Вышло несколько наигранно, но забавно. Разумеется, я решил подыграть.

— Пожалуй, нам нужно немного отдохнуть. Смотри, вон неплохая полянка. С цветочками.

— Да, отлично, я как раз взяла большое полотенце. Я решила… попробовать новое. Я ещё так ни разу не делала никому.

Она подвела меня поближе, усевшись на полотенце по-турецки. Её лицо оказалось ровно на уровне ширинки, и я уже понял, что сейчас произойдёт.

— Ты уверена? Не… отморозишь мне?

— Уверена!

Звякнула молния моих брюк. Я уже был готов, и Алла начала всё делать быстро, словно боясь, что заметят. Прервалась, сочно причмокнув, сказала:

— Он такой горячий! Даже если у меня начнёт навык — ему вряд ли что-то угрожает…

К своему стыду, я тут же вспомнил тот случай на трассе от Архангельска. И если сравнивать умения — увы, у той бандитки Веры всё получалось куда успешней. Впрочем, это делало только честь Алле, и её слова о том, что она впервые занимается оральным сексом выглядели правдоподобно. Конечно, заниматься этим в парке — попахивает небольшим извращением, с другой стороны, на свежем воздухе дышится куда легче, а тропинка была настолько глухой, что шанс быть обнаруженными был близок к нулевому.

Но он оказался ненулевым. В самый разгар процесса Алла вдруг приостановилась и взвизгнула:

— Кто-то идёт!

После чего спешно меня застёгивать и приводить себя в порядок. Послышался шелест в кустах, и на полянку выбежала собака, рыжая, похожая на лайку, но с пушистым полосатым гребнем на спине. Понюхала нас, повиляла хвостом и убежала обратно.

— Драконовая собака! — воскликнула Алка. — Дорогущая! Я бы хотела такую собаку.

Закончить процесс в лесу так и не получилось. По дороге она допытывалась, почему я не удивился драконовой собаке. Увы, это особенность жизни в первый год после вселения — сколько бы не был похожим мир на предыдущие, незнание мелочей в местных реалиях иногда вылезает совсем в неожиданном месте. На самом деле, я уже несколько раз думал ей рассказать свою тайну, но каждый раз менял решение. К тому же, у меня уже был один человек, которому я — правда, не совсем по своей воле — рассказал почти всё. Нинель Кирилловна знала, что внутри моей черепной коробки сидит другой разум. И пока это ни к чему хорошему не приводило.

Следующая неделя началась с прихода Тукая Коскинена. Встретили его радушно, на обеде рассказали про свои командировки, он рассказал про свои — в консульство в Новом Люксембурге, который на Новой Гвинее, и в Баку, в Закавказскую Федерацию. Я заметил, что Самира смотрит на него с ноткой обожания. Я даже почувствовал небольшую ревность, хотя разумом понимал, что так будет лучше и мне, и ей. Интерес ко мне у нашей темнокожей коллеги вполне очевидно был, и после той игры в карты я опасался ненужной конкуренции с Аллой. Всё-таки, излишнее женское внимание к своей персоне может вредить карьере.

Вечером сходил на занятие по вождению. Колесили по коттеджному посёлку на окраине Москвы. Я чувствовал, что навык вполне восстановился — переключал скорости, ускорялся, включал поворотники и прочее я вполне без указаний инструктора.

— Ну, теперь налево, и выезжай, только притормози…

И мы достаточно неожиданно для меня выехали на Рязанский Радиус. И тут началась лёгкая паника — я совсем не был готов к скорости под сотню.

— Левее! Осторожно! Этот козёл сейчас перестроится! Теперь другой ряд, нам не туда! — орал инструктор.

Признаться, я чудом ни разу не врезался и не поймал бортом от проезжающей мимо фуры. В конце концов, я понял, что готов как минимум к более спокойным поездкам, а значит — могу попробовать сдать.

Во вторник была пара заданий с Лукьяном. Задачу, поставленную Кучиным, мы вполне себе выполняли — в прямой конфликт больше не вступали и ездили, в основном, молча, лишь иногда общаясь о чём-то отвлечённом.

В обед в офис прикатил Аркадий Сергеевич с закатанным окровавленным рукавом. На руке виднелись четыре характерные дырки от укусов.

— Собака? — спросил подбежавший Кучин.

