— Это да. Красиво. Но тебе вовсе не обязательно…

— Да ладно! Мне даже нравится. Люблю с деревом возиться. Плохо только, что инструмента нормально нет. А то я бы вам такую красоту сделал — ни у кого в городе такой не было бы!

На мгновение физиономия у Тома стала до крайности самодовольной — и Тео не удержалась от улыбки.

— О да. К нам будут водить экскурсии. Посмотрите на этот уникальный сандрик! Его создал великий зодчий, мастер резьбы по дереву Томас Макбрайд.

— А за отдельную плату я могу раздавать автографы.

— На… — сиськах, чуть было не брякнула Тео, но вовремя прикусила язык. — На декольте.

— Что — на декольте?

— Автографы. Берешь и расписываешься вот здесь, — Тео целомудренно провела пальцем под ключицей. Том проследил за ее жестом внимательным взглядом, задержав глаза на открытой коже чуть дольше, чем было нужно.

— Да. Там тоже можно, — разом поскучнев, он снова уткнулся в обструганную деревяшку. — Кстати, там, кажется, к вам заказчица пришла.

— Где? — подняла голову Тео.

— Да вон там же, — Том кивнул в сторону опушки. — Видите, платье через кусты голубеет? Эта дамочка полчаса назад пришла, покрутилась у калитки и к лесу ушла. Так с тех пор и гуляет.

— Может, она цветы собирает, — пожала плечами Тео.

— Пойти спросить?

— Не надо. Захочет — сама придет. А не захочет — значит, не очень и нужно было.

С нерешительными клиентами Тео предпочитала не связываться. Бороться с чужими сомнениями — только время зря тратить. Нет, нужно дождаться, когда человек все сам для себя решит, поймет, чего именно он хочет. И только после этого указывать ему путь к достижению цели. И брать за функции проводника солидный процент.

Словно услышав их разговор, женщина в голубом вышла из-за густой ивовой поросли. Сделав пару шагов, она поправила шляпку. Потом отряхнула перчатки. Расправила безупречно ровные складки на юбке. У самой калитки она пригладила воротничок и еще раз поправила шляпку. А потом неуверенно помахала рукой.

— Госпожа Дюваль!

— Да-да, одну секунду, — немедленно отозвалась Тео, пихая контрактного в бок. — Том, проводи гостью!

Безропотно отложив деревяшки, Том поднялся, роняя с колен стружки.

— Конечно, госпожа.

Широко распахнув калитку, Том жестом вышколенного швейцара взмахнул рукой, указывая на дом, и женщина, шагая деревянной походкой, быстро пересекла двор.

— Меня зовут Лилия Фонтель. Я могу поговорить с вами наедине?

Стоящий у нее за спиной Том закатил глаза.

— Конечно, — приветливо улыбнулась Тео. — Проходите, присаживайтесь. Выпьете что-нибудь? Кофе, лимонад, может быть, немного вина?

— Для вина, пожалуй, рановато… — с сомнением покачала головой Лилия Фонтель.

— Для хорошего вина нет плохого времени. Том, принеси нам, пожалуйста, бутылку шабли и фруктов.

— Сейчас, госпожа, — с абсолютно нейтральным лицом поклонился контрактный и послушно ушел в дом. Тео была уверена, что выкладывать фрукты в тарелку Том будет рядом с открытым окном — но какая, в сущности, разница? Все равно она введет его в курс дела. Так что пускай подслушивает на здоровье — меньше потом рассказывать.

Поднявшись по ступенькам, Лилия Фонтель уселась в кресло — прямая, как доска.

— Я к вам по очень интимному вопросу, госпожа Дюваль. Даже не знаю, как начать…

— Позвольте, я помогу, — привычно изобразила сочувствие Тео. — Вам нужно средство, делающее любовь безопасной, или средство, избавляющее от последствий любви?

— Что? Нет! — вскинулась Фонтель. — Нет. Вы меня неправильно поняли, госпожа Дюваль. Я не собиралась покупать… то, что вы предлагаете. Более того — у меня нет нужды в этих средства. Давно уже. Совсем нет.

— О. Прощу прощения…

Пока Тео судорожно прикидывала, как сгладить оплошность, на веранду вышел Том с подносом в руках. Поставив на стол бутылку, бокалы и тарелку с нарезанными фруктами, он изобразил что-то вроде неловкого поклона и снова исчез.

