам пришел срок покинуть этот мир! А он уж им в этом поможет…

Последующую неделю Хамамелис провел в библиотеке, выуживая оттуда всё, что было можно и сплетая из полученного одно, но очень сильное заклятие.

Маленькое колечко Евены в виде перевившейся лозы он получил следующим вечером, наняв пару бандюг, которых той же ночью постиг несчастный случай. Потом колдун ушел. Его не было ровно три дня. Он вернулся уставшим, осунувшимся, но довольным и стал ждать свою «суженную».

Евена пришла к нему парой дней спустя. По распухшему лицу было видно, что она ревела — глаза потускнели, а разодранный подол платья она даже не замечала.

— Что случилось? — кинулся к ней Хамамелис, мягко провожая до кресла и помогая сесть.

— Акастик пропал! — всхлипнула она.

— Как? Такого не может быть! Может, он просто уехал на какое—то время? Или готовится к свадьбе…

— Нет! Он пропал! Сначала… — у нее из глаз полились слезы, и колдун галантно протянул ей платок. — Сначала, у меня какие—то бандиты украли его кольцо, а потом пропал Акастик. И не только он, все эльфы пропали! А их лес меня не пуска—а—ает! — поток слёз хлынул с новой силой.

Он успокоил ее, проводил до дома. На следующий день Хамамелис «случайно, в одном из ломбардов нашел» ее колечко и торжественно преподнес, вроде как прощальный подарок от эльфа, всеми силами показывая, как он расстроен пропажей Акастика. Потом начал ходить к ней — успокаивать, дарить цветы, маленькие подарки, чтобы поднять настроение. Еще через месяц, он решился и сделал ей предложение руки и сердца.

— Я не могу. — подняла Евена на него свои тусклые глаза. Они так ни разу так и не засветились с тех пор, как раньше…

— Почему? Эльфы ушли, закрылись ото всех, и твой жених даже не позаботился, чтобы тебе об этом сообщить! — разозлился Хамамелис. — Забудь его! Нужно начинать жизнь сначала.