Купидон, хоть и выглядел слабее и младше своего собеседника, был на несколько сотен лет старше его, а потому – мудрее, и предпочитал больше молчать и слушать, чем болтать. Ведь демоны, как джинны, очень часто цеплялись за слова, тем самым выясняя мотивы и желания своих собеседников, которые использовали потом против них самих же.

Освободившийся от тяжелой ноши Люциморт подлетел к официантке с косами и принялся ей что-то быстро нашептывать на ухо, отчего глаза девушки тут же наполнились слезами, а губы задрожали от немого плача.

– Что же ты натворила, дурочка?! Ты потеряла его кольцо! – чуть слышно шептал он на ухо несчастной, трясущейся от страха Дженни, выдавая все услышанное за ее собственные страшные мысли. Да, действительно, больше всего на свете она боялась потерять своего Даниэля. А между тем, демон только начинал развлекаться. Он даже дернул девушку за одну из кос, отчего у той на из глаз брызнули слезы. – Посмотри на себя! Ты просто жирная неуклюжая корова! Он разлюбит тебя. Ты все испортила. Упустила свой шанс. Теперь он никогда больше не сделает тебе предложение…

– А ну отойди от нее, змееныш! – закричал Купидон, вскидывая свой лук с уже заряженной золотой стрелой. – Уходи отсюда!

– …или что? Ты в меня выстрелишь? Или заплачешь? – звонко засмеялся демон, запрокидывая свою черноволосую голову назад, из его рта торчала пара острых, как у вампира клыков. Он наклонился, собираясь еще что-то сказать на ухо смертельно-бледной Дженни, но в этот момент к девушке подошел ее возлюбленный и бережно обнял за плечи. Демону ничего не оставалось, как отскочить от парочки на пару метров, как от горячего костра. Чего-чего, а вот находиться рядом с влюбленными Люциморту сейчас хотелось меньше всего, их чувства обжигали его, как жаркое пламя. – Проклятье! Ненавижу! Тысяча проклятий!

– Я сказал, уходи отсюда – из таверны, да и вообще из мира смертных! – продолжал целиться в него из лука Купидон. – Или клянусь небом, я выстрелю и… я не знаю, что будет дальше! Никогда прежде не стрелял в демонов. Возможно, ты просто погибнешь, возможно, я обреку тебя на вечные муки безответной любви!

На что демон лишь криво ухмыльнулся:

– И в кого я влюблюсь? В нее, да?

Он небрежно кивнул в сторону одиноко сидящей девушки с короткой стрижкой. Она пристально смотрела своими ярко-голубыми глазами прямо на незримых крылатых мальчишек, будто могла их видеть. Каким-то шестым чувством она ощущала, что причиной ее необъяснимой внезапной ярости являлся кто-то, совершенно не принадлежащий этому миру.

– Это ее сердце ты охраняешь от своих же золотых стрел? И что, так будет до конца ее жизни?

– Да! Я дал слово – я его держу! – твердо ответил Купидон.

– Хах! Позволь тебя обрадовать, благородный голубок, – демон радостно подскочил к краю стола, на котором сидел его собеседник, достал из бездонных складок своего черного плаща древний потрепанный свиток и повертел им прямо перед самым носом Джонаса. – Твоя служба часовым у ее сердца скоро закончится. Вот, полюбуйся! Антонина Эванс, самая первая в списке Свитка смерти. Уже к закату солнца ты будешь свободен! Тебе осталось мучиться меньше двух часов. Я пришел сюда не развлекаться – я пришел забрать души парочки смертных. А после этой пацанки будет какой-то Леон Норгенштерн, а потом…

– Но… тут даже чернила еще не высохли! Эти двое были дописаны совсем недавно и… совершенно другим почерком, – нахмурился Купидон, бормоча себе под нос, прищуривая свои голубые глаза. О, сейчас он видел гораздо больше, чем корявые строки на старом пергаменте. – Но ведь вмешиваться в дела cудьбы запрещено Великим Советом! Тем более в хрупком мире смертных. Именем Светлой Королевы! Кто тебя сюда послал? Кто разрешил тебе взять свиток Смерти и дописать туда имена?

– Это тебе все запрещено в этом мире, голубочек, – ухмыльнулся Люциморт, выдергивая из-под носа Купидона. – Великий Совет мне не указ! Судьба и рок существуют только для слабых никчемных смертных. Сильные мира сего сами творят историю! Только мы решаем, где будут следующие войны, кому стоит жить, а кому нужно умереть. Этих двоих, Антонину и Леона, уже давно заждался мой покровитель в Тартаре. И не мешайся мне, пожалуйста, под крыльями!

