Спустя пятнадцать минут ребята подходят к нам с готовыми документами и говорят о том, что для начала нам необходимо попасть на осмотр к терапевту.

Под следующим кабинетом мы проводим еще полчаса. Очереди просто километровые.

— Жорик, а чего Настюха твоя не поехала с нами? – спрашивает Илья друга, подпирающего стенку коридора.

— Да нельзя ей, — отмахивается он, потупив взгляд.

— Беременная, что ли? – тут же догадывается остроумная Нина.

Жорик молчит. Хмурится.

— Поздравляю, брат, — хлопает его по плечу Илья.

— Спасибо, — улыбается Жорик, поднимая глаза на друга.

— Только вы это, ребят. Не говорите никому. Если она узнает, что я проговорился, мне мало не покажется. Еще, гляди, в загсе меня кинет.

— Теперь не кинет, — усмехается Вероника.

— Да с нее станется и такое... — протягивает Жорик, улыбаясь. — А вообще, в связи с последними событиями, даже не знаю, придет к нам кто с работы или нет…

— Придем, Жора, не переживай, — сжимает его плечо Илья.

— Следующий! — раздается голос медсестры из приоткрытой двери кабинета.

— Иди, — подталкивает меня Нина.

Пройдя в кабинет, присаживаюсь возле врача.

— Что-то ты бледная, деточка, — хмурится женщина, осматривая меня.

— Я всегда такая, — стараюсь выдавить из себя улыбку.

— Давай, давление измерим, — говорит она, надевая мне на руку манжету тонометра.

Слава Богу, давление не подвело, и уже спустя несколько минут я вместе с Ниной и Вероникой стояла под кабинетом забора крови.

Нина снова пропускает меня первой. Заняв свободную кушетку, терпеливо дожидаюсь, пока медсестра вставит иголку в вену. Осматриваюсь по сторонам. Помещение огромное. Около десяти кушеток в ряд, на каждой из которых лежат доноры.

— Ева Сергеевна, — зачитывает мою анкету медсестра. — Ложитесь на кушетку поудобнее.

Девушка помогает мне принять лежачее положение.

— Сегодня настоящий аврал, — ворчит она, занимаясь теперь Ниной.

— Девочки, могу забегаться. Следите внимательно за емкостью. Вот эта линия – четыреста миллилитров. Когда будет приближаться, зовите меня, — инструктирует нас медсестра, одновременно с этим заканчивая с Ниной.

Отвернувшись, осматриваю помещение. Никогда бы не подумала, что вокруг нас столько добрых, самоотверженных людей, готовых спасти жизни другим. Ведь далеко не все здесь сдают кровь просто из-за денег. Вот, например, женщина, лежащая напротив меня, еле сдерживает слезы, все приговаривает о своем сыночке. Или вон тот мужчина, судя по рассказу медсестры, спасает жену, попавшую в аварию. Слезы, и так все это время стоявшие в глазах, начинают стекать тоненькими ручейками по моим щекам. Закрываю глаза, пытаясь взять себя в руки. Спустя несколько минут чувствую сильное головокружение. Открываю глаза, а потолок словно карусель. Тошнота подкатывает к горлу, я пытаюсь позвать на помощь, но онемевший язык совершенно не слушается.

— Ева, ты как? - слышится взволнованный голос Нины. — Ева, мне позвать медсестру? – спрашивает, не дождавшись ответа.

— Сестра! Здесь девушке плохо!

— Девушка, — чувствую прикосновение чьих-то горячих пальцев на лице. Затем кто-то берет в руки мое предплечье и, судя по резкой боли в вене, отсоединяет иглу.

— Аня, нашатырь нужен! – кричит медсестра. — У нее уже почти пятьсот, почему не позвали? – возмущается девушка, обращаясь, по всей видимости, к Нинке.

В голове жуткий гул, глаза просто не открываются. Чьи-то ледяные пальцы приподнимают мою голову и суют мне под нос ватку с нашатырем. Резкий аммиачный запах пробирает вплоть до мозга, немного приводя в чувства.

— Мужчина, помогите девушку поднять, перевернуть вниз головой, — все никак не успокоится взволнованная медсестра.

Хочу сказать ей, что мне уже лучше и не нужно поднимать панику, но внезапно чьи-то теплые, сильные руки подхватывают меня, поднимают в воздух и снова укладывают на мягкую кушетку. Только теперь мои ноги сверху, а голова внизу.

