— Ну… я пойду, да? Мясо в холодник отнесу…

На мгновение Тео стало стыдно. Ну вот почему она решила, что Том пошел к горничной после того, как получил записку? Может, он на обратном пути со священником столкнулся. А даже если и после… Это несчастные пятнадцать минут. На изготовление кухонных полочек Том потратил часов десять.

Когда выдвигаешь подчиненному претензии, нельзя терять объективность. С кем бы он там не обжимался.

— Погоди, — остановила контрактного Тео. — Может, в этом письме о тебе речь идет.

— Обо мне? — растерялся Том. — А я-то при чем?

— А вдруг господин предстоятель хочет у тебя резные наличники заказать? — решительно переломив сургуч, Тео открыла письмо. — А, нет. Все-таки ты ни при чем.

— И… что там? — переступил с ноги на ногу Том.

— Сегодня после обеда меня приглашают в церковь.

— Зачем?

— Вряд ли для того, чтобы указать мне путь к очищающему пламени, благодатному и животворящему. Думаю, у священника возникла проблема, решать которую нужно не верой, а магией, — отложив записку, Тео посмотрела на часы. — Прогрей, пожалуйста, бойлер. Уже десять часов, надо бы пошевелиться.

Можно было, конечно, пойти в обычном рабочем костюме — но опыт подсказывал Тео, что отношения с религией нужно выстраивать тщательно. Во-первых, через церковь проходят огромные деньги. А во-вторых, в Кенси голос церкви звучал громче любого другого. Если Теодора хотела бесплатную рекламу — то вот он, идеальный шанс.

Поэтому опаздывать на встречу Тео не собиралась.

Чертов бойлер, естественно, не прогрелся, и мыться пришлось прохладной водой. Теплая пошла тогда, когда Тео ополаскивала остатки мыла — и выглядело это как утонченное издевательство. Ну вот какого дьявола нельзя сделать специальный сигил? Люди десятилетия тратят на доказательство того, что перемещения душ между мирами невозможны. Может, эти умники оторвали бы теоретические задницы от кресел и занялись чем-нибудь практическим?! Например, изобрели способ нормально греть воду. Лязгая зубами, Теодора яростно растерла себя полотенцем и прошлепала босиком в спальню, оставляя на полу влажные следы.

Стандартный костюм не годился — это совершенно точно.

Платья с оборками и рюшами — тоже мимо.

Нежно-розовое с белыми кружевными вставками… Слишком легкомысленное. Чернильно-фиолетовое — слишком мрачное. Полосатое — слишком пестрое…

Поколебавшись, Тео вытащила из шкафа темно-шоколадный костюм с персиковыми вставками по лифу. Строго, изысканно, солидно. То, что надо!

Гладко уложив волосы, она сколола на затылке тугой узел, закрепив его узорными шпильками. Жемчужные серьги, светло-бежевые атласные перчатки… Пожалуй, неплохо. Можно даже сказать, хорошо.

Том уже ждал на веранде — выбритый до блеска, с гладко уложенными волосами и в самой лучшей рубашке. От плотного аромата бриолина у Тео зачесалось в носу.

— Ты что, горстями его зачерпывал?

— Так ведь не держатся же! — тоскливо вздохнул Том, приглаживая гладко уложенные волосы. — То там закрутится, то здесь — как у барана.

— Ну и пусть бы закручивались. Тебе идет.

— Правда? — счастливо улыбнулся контрактный. — Но это церковь же… Вот, даже вы гладенько причесались.

Фыркнув, Тео потрогала туго сколотый на затылке угол волос.

— Да, действительно. Это же церковь. Ну что, сразим священника нашими совершенными прическами?

В храме пречистого огня Тео не была ни разу. Она прочитала все, что нашла, о традициях, отрепетировала перед зеркалом молитвенный жест: провести руками у лица, дохнуть в сложенные лодочкой ладони и раскрыть их навстречу небу. Предполагалась, что таким образом верующий очищается от темных мыслей и греховных чувств, отправляя их в священное пламя.

На утилизацию, — каждый раз подсказывал ехидный голосок внутри Тео, когда она, стоя у зеркала, складывала и раскладывала руки.