Воспользовавшись ситуацией, Тео разлила вино, подняла свой бокал и приглашающе покачала им. Пусть гостья выпьет, расслабиться — и бестактность будет забыта.

Что же она хочет? Абортирующую настойку? Или средство от бесплодия? Нет, к дьяволу. В таких вопросах влезать с догадками себе дороже.

Фонтель тоже подняла бокал, рассеянно посмотрела на него и сделала насколько глотков. Отличное — и дорогущее — шабли она пила равнодушно, как воду.

— Возьмите персик, — пододвинула к ней тарелку Тео. — Удивительно сладкие.

Механическим движением опустив руку, Фонтель закинула в рот дольку персика.

— Да, вы правы. Очень вкусно, — замолчав, она уперлась указательным пальцем в подставку бокала, медленно и вдумчиво проворачивая его по часовой стрелке. На коже у ногтя краснело воспаленное пятно обкусанного заусенца.

Тео терпеливо ждала.

— Видите ли, госпожа Дюваль… — решилась наконец-то гостья. — Мой муж… Он… Августо… Августо охладел ко мне.

— Вернуть мужчине угасший темперамент несложно.

— Ах, если бы… Если бы дело было в темпераменте, госпожа Дюваль, я была бы самой счастливой женщиной в Кенси, — криво улыбнулась Фонтель. — У моего мужа впечатляющий темперамент. Вот только демонстрирует его Августо не со мной.

— …О, — наконец-то сподобилась на реакцию Тео. — Я… Мне жаль.

— Мой муж… у него появилась любовница. Вы, наверное, не представляете, каково это: видеть улыбающегося мужа и понимать, что улыбается он мыслям о другой женщине.

— Почему же. Я очень хорошо это представляю, — двумя глотками Тео допила вино и снова наполнила бокалы.

Поглядев на нее с недоверием, Фонтель качнула головой.

— Вы слишком молоды… Я знаю, что даже в юности можно столкнуться с предательством. Но поверьте, когда вы станете старше, когда выйдете замуж — измена будет ранить в десятки раз больнее.

Сейчас, в этом теле, Тео ничего не могла ответить Фонтель, поэтому повернула разговор в конструктивное русло.

— И чем же я могу вам помочь?

— Видите ли… Я думаю… Я думаю, что моего мужа приворожили, — Фонтель залпом допила вино.

Тео не засмеялась. Это было трудно, почти невозможно — но мать вашу, какого черта. Тео была профессионалом. И она не засмеялась.

Фонтель не походила на королеву красоты. Долговязая сухопарая фигура, слишком большие, почти мужские руки, длинный нос и узкий, как шрам, рот. Фонтель определенно не была красавицей — но на самом деле это было совершенно неважно. Потому что красавицам изменяли так же легко, как дурнушкам. Неважно, насколько ты хороша. Неважно, насколько умна и насколько ты его любишь.

Тебя используют и предадут. В любом случае. Всегда.

Такова жизнь — и с этим ничего не поделаешь.

Словно услышав мысли Теодоры, Фонтель улыбнулась одной стороной рта.

— Вы, наверное, не понимаете моей уверенности. Для вас я старуха… К тому же эти отметины… С таким лицом не стоит рассчитывать на пламенную любовь супруга, — Фонтель поднесла руку к щеке. На ней действительно темнело несколько небольших пигментных пятнышек. — Августо женился на мне ради денег. Я никогда не обманывалась на этот счет. Молодому привлекательному юноше нужен был шанс на успешную карьеру, а мне… а я не хотела оставаться одна. Родители умерли, когда я была подростком, и знаете, госпожа Дюваль… Самое страшное в этой жизни — остаться одной. Потому я приняла предложение Августо, вписала его в право собственности и разделила с ним капитал.

Тео удивленно посмотрела на клиентку. Лилия Фонтель походила на приманку для брачного афериста. Простое — и явно много раз стиранное — платье, строгий белый воротничок, дешевая шляпка с одинокой бархатной розой… Нет, госпожа Фонтель выглядела как человек, который пересчитывает каждую медяшку и ложится спать с заходом солнца, чтобы не платить за газ.

— Наверное, это было глупо, — не обращая внимания на удивление Тео, продолжала клиентка. — Но много лет я была убеждена, что поступила правильно. Августо почти не вмешивался в бизнес. Поначалу он пытался заниматься магазином, но быстро разочаровался и утратил интерес…