Батюшка умилительно служил литургию. Он подходил к священному жертвеннику, «к трапезе Господней» и, славя ангельское служение», «спускал Небеса на Землю» и становился посредником к Небесному Отцу ради спасения и примирения с Ним тех, кто приходит в «духовную лечебницу», в храм, и за всех и за вся.

Он любил службы и пламенно читал Священное Писание, Псалтирь, жития святых, гимны нашей Церкви и другие святоотеческие тексты.

Он сам говорит об этом в своем завещании и желал нам того же: «Я всегда старался молиться и читать церковные Гимны, Священное Писание и жития святых. Желаю вам делать то же самое».

Когда мы находились в Церкви, он побуждал нас отчетливо читать священные тексты, чтобы они были хорошо различимы и умиляли ради духовной и молитвенной пользы душ наших и душ верующих.

Я с трепетом вспоминаю, как он читал наизусть стихи из Псалтири или песнопения. Как хороший учитель, он заставлял нас повторять, что он сказал или спел, делая это с отеческой любовью.

Когда мы встречались, он хотел, чтобы мы вместе читали Псалтирь и другие святоотеческие тексты. Он изучал их в духе Божьем, в духе разума и рассуждения, а порой как аллегорию и притчу. Приводя тут же примеры, он старался назидать и нас.

Молитвенник за весь мир

Старец бдел с раннего утра до полуночи, молясь за весь мир. Он часто по телефону приглашал своих духовных чад молиться вместе в одни и те же часы по договоренности.

Христос жил и действовал внутри него. Соединенный со Христом, он соединял людей, «чтобы они были единым».

В своей молитве он становился рычагом любви, исправления и спасения мира. Он спасал души и заставлял их любить и верить в Того, в кого он сам верил и любил. Во Христа.

Архимед попросил опору для рычага и рычаг, чтобы передвинуть землю. И что не смог он, то смогли старец Порфирий, старец Паисий, старец Иаков — наши современные святые.

Потому что Христос даровал им Себя в качестве опоры для рычага, а они с именем Иисуса Христа укрепляли, утешали, творили чудеса в жизни и продолжали делать это и по успении.

Постоянной пищей блаженного старца была молитва, любовь, жертва, духовная сладость, а также боль за своих духовных чад.

Мы должны жить «друг для друга» — подчеркивал он, — «потому что мир нам дан от Бога, чтобы мы работали Ему с молитвенным приношением, болью и трудом, а не затем, чтобы мы просто наблюдали как безучастные зрители».

С уважением к себе и к собеседнику, с тонкостью и благородством, с человеколюбивыми чувствами, которые исходили из его богатых боголюбивых и святолюбивых переживаний, с икономией любви и снисхождения он часто переживал проблемы других как свои собственные. Его очищающая христообразная любовь приносила ему боль, горе и слезы.

Его молитвенное приношение невозможно оценить.

Вселенский святой

Преподобный старец был богодухновенным и благодатным. Это был вселенский святой. Из его златых освященных уст изливались реки божественной премудрости и благодати. Он раздавал другим богатство своих дарований и милостей, дары Божьи.

Он жил в тени своего Возлюбленного Христа, и туда он всех нас собирал, в таинство общения, созидания и благодарения, свободы, презревшей себя в сокрушении и покаянии, в смерти и в Воскресении.

Ангельское жительство преподобного старца Порфирия сияло повсюду, а слава о его добродетели и святости разошлась по всему миру. Он стал всемирным и вселенским, как и Церковь нашего Христа.

Где бы он ни находился: в месте своего пострига на Афоне или на Синае в Египте, в клинике, где был священником, в Каллисье на Пентели, в Оропосе и в других местах, собиралось множество людей, церковных и государственных чинов, архиереев, священников, монахов и монахинь, богословов, судей, воспитателей, философов, университетских преподавателей, греков, сербов, французов, немцев, детей, молодых и стариков любого возраста и образования. Все они посещали его, чтобы насладиться его святостью, простотой, его освященным ликом и духовными дарованиями, а особенно его прозорливым, пророческим и целительным даром. Мы свидетельствуем об этом во Христе.