Но одно дело — домашние тренировки и наблюдение за прихожанами из ближайшего кафе. И совсем другое — личное исполнение. Трудности начались уже на подходе. Прихожане, вознося первую молитву пречистому огню, останавливались за несколько футов до входа. Но где именно?

Приближаясь к храму, Тео постепенно замедляла шаги, судорожно прикидывая расстояние. Здесь? Или еще ближе? А может, она проскочила нужное место?

Замешкавшийся было сзади контрактный неловко толкнул ее плечом, обернулся — и оказался впереди.

— Простите, госпожа Теодора, я задумался, — покаянно склонил голову Том и тут же, сделав пару шагов, вскинул ладони к лицу. Мысленно выдохнув с облегчением, Тео сделала те же два шага, повторила жест и пошла за контрактным, в точности повторяя: склонила голову у ступеней, снова обмахнула ладонями лицо на пороге, пробормотала «Очисти меня, священное пламя» — и только после этого вошла в храм.

Проникающий через витражные окна свет окрашивал зал в золотой и красный. Сводчатый потолок, возносящийся вверх, был расписан устремляющимися к небу языками пламени, которые, кажется, трепетали — и Тео не могла понять, это просто визуальное искажение или все-таки магия.

Изображений святых в храме не было, сакральных символов тоже. Только перед алтарем горел, лениво покачиваясь, небольшой огонек. Он поднимался над пустой серебряной чашей, как золотисто-рыжий цветок, опадал и снова поднимался, покачиваясь, словно в сомнамбулическом танце. Ни дыма, ни характерного кисловатого запаха сгорающего газа Тео не чувствовала.

— Приветствую вас, госпожа Дюваль, — из полумрака перед алтарем вышел предстоятель. Это был невысокий лысоватый мужчина с очень домашним, совершенно несолидным животиком, больше похожий на усталого бухгалтера, чем на священника. Ритуальное алое облачение с бегущими по подолу языками пламени висело на нем мешком, а рукава были подвернуты.

— Добрый день, предстоятель Валле, — поприветствовала священника Тео, а Том, шагнув вперед, склонился в поклоне. Предстоятель взмахнул ладонями над его головой:

— Да пребудет с тобой пречистый огонь, ищущая душа.

— Да будет свет пламени чист, предстоятель.

Согнувшись еще ниже, Том отступил, и Теодора, подобрав юбки, повторила его поклон, получив свою порцию благословений. Выпрямившись, она уперлась взглядом, в темные, как сливы, блестящие глаза священника. Предстоятель Валле смотрел на нее внимательно и цепко, как птица — на ползущего по ветке жука.

— Рад, что вы откликнулись на мою смиренную просьбу, — наконец улыбнулся священник. — Присаживайтесь, прошу вас.

Широким взмахом руки он указал на длинные ряды обитых протертым плюшем скамей. Поколебавшись, Тео опустилась на узкое сиденье, и предстоятель занял место рядом с ней. Контрактный, еще раз почтительно поклонившись, остался стоять — и Тео немного смущало то, как именно Том стоит. Напряженный, как перетянутая струна, он застыл, скрестив на груди руки. Это не была поза человека, подавляемого незыблемым авторитетом церкви. Том стоял так, словно собирался бежать — или драться.

У Тео появилось отчетливое ощущение, что она чего-то не понимает.

— …, госпожа Дюваль?

— Простите, что? — вздрогнув, Тео отвлеклась от разглядывания контрактного.

— Я спросил, не желаете ли выпить чего-нибудь прохладного, госпожа Дюваль.

— Нет, благодарю вас, — на всякий случай отказалась Тео, еще раз покосившись на застывшего в напряжении Том.

— А я, пожалуй, выпью, — священник взмахнул рукой, и к нему тут же подбежал служка в темно-сером, цвета пепла, одеянии. Почтительно поклонившись, он протянул предстоятелю стакан с бледно-розовым напитком.

— Клубничный лимонад. Чудесно освежает, — медленными глотками осушив стакан, предстоятель обтер пухлые губы. — Честно говоря, я думал, что вы намного старше, госпожа Дюваль. Мои прихожане отзываются о вас с истинным уважением. Вы успешно разрешаете сложные дела и без пренебрежения подходите к мелким заботам. Отрадно видеть, что в таком юном теле живет такой зрелый дух.