— Надо угадать, кто? — спросил я.

— Мгм.

— Алла?

Ладошки тут же исчезли, и я услышал голос Самиры.

— Не угадал. А Алла сейчас переодевается, мы с доставки вернулись.

Я проводил её фигуру взглядом — она была в светлом обтягивающем платье без плеч, красные туфли на высоких каблуках, сетчатые белые колготки, удачно оттеняющие чёрную кожу, и весьма отточенная походка от бедра.

— Самира! — окликнул её я. — У тебя тоже была командировка?

— Да, — обернулась она. — В Иркутск с Ниной Афанасьевной катались. Слушай, к нам ночью в окно какой-то полоумный пытался залезть.

— Поподробнее?

— Ой, долго рассказывать, — она махнула рукой. — Отель на окраине был, там парк прямо под окнами. По дереву, на третий этаж. Мелкий такой. В капюшоне. С ножом. Я переодевалась как раз… ну, люблю я, когда окна открыты, переодеваться. Приятно же! Видишь, маньяки даже залезают. Я его криком отпугнула, он свалился, упал, потом хромая уполз куда-то. Жандармерия ничего не нашла, в Сибири они отвратительно работают. А потом нам уже улетать нужно было.

После этих слов я крепко задумался. Был ли это действительно какой-то местный маньяк, или же это один из Лифтёров, выслеживающий моих вероятных девушек? Самира была, несомненно, прекрасна своей инопланетной красотой, но пока не очень воспринималась как «идеальная судьба». С другой стороны — насколько часто единственную и неповторимую человек находит сразу и в девятнадцать лет? Часто она может годами быть где-нибудь во втором круге знакомств, и лишь ближе к более зрелому возрасту оказаться ближе и попасть в круг зрения. В общем, оставалось лишь ждать и догадываться.

— Будь осторожна, Самира, — на всякий случай сказал я. — У нас очень опасная работа, а я очень не хочу потерять свою одногруппницу по курсам.

Она кротко улыбнулась. Я же выждал некоторое время и отправился искать Аллу. Женская раздевалка была ближе к выходу, именно у выхода из неё мы и встретились. Она ахнула, затем бросилась на шею.

— Эльдар, ну чего ты долго-то так? Без тебя стрёмно было.

А затем поцеловала в ухо, отчего меня слегка контузило. Затем встала и покрутила пальцем пуговицу у меня на форме. Я разглядел её наряд — достаточно старомодное полосатое платье с острыми накладными плечиками, из-под которого виднелись бретельки нижнего белья.

— Поговорить… Поговорить надо. Рассказать.

— Лукьян? — вздохнул я.

— Откуда⁈

— Он сам сказал. Точнее, не сказал, а намекнул. Если что, тебе не обязательно рассказывать, не скажу, что мне интересно.

— Вот же! — Она нахмурилась и поджала губы. — Он!… Короче… Мне стыдно очень. Я коротко! Как всё было. Мы отдали какой-то браслет престарелой графине, знаешь, которые из пост-социалистов, русские немцы эти все.

— Не особо.

— Ну, попёрлись отметить в кабак. Я не особо хотела, но он настоял, чтобы дорогущий ресторан…

В этот момент меня хлопнул по плечу Корней Константинович.

— Поздравляю, подпоручик. Теперь вы в пятнадцатом чине. На вас теперь распространяются все статьи, касающиеся взяточничества и коррупции титулярных чиновников. Каково вам? И вам, Алла Петровна? Каково вам быть знакомым вот с таким прекрасным юным чиновником?

— Он клёвый! — расплылась в улыбке Алла.

Вроде бы — улыбка была искренней. Да и зрачки были расширены, когда смотрела на меня.

— Пройдёмте пьянствовать, коллеги, — он развернулся к залу и повысил голос. — До конца рабочего дня осталось пятнадцать минут, и самое время, чтобы украсть у родного государства эти пятнадцать минут на произношение тостов в мою честь. К тому же, мы тут с Луизой Даниловной подготовили несколько шуточных игрищ.

Итак, за столом сначала было примерно двадцать пять человек. Помимо перечисленных, пришёл Андрон, мрачный, невыспавшийся и, возможно, слегка пьяный. Пришло несколько очень серьёзных мужчин, вероятно, из московского филиала отдела по особым поручениям. Первыми тост сказали они, откланялись и ушли.

Чуть поодаль, хоть и в общей толпе стояли наши крепостные работники — сторожа и дежурные секретари, им наливали, как и остальным.

