На такой же почве начался исторический рост христианства в период империализма и упадка; восточные религии ему служили образцом, еврейская система пропаганды и сосредоточения финансов в руках церкви помогала его успеху, демократическая практика Греции облегчала его первые шаги, а римский способ управления позволял ему распространяться и создавать официальную организацию.

Впоследствии появился заимствованный из поздней греческой политической и религиозной жизни институт церковных соборов; на них разрозненные тенденции учения подвергались более или менее основательной проверке по принципу большинства голосов, а наиболее слабые общины находили здесь поддержку и одобрение со стороны прочих. Со всех точек зрения эволюция христианства совершалась по ранее проторенным путям.

Как мы видели, в эллинистический и римский периоды иудаизм финансировался при помощи системы странствующих «апостолов» и сборщиков, которые следовали за евреями повсюду, где они достигали процветания, и собирали большие доходы в пользу храма и священнического и раввинского сословий. Иезуизм начал применять ту же систему и создал обычай постоянных взаимных сношений между отдельными общинами, которые с своей стороны на местах самостоятельно финансировались членами общины, как это было принято у греков и евреев.

Как бы ни поступали на практике энтузиасты типа Павла, общим правилом, надо полагать, было, что «трудящийся заслуживает своей платы»; поэтому, поскольку проповедническая деятельность была в спросе и привлекала интерес членов иезуистских общин, — странствующих проповедников приходилось содержать или оплачивать.

Одно из позднейших посланий различает апостолов, пророков, евангелистов, пастырей и учителей; упоминаются также старшины (пресвитеры), дьяконы и епископы (надзиратели); когда общины разрослись и начали владеть зданиями, создавшиеся для профессионалов удобства стимулировали новый экономический интерес к занятию пропагандой.

Такое явление не было новым ни для Греции, ни для Рима. Еще за несколько столетий до христианской эры за потоком днонисового и других мистических культов в Греции следовали рои религиозных нищенствующих, из коих многие имели при себе священные книги и преподносили утешение чающим, играя на их легковерии. В более тонком стиле то же делали «софисты» или гуманисты домакедонского периода, создавая свое благоденствие путем проповеди нравственности и философии, или путем чтения лекций.

Позднее стоики и другие философы стали чем-то вроде руководителей и «духовных советников», а также — лекторами морали; в Риме такое призвание на практике превратилось в подлинную профессию. Таким образом, образованные люди получали средства для привольной жизни, не занимая официальных постов и не обладая наследственными походами.

Но понятно, что всякая утвердившаяся религиозная культовая организация имела явные финансовые преимущества перед такими проповедниками-одиночками, так как она обладала способностью привлекать к себе членов, имела постоянный местный центр и организованные приемы сбора доходов; даже люди, неспособные иметь успех, как проповедники, могли достигнуть сравнительно обеспеченного положения в качестве пресвитеров или епископов, т. е. надзирателей отдельных общин, а впоследствии и целых районов.

Первоначальная функция епископов, присвоенная впоследствии в пресвитерианской системе старостам, заключалась в надзоре за публичными приношениями или сборами и за их распределением среди нуждающихся братьев. Позднее епископ стал главой группы и ее представителем в сношениях с другими группами. Только достигнув такой системы организации, новая секта могла рассчитывать на долговечность.

Важным источником дохода уже на ранней стадии христизма была щедрость обращенных женщин. Поскольку христианское движение означало обуздание половой распущенности, оно, несомненно, извлекало пользу из нравственных наклонностей, а также из суеверий женщин высших и средних классов. Наиболее богатые женщины, в самом деле, чувствовали себя обязанными делать «приношения» пропорционально своему богатству.

С другой стороны, в то время, как и теперь, раздача милостыни нищим служила средством завербовать симпатии и поддержку важных матрон; в этом отношении христисты руководились не только примером Востока вообще и евреев в частности, но и систематически проводившейся тогда в Римской империи политикой раздачи продовольствия.

Позднейшие послания показывают, как рьяно восхвалялась благотворительность «вдовиц», которые, будучи и сами бедными и пользуясь отчасти или полностью поддержкой общины, утешали страждущих и обездоленных членов и ухаживали за больными. Процент смертности в восточных городах был тогда, несомненно, так же высок, как и теперь.

Благодаря такому образу действий, церкви становились притягательным центром и для посторонних нищих, так как конкурирующие с христизмом языческие культы не оказывали им подобного внимания и не искали их симпатий. Но в других случаях христизму приходилось конкурировать с массой странствующих прорицателей и религиозных нищих, пользовавшихся такой же популярностью, как и нищенствующие монахи в позднейшем христианстве; а заклинатели в ранний период были признанной группой священнослужителей, состоявших в связи с христианскими церковными общинами.

Сейчас невозможно установить, на каком этапе христизма начали извлекать доход из обычая молиться за упокой души умерших; но установлено, что уже в III веке было принято оглашать перед алтарем имена жертвователей, которых всенародно славили. Церковь умела извлекать доходы и разными другими путями. Из всех канонических книг явствует, что предсказание близкой кончины мира было одним из постоянных учений ранней церкви; а вера в конец света естественно вызывала в I веке, так же, как в десятом, приток пожертвований в пользу церкви.

Очевидно также, что постепенное развитие «таинств» укрепляло влияние священнического сословия. Так как, в частности, причащение уже в раннюю эпоху стало обязательным для всех крещеных, кроме кающихся, право совершать евхаристию или отказывать в ней стало верным источником дохода, как власть посвящать в мистерии была в других культах источником дохода для священнослужителей.

Своим успехом в борьбе против свободно-конкурировавших языческих культов христизм обязан, в конце концов, соединенному влиянию своей церковной организации и популярных священных книг. Оба этих основных преимущества, как мы видели, покоились на базе иудаизма.

В течение почти двух столетий главной литературной основой христизма была еврейская библия, ставшая широко доступной благодаря переводу семидесяти толковников: в греко-римском мире эта масса древней религиозной литературы вызывала уважение к себе; а там, где другие культы имели в противовес библии свое собственное религиозное предание, там особую силу христианскому движению придавала ее система церковного единства, заимствованная также у иудейства.

Церковная система больше всего служила средством для создания новых священных книг, завершивших самоопределение христианства в качестве чего-то отличного от иудейства; а новые священные книги в свою очередь создали прочное основание для исторически сложившейся церкви.

Знакомство с культом, связанным с прославившимся в I веке язычником Аполлонием Тианским, показывает, что даже там, где странствующий религиозный реформатор и мнимый чудотворец приобрел большую известность и где обоготворяющая его биография содействовала в некоторой степени сохранению его славы, все же отсутствие иерархии и организованных религиозных общин помешало, с одной стороны, продолжению культа и, с другой стороны, развитию литературы, необходимой для его сохранения.

Первые следы собственно христианской литературы представляют собой, как мы видели, послания и увещания апостолов и полуапостолов, которые читались вслух в церквах, как это было принято у евреев. Потребности клира содействовали сохранению таких документов, а в дальнейшем они вызывали подделки, направленные против ересей и расколов. Но людей в массе легче привлечь рассказом, чем проповедью, а, как раз, занимательная мистерия-драма, которая для церкви служила единственным средством создать сильнейшую конкуренцию имевшим свои мистерии языческим культам, также хорошо поддавалась письменному изложению, как и постановке.