А может, именно так она и одевалась?
Когда Мери подняла нечто широкое и длинное, жесткое даже на вид, Тео, не дожидаясь подсказок, выпрямилась и вскинула руки. Служанка сноровисто затянула корсет, заботливо потыкала пальцами под ребра:
— Не туговато будет? Как вам, госпожа Тео? Дышите свободно? Доктор велел, чтобы дышали!
— Да, все хорошо, — отстраненно кивнула Тео, и девушка в зеркале повторила ее движение. Темно-рыжая растрепанная коса качнулась в такт, словно маятник. Тео ненавидела такой цвет — слишком тусклый, слишком невыразительный. Как хвост у дохлой белки. Собственные темно-каштановые волосы она высветлила в яркий блонд, неспешно мигрируя между платиновым и клубничным.
— Сейчас оденемся, причешемся, — безостановочно ворковала служанка, наматывая на Тео бесконечные слои ткани: бархата, ситца, кружев. Нижняя юбка, верхняя, блуза, расшитый бисером лиф… Широкие складки бархата вздыбливались вокруг узких бедер, создавая тяжеловесный, непоколебимый объем, немыслимых объемов буфы на рукавах колыхались, как сдувающиеся воздушные шары. Ткань шелестела, скреблась и шуршала, рождая сложный многоголосный звук — одновременно чужой и до боли знакомый.
— А теперь присядьте, я вам волосы уложу. Будете вы сегодня красавца!
Тео послушно опустилась в кресло и прикрыла глаза. Сегодня она должна была ужинать не у себя, в кровати, а где-то внизу, в столовой, с кузеном и бабушкой. Мери решила, что такое грандиозное событие нужно соответствующим образом оформить, а Тео… Тео не спорила. Она просто плыла по течению, позволяя окружающим направлять ее, как направляет водителя круиз-контроль. Через двести метров будет поворот направо… Осторожно, ограничение скорости до сорока миль в час. Все, вы приехали — перед вами столовая!
Мери ловко скручивала и переплетала рыжие локоны, сооружая из них неубедительное подобие вавилонской башни. Одна часть Тео боялась пошевелить головой, но другая точно знала: прическа удержится. Медленно, осторожно Теодора повернулась влево, вправо, кивнула — сперва робко, потом энергичнее. Закрученные папильотками кудряшки у висков подпрыгнули, как медные пружинки.
Прическа удержалась.
Может, это первые искры пробуждающейся памяти? Еще немного, неделя-две, и мир вокруг перестанет быть таким безумным?
Тяжело опираясь о кресло, Тео поднялась. Ее немного вело, в затылке пульсировала тягучая, как желе, боль, но в целом все было нормально. Тео была одета и причесана. Она стояла. Она даже могла идти.
Бледная девушка в зеркале одобрительно ей кивнула. Тео слабо улыбнулась в ответ.
— Мери, ты не проводишь меня… — Тео понятия не имела, где находится столовая, поэтому решила сослаться на головокружение и слабость. Но объяснять ничего не пришлось.
— Ну конечно! Давайте-ка вот так, под ручку. Опирайтесь на меня, госпожа, не бойтесь, — тут же подхватила ее Мери.
Предосторожность оказалась излишней. За дверью Тео сразу же повернула направо, не дожидаясь подсказки от Мери. Вдоль длинного узкого коридора горели странные лампочки — и не электрические, и не газовые. Тео тщетно вглядывалась в матово-золотистые колбы, пытаясь разглядеть источник трепещущего света. Ковер под ногами производил впечатление натурального и, наверное, стоил немалых денег — лет эдак сто назад. Сейчас яркая шерсть потускнела, свалявшись рыхлыми колтунами, а через переплетения орнамента проглядывали белые нити основы. Вспугнутая шагами, из недр ковра вылетела моль и заметалась по коридору, словно крохотная серебряная искра. Выпустив на секунду Тео, Мери сноровисто хлопнула ладонями и отерла руку о юбку.
— Ужас сколько этой дряни поразвелось. Уж чем только не травили, даже амулеты вешали — все равно не помогает.
Тео сочувственно кивнула. Мери была чудовищно суеверна, и какое бы несчастье ни случилось: болезнь, измена, нашествие моли — Мери немедленно призывала на помощь магию. Поначалу это удивляло Тео, потом — забавляло, теперь начало раздражать.
