Получив отпор от могущественных империй Южной Америки, закаленных в вековых сражениях против меллингов, колонизаторы устремили взоры на архипелаги Северной Америки. В те дни цивилизация ацтеков с большой неприязнью относилась к чужакам и вела закрытый образ жизни. Разумеется, никто из них и не подумал предупредить колонизаторов об опасностях, что таились на севере.

Центральное место в ранних архивных записях занимала, конечно же, Башня острова Небраска. Единственное древнее рукотворное сооружение, найденное на островах, по праву считалось одним из чудес света.

Вероятно, не было исследователя Америки, который не оставил после себя свидетельств о Башне. Некоторые утверждали, что указать точное местоположение древнего монумента не представляется возможным. Путешественники клялись и божились, что Башня передвигается по острову. Каждый раз возвращаясь на Небраск, они обнаруживали Башню на новом месте.

Безусловно, к подобным отчетам следовало относиться с долей скептицизма. Иначе как объяснить, почему вот уже долгие годы Башня стоит на своем месте? Однако на этом странности острова Небраск не заканчивались. На архипелагах Северной Америки творилось что-то неладное: на островах полностью отсутствовали следы цивилизации. Но кто же тогда возвел Башню? Значит, ранее острова населяла другая цивилизация? Ацтеки?

Ацтеки и слышать не хотели о Небраске, а если и упоминали о нем, то неизменно осеняли себя знамением. Ацтекские источники не содержали никаких сведений о Башне – по крайней мере, те из них, которые Джоэл успел проштудировать. Он узнал, что ацтеки сдерживали меллингов, пытавшихся оккупировать Южную Америку, при помощи кислоты, которую добывали из растений. А еще, что ацтеки дали приют беженцам с северных островов, куда сами предпочитали не соваться – даже в разведывательных целях. Что касается беженцев, то они ассимилировались с ацтеками и влились в их культуру еще пять столетий тому назад. Поскольку истории о них передавались исключительно из уст в уста, со временем все свидетельства утратили достоверность. Ходили легенды и байки о немыслимых ужасах, предзнаменованиях и черных неудачах, преследовавших жалкие остатки истребленных народов северных островов. Однако никаких подробностей рассказчики не знали – да и зачастую противоречили друг другу.

Первые колонизаторы Северной Америки утверждали, будто время от времени им встречались аборигены. Джоэл узнал, что многие острова и города обязаны своими названиями этим докладам первооткрывателей, но ответов на вопросы они не давали. Скорее, наоборот – загадок становилось только больше. Кем были эти аборигены? Ацтеками или представителями вырождающейся цивилизации? Если верить легендам ацтеков, на островах и в самом деле обитали люди – но куда же испарились их города и селения?

Сохранились и свидетельства колонизаторов. Некоторые жаловались, что атмосфера мрачного опустения на островах их устрашала. Люди сетовали, что им не по себе от гнетущей тишины. Из всего этого можно было заключить, что легенды ацтеков не лгали: аборигены северных островов, вероятно, в действительности подались на юг в поисках лучшей жизни. А если все-таки нет, то их истребили дикие меллинги. Что, собственно, едва не произошло и с предками современных американцев.

Автор книги, которую Джоэл сейчас штудировал, считал наиболее достоверным отчет Эстевеса. Его свидетельства о встречах европейцев с меллингами, изложенные хоть и несколько сумбурно, выделялись среди прочих хронологической точностью.

Джоэл захлопнул книгу, прислонился затылком к стене, закрыл глаза и потер переносицу. С отчетом Эстевеса ему уже приходилось сталкиваться – в другой книге. В ней рассказывалось, как группа испанских золотоискателей наткнулась на необычный узкий каньон на одном из юго-западных островов – то ли на Бонневилле, то ли на Зона-Арида, то ли еще где… Путешественники под предводительством Мануэля Эстевеса нашли на стенах каньона небольшие рисунки, изображавшие, по всей видимости, первобытного человека. Одним словом, они обнаружили наскальную живопись, свидетельствующую, что на северных островах когда-то жили люди.