Снова тычут в нос нашатырь. Пытаюсь отмахнуться, ненавижу этот запах.

— Нина, что происходит?! – слышится рядом голос, который лучше любого нашатыря. В голове вмиг проясняется, а сердце начинает колотиться, разгоняя кровь по венам.

— Николай Германович, ей плохо стало, я тут причем? — защищается Нинка.

Рычание у самого уха. Злое, яростное, родное. И руки крепкие сжимают, словно тиски. Интуитивно льну к нему.

— Дурочка, куда полезла?! – злится, но видимо, не сумев сдержать порыва, несколько раз гладит по голове. Сжимает мою руку. Крепко, до боли.

— Мужчина, вот, дайте ей. Это чай сладкий. Ей полегчает, — щебечет медсестра.

Кай поднимает меня и подносит к губам стакан с горячим напитком. Приоткрываю глаза, встречаюсь с его взглядом. Дикий коктейль из злости и страха в его глазах. Делаю небольшой глоток. Удивительно, но тошнота потихоньку отступает.

— Нина, вы на чем приехали?

— На служебной, с водителем, — слышу нотки истерики в голосе Нинки. Открываю глаза и вижу, что она с Вероникой стоят рядом, едва ли не трусятся от волнения.

— Сейчас везешь Еву домой. Укладываешь в кровать. Водителю я дам задание, чтобы поесть вам привез. Сидишь с ней, следишь, чтобы эта полоумная не вздумала снова на подвиги отправиться, — командует он. Я же стыдливо прячу глаза в пол.

— Конечно, Николай Германович, не волнуйтесь, — отвечает подруга.

— А ты, — поворачивается ко мне и сквозь зубы цедит. — Заканчивай с ненужным героизмом. Здесь пятьдесят курсантов, плюс человек тридцать из службы, запросто без твоей жертвы обошлись бы.

Мне хочется послать его. Но сил настолько мало, что я просто отвожу от него взгляд и поднимаюсь с кушетки, держась за подругу.

Спустя полчаса мы с Ниной поднимаемся на лифте в мою квартиру. Я обессилено падаю в кровать, подруга отправляется на разведку к холодильнику. Кай очень четко всех организовал. Спустя каких-то двадцать минут в дверь стучит водитель и передает Нине полные пакеты ресторанной еды. Подруга, переложив все это на блюда, приносит мне еду прямо в постель. Куриная лапша словно домашняя. Аппетитная, ароматная. Уже после второй ложки я словно перерождаюсь. Ем не спеша, стараясь не смотреть на подругу.

Я вижу, что у нее куча вопросов ко мне, но она, как хороший друг, решает, что сейчас не время для разбирательств с моей личной жизнью. И, потупив взгляд, принимается за свою порцию еды.

На следующее утро, едва появляюсь в отделе, на меня обрушивается гнев Колесникова.

Практически весь рабочий день провожу в зале судебных заседаний. Впервые в жизни рада этому. Возвращаюсь в отдел лишь к вечеру.

Колесо на совещании в Управлении, поэтому все сотрудники в более или менее хорошем расположении духа. Едва я появляюсь в коридоре, Нинка тут же утягивает меня в кухню, откармливать принесенными из дома котлетами.

Пока ем, подруга рассказывает о последних новостях. По Егору, к счастью, или, к сожалению, новостей никаких.

Поболтав с подругой, отправляюсь в кабинет, решив нужно уделить немного времени ответам на жалобы, которые вот уже два дня выбивает из меня Колесников. Атмосфера складывается такая, что мне пора переходить на круглосуточный график работы. Совсем как раньше. Ничего, справимся со всем.

Сосредоточенно изучаю материалы производства, как внезапно внимание отвлекает рингтон мобильного. Поднимаюсь из-за стола, подхожу к вешалке, на которой оставила сумочку. На экране высвечивается незнакомый номер. Наверняка, кто-то по работе. Принимаю вызов и подношу трубку к уху.

— Привет, малыш, — от звучания его голоса, ноги ватные, а сердце просто разрывается от всплеска адреналина.

— Егор! — восклицаю я, не веря своим ушам. Слезы градом из глаз. Прижимаюсь спиной к холодной стене, ища опору.

— Прости меня, детка, — его голос тихий, слабый. Но живой. Живой, черт побери! Живой!!!

— Как ты, Егор?!