Пальцы сами собой набрали номер, оказывается, она запомнила его наизусть. Пошли гудки, сердце ритмично отбивало удар за ударом.

— Настюша, привет, — услышала она обрадованный голос, — а я уже сдулся, звонить тебе хотел, а ты сама.

— А я вот думаю… думала… подумала, вдруг тебе помощь нужна. Сказали, ты с Ирой ссоришься.

— Кто тебе такую ерунду сказал? — приветливый голос сразу стал сухим.

— Ты, если не хочешь, можешь не рассказывать. Это твоя жизнь, но мне нужно с тобой поговорить серьезно. Есть вещи, которые девушки не любят, вдруг ты не знаешь, я могла бы тебе рассказать. Может, тогда вы меньше ссориться будете, ты на ситуацию с другой стороны баррикады посмотришь. Ну, если тебе это нужно.

Настя так разнервничалась, что телефон стал выскальзывать из пальцев, его пришлось взять двумя руками. «Сейчас обзовет меня дурой и бросит трубку».

— Да, мне нужна твоя помощь, — на другом конце связи никакого волнения не ощущалось. — Давай завтра встретимся.

— Завтра же праздник, вы разве никуда не идете?

— Она к тетке уехала. Я за тобой зайду в четыре.

— Лучше…

— Знаю, в дверь звонить не буду, подожду у лифта… И в лифт затаскивать не стану, пойдем по лестнице.

Настя рассматривала себя в зеркало, расчесывая золотистые пряди и любуясь отражением: «Ну волосы не хуже чем у этой Ирки… А, может, Лизка права, и никакая я не добренькая тетечка семейный психолог, а просто стерва, и хочу чужого парня коварно отбить… Да, я ужасно соскучилась, да что там соскучилась, я подыхаю от тоски, и да, я хочу его… отбить… и я стерва».

И опять вопрос — что надеть, какой наряд сразит наповал и заставит нужное сердце биться чаще? Романтичная или дерзкая, скромница или оторва, что там мадам Пупкина советует?

«Женственность, женственность и еще раз женственность. Изящно, но не вульгарно, не выставляйте сразу все свое богатство на показ, оставьте простор для мужской фантазии. Это совсем не означает, что на важное свидание вы должны прийти в юбке, метущей пол, и блузке, застегнутой на все пуговицы до самого ворота. Нежное шифоновое платье, немного прозрачное, но не оголяющее — вот ваш гардероб для романтичного свидания».

«Шифоновое платье, и что у меня здесь из шифона? О, мамин подарок». В дальнем углу шкафа уже год сиротливо висело голубое платье в мелкий белый цветочек. Мама купила его на какой-то распродаже по акции — приобретаете две вещи, получаете третью в подарок. Вот этой «халявной третьей» и оказалось то ли чУдное, то ли чуднОе платьице сорок второго размера. Настя из вежливости надела его всего один раз на день рождения бабушки, успокоив себя словами: «На улицу выходить не буду, никто и не увидит». Бабуля была в восторге: «Настена, как тебе идет, а говорят, молодежь ужасно одевается!»

Совет мадам Пупкиной сильно озадачил Настю. «Интересно, то, что понравилось бабушке, может понравиться Ваньке? — девушка крутнулась в голубом чуде перед зеркалом. — Отстой, конечно, но освежает, к цвету глаз подходит и длина по колено, явно не майка. Была — не была».

Пиликнуло сообщение: «Я пришел». «Ой, он пришел!» Настя выскользнула на лестницу.

— Я не понял, а где обалденно-сексуальная майка? — Иван стоял, вальяжно облокотившись плечом о стену и придирчиво рассматривая девушку с ног до головы. — К тому кренделю, значит, в эротичном платье ходила, а со мной можно и в бабушкином халате гулять?

«Как-то я поторопилась с решением кого-то тут охмурять», — Настя обиженно надула губы.

— Это сегодня модно.

— Халат в цветочек? А чего не пижама?

— Ваня, ты когда ко мне через двор шел, на тебя собаки напали? — атака — лучшая защита.

— Да вроде нет, — парень не понял, куда дует ветер иронии.

— А я смотрю — коленки-то драные, ну раз не собаки, значит упал. Ты уж поосторожней, у нас в подъезде лампочки слабенькие.