Прельстившись родниковой водой и надежным укрытием от ветра, экспедиция Эстевеса заночевала в ущелье. Вскоре после заката путешественники обнаружили, что изображения на стенах ожили и принялись танцевать.

Эстевес описал это чудо во всех подробностях. В своих заметках он уделил особое внимание тому факту, что изображения были не нацарапаны или высечены в камне, а именно нарисованы каким-то белым веществом, очень похожим на мел. Он даже скопировал их к себе в дневник, который, кстати говоря, сохранился до наших дней.

– Джоэл, сынок, ты, кажется, устал, – заметил Фитч.

Юноша поморгал и поднял взгляд на профессора, сидевшего за столом. Темные круги под глазами Фитча свидетельствовали, что тот устал как минимум вдвое больше.

– Да я в порядке, – подавив зевоту, отозвался Джоэл.

Фитч, очевидно, не особенно ему поверил. Последнюю неделю они провели, пролистывая том за томом в надежде найти хоть какую-нибудь зацепку. В основном профессор выдавал Джоэлу книги по истории: тексты по высшей рифматике пришлись ему не по зубам. Но Джоэл поклялся себе, что будет грызть гранит науки до тех пор, пока не разберется с академическими трудами, которые оказались за пределами его понимания. Однако сейчас нужно сосредоточиться на делах более насущных.

Между тем Хардинг продолжал оперативную работу и пытался выследить похитителя. Здесь они были инспектору не помощники. Какой толк от ученых в поле? По правде говоря, ученым из них мог именоваться только Фитч, Джоэл же и сам не знал, как себя величать – разве что уставшим до смерти молодым человеком.

– В этой книге есть что-нибудь примечательное? – спросил Фитч не без надежды в голосе.

– Нет, – покачал головой Джоэл. – В основном здесь дается оценка отчетам путешественников и комментируется их достоверность. Написано простым и понятным языком. Продолжу читать. Посмотрим, может, и найдется что-нибудь полезное.

Фитч был убежден, что искать неизвестные рифматике линии нужно в подобных исторических отчетах. Среди наскальных рисунков, которые Эстевес копировал в дневник. Среди изображений, что затерялись было во времени, но теперь вдруг стали невероятно важны.

– О! – воскликнул Джоэл, приметив в руках у Фитча собственный отчет. – Все-таки не зря я возился с переписными книгами?

– Гм?.. Ну да. Все никак не мог найти минутку и глянуть.

– Наверное, они не стоят вашего внимания. По крайней мере, сейчас они вряд ли нам чем-то помогут.

– Кто знает?.. – отозвался Фитч, листая страницы. – Возможно, исчезновения начались задолго до наших дней. Что, если мы их просто не замечали? Например, потому, что они случались изредка, с большим перерывом во времени? Так, что и не поймешь их взаимосвязь, пока не увидишь на бумаге. Нам следует…

Фитч вдруг умолк и уставился на лист бумаги.

– Что такое? – встрепенулся Джоэл. – Вы что-то обнаружили?

– Гм?.. Нет, ничего особенного. – Фитч и отложил списки в сторону. – Мне следует поменьше отвлекаться от изысканий! Надо продолжать читать!

«Врать совершенно не умеет, – заключил Джоэл. – Вероятно, потому, что боится вступить в конфронтацию и постоять за себя… И все-таки, что же привлекло его внимание? И почему он не хочет рассказать об этом мне?»

Джоэл как раз выдумывал способ незаметно подглядеть, что же такого Фитч нашел в списке, когда дверь в конце книжного «туннеля» распахнулась и на пороге возникла Мелоди.

«Ее факультативное занятие у профессора Фитча закончилось с полчаса назад, – подумал Джоэл. – С чего бы вдруг ей возвращаться?»

– Мелоди, ты что-то забыла? – спросил Фитч.

– Не думаю, – отозвалась она, прислоняясь к дверному косяку. – Я тут по служебному поручению.

– Служебному поручению? – переспросил Фитч.

– Ага, – отозвалась Мелоди; в руках у нее белел конверт. – Нализар все еще эксплуатирует меня после занятий. Кстати, Джоэл, я поняла, кто виноват в моей беде!