Освящённая и освящающая жизнь

Совершенное самоотречение, многообразная аскеза, молитва и моление, послушание, воздержание, служба, благочестие и благоговение, жизнь в покаянии, а прежде всего любовь к Богу и к ближнему очистили ум и сердце преподобного старца, принесли отдохновение душе, отворили дверь, в которую вошел и освятил его свет Христов, нетварный свет Пресвятого Духа. И его смиренное сердце стало сосудом избранным. Ему открылся Христос, вечная Жизнь, в лице Своей божественной Любви и даровал ему освящённую и освящающую жизнь.

Преподобный старец Порфирий был «поистине полон» Божественной Благодати и приносил нам другое жизненное измерение из «иного мира».

Он подвизался от всей души и всего помышления и смог достичь «желанного предмета в крайней степени», достичь «обожения» и соединиться с нетварной божественной энергией Божией, святостью. Он стал зеркалом подлинного божественного света, который он отражал, чтобы освещать духовные пути своих духовных чад и всех верующих, которые наслаждались его порфирными словами.

Университет

В блаженном старце можно распознать многогранную, добродетельную личность, полную дарований.

Мудрый архитектор в делах. Агроном в знании земли и заботе о ней. Отличный геолог, исследующий недра. Эксперт в сооружении технических конструкций. Астрофизик в созерцании природных явлений.

Врач в телесных немощах. Психиатр и психотерапевт в душевных недугах и одновременно целитель.

Художник духа, изящный любитель искусства, поэтичный, влюбленный — что еще сказать.

Хотя он был мало образован, он был университетом.

Впрочем, «куда бы не достигла человеческая премудрость, видно, она уступает Благодати!»

Преподобный старец Порфирий держит икону Успения Пресвятой Богородицы

Кто любит мало,

Дает мало,

Кто любит больше,

Дает больше.

А кто любит очень сильно,

Что может равноценное отдать?

Он отдает самого себя.

Добродетель отречения от мира — странствие на чужбине

Кто не изумится и кто не будет тронут, кто не восхвалит дерзновение и благочестивую жажду, скрытую мудрость и разум одного такого маленького ребенка, который ушел из мира и возжелал подвига, подражая жизни святого Иоанна Кавсокаливита?

Ведь ребенок этот по своей воле оставил родителей, братьев, достойные и законные вещи в жизни, особенно для детского возраста, чтобы принести Христу с любовью, готовностью и божественной ревностью труды юности.

Да, преподобный старец лишь 11 лет от роду ушел на Святоименную гору Афонскую.

Он сам характерно рассказывал: «…Я больше не интересовался миром: я очень любил Христа…»

С младых ногтей он разорвал мирские оковы, перешел в тот мир и стал небесным.

Но и позже, когда из-за проблем со здоровьем он вынужденно оказался за пределами Афона, несмотря на то, что он был возле людей, природы, мирских вещей, он жил «без помыслов о суетном».

Он был отсечен от мира как истинный монах и держал непрестанно свой ум обращенным к Возлюбленному своему Господу Иисусу Христу, ради Которого он «ушел на чужбину», откуда он и передал нам свет славы Его, неизреченную радость и превосходящую любовь.

Добродетель девства

Девство, как говорит святой Василий, есть дар и добродетель, которую «не все вмещают, но кому дано, и кто может вместить, да вместит».91

Согласно святому Иоанну Златоусту «распятая жизнь» есть совершеннейший образ жизни, который питает плоды девства.

Девство освобождает человека, а особенно монаха, от жизненных попечений и мирских обязанностей, а также от всякой излишней заботы. Она дарует ему радость и ликование и открывает ему дорогу полного посвящения делу Божьему.