— Крутые джинсы, хватит наезжать, — Ванька стряхнул с штанов воображаемую пыль. — А у тебя бабушкин халат, иди — майку надевай, я тебя подожду.

— Иди — джинсы переодевай, я тебя тоже ждать буду.

— Ладно, пошли, — махнул Иван в сторону лестницы. — В конце концов, не я же в халате.

— В конце концов, не я же в рванине.

«Ведь знала, что этой Пупкиной-Смит не стоит доверять. И почему нельзя было в нормального пацана влюбиться, есть же такие, у которых девушки в затрапезе ходят, а им хоть бы хны — смотрят и восхищаются?»

Они неспешно шли по набережной: параллельно, не касаясь друг друга, то ли вместе, то ли врозь. Мимо, обнявшись, проплывали влюбленные парочки — у них май, весна. У Насти весеннее только платьишко, глупая зависть заставляла ее невольно провожать каждую пару печальным взглядом.

— Да не переживай, тебе не только майки, но и бабушкины халаты к лицу, цветочек такой симпатульный, у этих девиц прикиды похуже, — по-своему истолковал Иван ее тоскливый взгляд.

— Вань, вот почему ты сначала обидишь, а потом загладить пытаешься? Сразу нельзя было промолчать?

— Я Иван-дурак, мне положено.

Ну, как с ним разговаривать? И опять напряженное молчание. «Ну, что же ты доморощенная стерва не начинаешь? Время-то уходит».

— Начинай, — словно прочел ее мысли Иван.

Настя вздрогнула:

— А что начинать?

— Претензии свои, что я не так делаю. Ты ведь для этого меня на променад позвала? — он развернулся, подруливая к перилам ограждения. Девушка встала рядом. Внизу темной тяжелой массой ворочалось водохранилище.

— Почему претензии? — обиделась Настя. — Я просто тебе информацию хотела дать, а ты уж сам решай — нужна она тебе или нет.

— Ну информируй, — Ванька на показ превратился в слух, легкая ухмылка не покидала лицо.

— Понимаешь, девушки отличаются от парней не только физиологией, — Настя стала говорить медленно, тщательно подбирая слова, — они и думают, и чувствуют немного по-другому.

— И начинают очень издалека.

— Ну, давай не из далека. Во-первых…

— Ого, значит и во-вторых будет? — Ванька крутил на пальце кольцо брелока с ключами.

«Ну, надо же, занервничал».

— Во-первых, девушки очень долго и тщательно продумывают свой образ. Прежде чем выбрать какое-то платье, они перемеряют у зеркала не один наряд. Да, в итоге они могут сделать неправильный выбор или ваши вкусы не совпадут… Но можно ведь и промолчать, просто промолчать, никто ведь не заставляет сыпать комплиментами. Одежда, прическа, маникюр — это наши болевые точки, по ним бить нельзя. Это как у ребенка конфету отнять.

— То есть, если она оделась как пугало, я должен радоваться, что рядом с нами ни одна ворона не сядет… О-о, психолог, не надо губы дуть, я чисто теоретически, к тебе это не относится. Ты даже в отцовской фуфайке на речке ничего так смотрелась.

— Не подлизывайся. Во-вторых, девушки хотят, чтобы их иногда просто пожалели. Не подбодрили дурацким смайликом, а просто посочувствовали.

— Поныть с ними, чтобы они еще больше раскисли…

— Да не раскиснут они еще больше! — Настя выбилась из ровного тона. — А заигрывать с другими телками прямо на глазах у любимой девушки, так это вообще свинство!

— С кем это я заигрывал?

— С курицей этой, официанткой! Ты ей глазки строил!

— Я ей?

— Да, и улыбался так приторно.

— Насть, ты меня к официантке приревновала? Мелочь, да ты ревнивица! — Ванька в первый раз нежно обнял ее, притягивая к себе.

Настя начала таять и, наверное, растаяла бы, если бы он не добавил:

— Кому бы еще пойти глазки построить, чтобы ты смешно так поревновала?

— Ну, знаешь, — вырвалась она из сладких объятий, — а угощать девушку булочками, которые другая испекла, так это вообще совести не иметь, здесь даже блюющие смайлики отдыхают!

— В смысле другая? Так вон откуда ноги растут, ты в телефон мой лазила? — Ванька сурово сдвинул брови. — Насть, я не люблю, когда по карманам и по телефонам лазят, даже если это очень симпатичные девушки.