С этими словами демон осторожно опустил свои тяжелые ледяные ладони на хрупкие плечи голубоглазой девушки с короткой стрижкой, словно взвалил на нее всю тяжесть одиночества и безысходности.

– Меня сейчас тоже бесит эта ванильная парочка! Пара года – два урода! Как же я тебя понимаю! – сочувственно прошептал ей на ухо черноглазый, самодовольно улыбаясь, словно жаждущий спектакля зритель. – Зачем они встали рядом с тобой? Издеваются, гады, да? Не видят, как тебе тяжело? Как одиноко и противно это видеть! Или, наоборот, все понимают, но твари…

– Отойди от нее! – закричал Купидон, с ужасом глядя, как крепко сжимаются кулаки девушки – от обиды и нарастающего гнева. – Клянусь небом, я выстрелю! Отошел быстро!

– Очень не советую мне угрожать! Просто подумай о гневе моего отца, голубок, – отмахнулся демон, будто бы у Джонаса был игрушечный лук, – я не только младший сын Аида, но и самый любимый! Если я сегодня же не вернусь в Тартар, тебя посадят, как джина, в бутылку, которую… засунут в одно место самому старому дракону с хроническим запором!

И он громко раскатисто засмеялся над своей же не смешной шуткой. Его длинный хвост словно жил своей жизнью отдельно от хозяина. Он то опрокинул пару чашек чая на колени удивлённых гостей, то щёлкнул по заднице проходящую мимо девушку, которая в ответ дала звонкую пощёчину случайно оказавшемуся рядом молодому человеку. Так в некогда маленькой уютной кофейне потихоньку наступал абсолютный хаос. Гости мерзли, получали подзатыльники из неоткуда, злились, пугались, отчаивались и боялись. А между тем Даниэль и Антонина, как самые близко стоящие к демону получили самые большие дозы его одурманивающего яда, уже повернулись лицом к лицу, сверкая ненавистью в глазах и готовые пустить в ход кулаки. Правда демон уже успел шепнуть на ухо парню о том, как «…эта страшная паршивка снова все загадила! Она разбила графин и испортила такую красивую и романтичную помолвку! Дженни этого не простит! Второго шанса не будет!»

– Остынь, голубок, – криво улыбнулся Люциморт, блестя своими длинными острыми клыками. – Присядь и наслаждайся спектаклем. Ставлю свой плащ на то, что эта девчонка сейчас расквасит нос этому хлюпику-смертному. А ты давай сюда свои стрелы. Ну хоть одну поставь!

– Отстань от них! Прекрати! – напрасно требовал Купидон, чувствуя всю безысходность ситуации – ему никогда не совладать с сыном Аида, который почему-то совершенно не боялся его золотой стрелы.

– Прошу приготовиться! Драка года начнется через три, два, один… – веселился демон, пока, вдруг… – О, проклятье! Ну что еще?!

В этот самый ответственный момент громко зазвенел колокольчик, и дверь в кофейню распахнулась, впустив вовнутрь хоть и осенние, но еще яркие лучи заходящего солнца. Именно они подействовали на дерущихся, как опрокинутая пара ведер холодной воды. Это было именно то, что необходимо было сделать в такой непонятной ситуации, когда внезапно налетает гнев, отчаяние или страх. Нужно просто выйти на улицу или распахнуть окно, встать лицом к солнцу, и тогда демонические силы отступят, как исчезают тени перед рассветом.

Дани и Антонина не просто тут же отпустили друг друга, но и буквально отпрыгнули в разные стороны, мгновенно опомнившись, словно проснувшись от колдовского сна. Им обоим сейчас было очень стыдно.

– Проклятая блохастая белка! Все испортила! – рявкнул Люциморт, кинувшись на испуганного зверька, что в это время висел на дверной ручке, вцепившись в нее крохотными лапками. Городской грызун уже, видимо, был знаком, с грубым обращением, раз у него полностью отсутствовал пушистый хвост – краса и гордость любой уважающей себя белки. – Ненавижу этих лесных троллей! Брысь! Поймаю, сделаю из него мочалку!

После таких угроз белка не заставила себя долго ждать – тут же пустилась наутек, словно поняла каждое ругательство, брошенное в ее сторону.