«Дети мои! — советует нам снова таинник любви и первый богослов Иоанн, — станем любить не словом или языком, но делом и истиною».34

«Все мы выбираем с дерзновением к любимым» — побуждает нас божественный душепитатель Златоуст. То есть надо общаться с другими с мужеством и искренностью, потому что они для нас дороги. Этот способ общения освобождает нас от эгоцентризма, хвастовства и себялюбия и ведет к познанию Бога и ближнего. В святоотеческом слове сказано: «ты видел ближнего — видел Бога твоего», и здесь вмещается вся истина завета нашего спасения.

Но, к сожалению, узы божественной любви постоянно ослабевают и «человеческие братья» понемногу исчезают. Опасности «от лжебратий» увеличиваются и «во многих охладевает любовь».35

Круг зримого сужается и чувства души «притупляются».

«Бога не боясь и человека не страшась».36

Достойно пристального внимания то, что говорит о любви св. Диадох: «…Ум приобретает в душевном чувстве все добродетели постепенно неизреченным способом, но никто не может приобрести духовную любовь, если все его чувство не освятится Святым Духом. Потому что, если ум не приобретет совершенное «подобие» через божественный свет, он, хотя и может иметь почти все другие добродетели, но остается еще непричастным совершенной любви… Впрочем, никакая иная добродетель не может даровать душе бесстрастие, только любовь. Потому что «любовь есть полнота закона».

На самом деле, согласно св. Максиму Исповеднику, «без прохождения ума путем практического воспитания, скорби, слез, совершенного подвига, самопознания и смирения невозможно достичь мест всесветлого богословия на крыльях любви. Потому что благодать не действует без чистоты. И без благодати ум не видит божественное, но лишь видит образы страстей, которые формируются в его воображении.

Святой Диадох Фотикийский в свою очередь говорит: «Ничего нет беднее разума, рассуждающего о божественном без божественного освящения».

И святой Иоанн, сочинитель Лествицы, говорит, что «Кто преуспел в познании самого себя, тот почувствовал страх Божий, и, шествуя с этим чувством, достиг врат любви».

В конце концов, мы лишены этой совершенной и выше всех дарований богоприятной добродетели, любви, «которая есть совокупность совершенства»37, первого плода Пресвятого Духа и беспредельного дара Святой Троицы, мы лишены этой славы евангельской любви.

«Итак, послушай, что говорят — отмечает св. Максим Исповедник — те, кто удостоились достичь совершенной любви Господа».

«Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? как написано: за Тебя умерщвляют нас всякий день, считают нас за овец, [обречённых] на заклание. Но всё сие преодолеваем силою Возлюбившего нас. Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем».38

И послушай, какие речи ведут те, кто достиг меры совершенной любви к ближнему, как говорили святые:

«Истину говорю во Христе, не лгу, свидетельствует мне совесть моя в Духе Святом, что великая для меня печаль и непрестанное мучение сердцу моему: я желал бы сам быть отлучённым от Христа за братьев моих, родных мне по плоти…»39

«Начало и конец всякой добродетели есть любовь» подчеркивает в свою очередь божественный Златоуст. Корень добродетели в любви. Любовь — фундамент и условие. Любовь как вершина. Любовь — это исключительный путь, который ведет к стяжанию духовных дарований.

Любовь по преимуществу сосуществует с верой и одновременно обеспечивает опыт возвышающего святого смирения.

«Любовь и смирение — говорит св. Иоанн Лествичник — представляют святую пару. Что строит любовь, то поддерживает и сдерживает смирение, защищая строение нашей духовной жизни, не давая ему рухнуть».

Евангельская любовь не страдает, она бесстрастна. Она смиряет ум и приводит его к духовному познанию. Без бесстрастия, веры, любви и смирения «никто не узрит Господа». Тот, кто стяжал любовь, самого Бога приобрел, поскольку «Бог есть любовь».40

«Если кто имеет все дарования Святого Духа, но лишен любви, нет тому никакой пользы», говорит апостол Павел.41

А значит, какое усилие следует приложить, чтобы стяжать любовь?

Однако к сожалению, когда мы живем годами без любви, без рвения и без братолюбия «из жестокого и каменного сердца», мы больны, и наша болезнь все увеличивает недостаток любви, истинной и подлинной любви, божественной любви. Если милостивый и благопримирительный Господь изольет в сердца наши дух Своей любви, тогда у нас есть надежда…

Также будем знать, что наши отношения с людьми в каждом виде любви и общения с ними свидетельствуют и определяют, каковы наши отношения с Богом.

Будем молить вместе с преподобным и богоносным отцом нашим Ефремом Сириным человеколюбивого владыку нашего Христа, чтобы Он излил в сердца наши дух Своей любви, говоря:

«Господи и Владыко живота моего, дух любви даруй мне рабу твоему».42

Как Любящее Сердце, преподобный старец Порфирий, как живая память о сердечной нелицемерной любви, как одушевленное приношение жертвы, именно этого искал бы и желал от всех нас:

«Возлюби Господа Бога твоего всею душею твоею и всем разумением твоим и ближнего твоего как самого себя»43 по Евангелию.

Наивысший мир святых ангелов и святых всех веков, как говорит св. Максим Исповедник, содержится в этих двух вещах: «в любви к Богу и друг к другу».

Поэтому прекрасно сказано, что в этих двух заповедях «утверждается весь закон и пророки»44. «И любить Его всем сердцем и всем умом, и всею душею, и всею крепостью, и любить ближнего, как самого себя, есть больше всех всесожжении и жертв!»45

Впрочем, это же можно увидеть в Завещании преподобного старца Порфирия.46

Мы должны сохранить ее духовный смысл как заповедь «нескверную и безупречную», так как любовь есть «исполнение закона», «конец закона», добродетель, которая не «выпадает» и всегда остается увенчанием плодоношения Святого Духа, хлебом Святого Духа, который питает и обновляет человека, правилом спасения.

И поэтому, чтобы ничего не говорить и не делать просто так, «ибо они говорят и не делают»47, потому что «много нас, говорящих, но мало делающих, много поучающих, но мало поучающихся, каждый, конечно, как избирает его сердце» — нужно, «поспешая и бдя», упорно прикладывать личный труд и усилие со многим терпением и молением, с духовной радостью, твердой надеждой и жертвенной любовью, чтобы не «хвалиться без меры чужими трудами» и «готовым».48

Впрочем, то, что говорит о нас и убеждает других — это то, что мы есть, а не то, что по дурной страстной лицемерной привычке мы говорим и представляем. Следует, подвизаясь, преподносить себя «угодными Богу и достойными одобрения людям»49, незлопамятными, благодетельными, человеколюбивыми, тогда «будет возрастать вера наша и умножаться любовь каждого друг ко другу между всеми вами».50