— Если бы! Рысь домашняя.

Женский коллектив дружно заохал и запереживал.

— Бери отгул, езжай в травматологию, Аркадий Сергеич, — скомандовал Кучин.

— Нахрена! Чтоб я и к эскулапам? У нас лекарь теперь в отделе. Ну-ка, где он?

Он направился ко моему столу и хлопнул вытянутую руку на стол прямо передо мной.

— Полечишь?

— Попробую.

— Стоп-стоп! — скомандовал Корней Константинович. — Вы как будто-бы не в бюрократической организации работаете! Во-первых, где у нас Луиза Даниловна? Тщательно зафотографируйте и задокументируйте, для отчётности и для «Курьерского вестника», я потом девочкам в московскую редакцию материалы перешлю… Дескать, какая у нас талантливая молодёжь, экономит бюджетные средства медиков. Во-вторых — распечатайте хилерскую и подпишите оба. И договор о премиальных. Можно — после процесса.

С одной стороны, было приятно вниманию руководства, с другой стороны — излишнее внимание к моей персоне сейчас могло быть совсем некстати.

— Может, не надо меня в газету? — попросился я. — А то хилеров не так много. Перехантят меня ещё куда-нибудь.

— Что сделают? — не понял шеф.

— Переманят, — хмуро ответила Луиза Даниловна. — Охотники за головами.

— И то верно. Отставить фотографирование. Просто короткой строчкой новость пустим.

Руку я вылечил, договор «о добровольном лечении сенситивными методами» я подписал.

— Спасибо, — сказал Аркадий Сергеевич, пока отпаивал меня чаем в кухонной зоне — пить хотелось после процесса неимоверно. — Я тебе бы даже из своих отстегнул, если бы Корней не решился. Ты только не злоупотребляй. Хилить нельзя больше пары раз в неделю — а то потом крыша съедет.

Действительно, нервное истощение после подобных действий было не хуже, чем после бурной ночи. Вечером выяснилось, что в среду у Самиры день рождения — двадцать четыре года.

— Она переезжает от родителей, — сообщила Алла. — Мы решили скинуться, чтобы хватило на мебель и необходимое.

— У неё же отец — консул, или вроде того? — нахмурился Лукьян. — Зачем ей…

— Не хочешь — не скидывайся! — огрызнулась Алла. — Не у всех такие хорошие финансовые отношения с родителями, как у тебя.

Скинулись по три рубля — вся молодёжь, включая Коскинена и Леонида — сравнительно молодого парня, но с которым я до этого почти не пересекался из-за разного графика отпусков и командировок.

В среду состоялась пьянка. В карты в этот раз не играли, а играли в какую-то длинную бродилку на карте Новой Гвинеи, в которой на каждом проигранном шаге, в котором твоего персонажа съедают людоеды, предполагалось выпить.

— Слегка расистское, но что есть — то есть, — кивнула именинница.

Выиграла Алла, оставшись наиболее трезвой, а я пришёл вторым. Не повезло Леониду и Коскинену — первый ушёл до такси, едва шатаясь, а Коскинен то ли что-то наколдовал, то ли принял волшебную пилюлю, и прощаясь был уже трезв, как стёклышко.

— Самира клёвая! — сказала Алла на обратной дороге, в такси. — Я б даже с ней вместе пожила. Знаешь, есть такой «калифорнийский брак», изобрели студентки из Сан-Франциско. Когда ничего такого противоестественного, всё чинно и только с мужчинами, но совместный бюджет и разделение домашних обязанностей. А то, знаешь, надоело одной уже жить.

Она характерно поёжилась, ожидая моего ответа.

— Посмотрим, — обезличенно заметил я. — Тоже надоело. Тесновато у меня, это да. А так бы…

— А ты бы хотел с нами обеими пожить? — Алка толкнула меня в бок. — Не калифорнийский, а как там правильно… люксембургский брак! Признайся, ну признайся! Хотел бы, да? Одна ужин готовит, вторая форму гладит. Вечером в обнимку все втроём сериал смотрим…

Это был один из тех женских вопросов, ответ на который напоминает хождение по минному полю. Впрочем, настроение заставило быть плохим сапёром.

— Ну, ты мне, конечно, всех милей, но было бы величайшим лицемерием отрицать такую тайную мужскую фантазию.