После первого круга тостов на импровизированную сцену вышла Луиза Даниловна Шоц.

— В общем, коллеги, у нас такой классный начальник, правда? Мне кажется, за его сердце стоит побороться. А путь к сердцу мужчины лежит через что? Правильно, через бутылку, влитую мужчине в горло.

Раздались неровные смешки.

— Итак, конкурс!

На сцене появились две пластиковые бутылки с верёвочками. Я инстинктивно хлопнул себя по лицу. Подобные конкурсы украшали свадьбы и пьянки в десятках параллельных реальностей, но меньше всего я ожидал их увидеть здесь, в Российской Империи, в почтенном отделе Курьерской Службы, занимавшейся доставкой особых предметов. Меня толкнули в спину. Нет, только не меня!

— Нужно донести эти бутылки вот отсюда — вот туда, в конец зала! Не используя рук. И передать бутылки прекрасным дамам, которые сразятся на них перед Корнеем Константинычем.

Вызвались ещё трое, включая Серафима Сергеевича. Андрон, как и я, использовали сжатые бёдра, Лукьян поймал верёвку зубами, а Серафим Сергеевич… полный мужчина с сединой использовал телекинез. Бутылка взлетела в воздух, описала параболу и упала прямо в руки к бухгалтеру, Фаине Анатольевне.

— Думаю, победитель очевиден.

Рюмки, тосты, закуска. Алла стояла рядом, и пока все распинались, принялась шептать мне на ухо.

— В общем… я дальше расскажу, ну не было ничего! Ну почти ничего, честно. Он стрёмный вообще такой. Купчишка.

— Ты ж когда-то давно специализировалась по купчишкам. Ой!

Меня больно толкнули в бок.

— Обижусь сейчас! Короче, ресторан, ценник конский, он говорит — давай я заплачу. Заказали винище почти без закуски. Какой-то штрудель несчастный. В общем, слово за слово, ну, я расслабленная была. Он и говорит — надо платить за штрудель. И как давай меня лапать и целовать! Не, по правде сказать, целоваться он умеет, но я уж думала заморозить там всё, но что-то не вышло. Потом в отель припёрлись…

— Так, следующий конкурс! — прервала чрезвычайно-интересную историю Фаина Анатольевна. — Конкурс мотоциклистов. Наш Корней Константинович в молодости был байкером, как говорят в Луизиане. Мы решили устроить мотоциклический слёт. Нужны парень с девушкой, так… Вы… вы и вы.

Алка сама вытащила меня на сцену. Там стояло три пары стульев, один за другим.

— Спереди садиться наш байкер. А сзади… разумеется, какой же байкер без его прекрасной дамы! Сперва требуется рассказать, какой у вас мотоцикл.

— Ямаха—спорт-классик, девяносто третий год, — сообщил Лукьян, за его спиной села Луиза Даниловна. — Карбоновый корпус, полтора литра…

— Ижевск-семьдестят пять. Едва разваливается, — сказал Андрон. — Помог собрать дедушка, первый парень на деревне.

— Никогда не слышала про такие мотоциклы, — сообщила Фаина Анатольевна. — Итак, вы, Эльдар Матвеевич.

— Мой мотоцикл не носит имени. Он состоит из костей падших ангелов, на руле у него череп, а в его поршнях сгорают сотни душ грешников.

Зал засвистел, кто-то включил скандинавский викинг-джаз.

— А теперь вы должны завести мотоциклы! Сесть на них. Дамы, сядьте сзади, и покажите, насколько вы счастливы ехать с вашим смелым мотоциклистом на его стальном коне!

У наших соперников не было шансов. Моя «дама мотоциклиста» не стеснялась никого. Руки Аллы обвили мой торс, прошлись по груди, расстегнули пуговицу формы, пальцы прошлись по шее, затем по шову рубашки, скользнули чуть ниже, едва не оказавшись под поясом. Дыхание обжигало ухо.

— Тише, тише, я так в столб врежусь.

— Хочется, — тихо сообщила она.

— Думаю, пара победителей у нас очевидна! Эльдар, Алла! Вот ваши призы.

Мы выиграли пару носочков с кошечками — мне серые, Алле розовые.

Следующий турнир — дуэль на свёрнутых в рулоны картонных упаковках. Тут помогли навыки, которые успел развить во мне тренер-Барбар. Четверть-финал я прошёл без труда, вышел в полуфинал, где сразился с Аркадием Сергеевичем.