Все-таки некоторые люди физически не способны разумно распоряжаться деньгами. Если не спонтанные покупки, то магия, если не магия, то инвестиции в какие-то идиотические предприятия… Тысяча и один способ пустить по ветру все сбережения. Тео могла бы написать об этом книгу — но кто ее будет покупать? У целевой аудитории все равно денег нет — ушли на амулеты.
Спустившись по лестнице, Тео уверенно повернула налево, прошла мимо огромного, в два человеческих роста, окна. За стеклом наливался зеленью очнувшийся после зимы сад. Сквозь опавшие листья тянулись к небу клинки молодой травы, над тонкими ветвями деревьев парили невесомые облака молодой листвы. Кое-где в кронах Тео видела белоснежные вспышки цветов…
Когда она в последний раз гуляла в парке? Так, чтобы без смартфона и ноутбука, а просто сидеть на лавочке, лениво и бездумно глядя в прозрачное небо?
— Госпожа Тео! Вам плохо, госпожа?
— Что? Ах да. Нет. Мне не плохо. Просто… я подумала, что давно не гуляла.
— Это точно, совершенно вы правы, госпожа, — тут же энергично закивала Мери. — Очень, очень давно. Куда ж такой болезной по снегу-то бродить? Но ничего: сейчас вы поправились, а на дворе солнышко пригрело. Как раз и погуляете! Подышите свежим воздухом, на цветочки полюбуетесь. У нас как раз снежноцвет распускается — красотой полюбуетесь.
Опровергая слова горничной, мимо окна прошлепал какой-то немытый доходяга, толкая перед собой груженую диким камнем тачку. Вывернув содержимое на землю, он начал тяжело ворочать булыжники, выставляя их по периметру клумбы.
— Ох. Опять этот бестолковый, — раздраженно поджала губы Мери. — Ну до чего же неудачный человек, всегда у него все криво и боком.
— А зачем его тогда наняли? — задала совершенно логичный вопрос Тео. Ответом ей стал долгий и очень удивленный взгляд. Видимо, вопрос был неправильный. То ли Тео должна была знать на него ответ, то ли ей вообще не полагалось интересоваться такими вещами. Но Мери, помолчав, все-таки ответила.
— Ну как же, госпожа. Он же контрактный. Джим староват был, да и охромел на правую ногу… Ах да, вы же не знаете! Болели вы, не видели. Джим, значит, на гвоздь стал и насквозь ногу пробил, три дня встать не мог. А потом потихоньку ходить начала, так воспаление пошло, нарыв у него здоровенный случился. Ну, кузен ваш, господин Герберт, пошел в банк и поменял работника. Вот этого вот взял, помоложе.
— А Джиму что же, врача не вызвали? — изумилась Тео.
— Кому? Контрактному? Да кто ж контрактным врачей-то вызывает?! — всплеснула пухлыми руками Мери. — Этих прощелыг лечить — себе в убыток. И так работают криво-косо, вреда от них больше, чем пользы, и жрут еще в три горла. А вы говорите: врачей ему. Если уж так нужно лечение, так пусть банк сам докторов вызывает. Их работники — им и платить.
Тео кивнула с таким видом, словно все-все поняла. На самом деле эмоциональная сентенция Мери озадачила ее до крайности. Кто такие контрактные? Почему все они работают плохо? Если они действительно плохо работают, то зачем кузен нанимает их одного за другим? И при чем тут банк?
Хотя по последнему вопросу у Тео были некоторые предположения. Вполне возможно, банки выполняют здесь функции биржи труда. Это странно — но почему бы и нет? В таком случае естественно, что Герберт отправил несчастного Джима именно в банк как в организацию, являющуюся прямым работодателем. Больничный официанту оплачивает ресторан, а не клиент, который зашел туда поужинать.
— Ну вот и пришли, — оборвала мысленные рассуждения Тео служанка. Еще раз критически оглядев Теодору, Мери поправила ленты на лифе, одернула ей юбку и решительно распахнула высоченные двустворчатые двери.
Огромная комната была роскошной. Лет тридцать назад. Сейчас золотая лепнина под потолком облупилась, шелковые обои выцвели, распушившись обтрепанными цветными нитками. В центре столовой стоял огромный стол, вокруг которого выстроилось два десятка стульев. Но занято было только два из них. Во главе стола сидела Альбертина Дюваль, прямая и твердая, как черенок лопаты. В отдалении, с интервалом в четыре стула, раздраженно постукивал пальцами по краю тарелки кузен Герберт.
