— А отец? — словно бы невзначай закинула удочку Тео.

— Нет, отцу не до ерунды было. Он из кабинета только к обеду выходил, а потом уже вечером — для прогулки. Сестры иногда помогали. Правда, толку с них — как с воробья молока. Пока ведро с водой до грядки дотащат — половину расплещут. Да что с них взять, с малявок, — нежно улыбнулся Том. — Проще самому все сделать. А девчонки пусть ерундой своей занимаются: куклы там, чаепития, пирожки из грязи. Я им под старой грушей комнату игрушечную сделал из старого короба. Стулья, столы, кровати — все такое. Малявки там часами возились, пока я огород поливал… — забытая улыбка все еще озаряла лицо Тома бледным лунным светом. — Теперь уже, наверное, и не вспоминают про эту дребедень. Взрослые уже. Невесты.

— Скучаешь по сестрам?

Ссутулившись, Том медленно покачивал чашкой, омывая белые стенки потеками бурой жижи. Густая вязкая масса осадка медленно стекала вниз, расползаясь на извилистые ручьи, разделенные тонкими полосами проступающего фарфора. Том наблюдал за ними так внимательно, словно искал в рождающихся и тут же исчезающих нелепых фигурах ответ на самый большой вопрос своей жизни. И не находил.

Сжав губы, он медленно вдохнул, тряхнул лохматой башкой — и широко улыбнулся.

— Да когда мне скучать? Работы навалом, тут не до скуки. Вон, розы плетущиеся сажать будем. Значит, лесенку под них сделать надо. Пойду, погляжу, что в сарае серьезного осталось. Не из штакетника же опоры ставить — кусты его через пару лет переломят, как спичку.

Поставив чашку на стол, он сбежал по лестнице и направился за дом, громко и жизнерадостно насвистывая.

Тео осталась сидеть в кресле-качалке, сжимая в руках безнадежно остывший кофе.

— Госпожа! — рокочущий бас выбил ее из задумчивости. — Госпожа Дюваль!

У калитки стоял огромного роста — и огромного же объема мужчина. Он возвышался над хрупкой белой калиткой, как Годзилла — над беззащитным Токио, и жизнерадостно размахивал рукой.

— Можно войти?

— Да. Конечно. Проходите, — отмерла наконец-то ошеломленная габаритами гостя Теодора. — Что вы хотели?

— Я это. Того, — тяжело вбивая огромные ноги в землю, гигант пересек двор и поднялся по ступеням. Доски под его весом тоскливо заскрипели. — Беда у меня, госпожа Дюваль.

Мужчина стянул с головы войлочную шляпу, обнажив загорелую лысину. Солнце отражалось в ней, как в отполированном медном зеркале.

— Какая именно беда? — краем глаза Тео заметила, как из-за угла вышел Том и остановился, опираясь на длинный брус. Вряд ли это задумывалось как оружие — скорее всего, контрактный просто перебирал доски для опоры и вышел с тем, что было в руках. Но все-таки его присутствие успокаивало.

— Я — Жозеф Соннера, — объявил гигант таким тоном, словно имя отвечало на все вопросы.

— Э-э-э… Счастлива с вами познакомиться, господин Соннера, — как можно дружелюбнее улыбнулась Тео. — Может… — она поискала глазами сиденье, которое выдержало бы эту титаническую тушу, но не нашла. — Может, выпьете лимонада?

— Охотно, — Соннера печально оглядел свою рубаху. Под мышками и на груди темнели обильные пятна пота. — Еще и лето не началось, а жара стоит кошмарнейшая. Даже не знаю, какой в этом году урожай ждать. Боюсь, останемся мы без винограда.

— Том, принеси, — махнув рукой в сторону кухи, Тео снова повернулась к Соннере. — Так вы насчет дождя? Нужно виноградники полить?

— Что? Нет! То есть, полить-то нужно, полить — это дело хорошее, — Соннера смущенно поскреб лысину. — Но я к вам с другой бедой. Я же Соннера. Вы что, не слышали?

— Простите, — покаянно склонила голову Тео. — Я тут недавно, поэтому мало кого знаю. Если вас не затруднит пояснить…

— Конечно, не затруднит! — с энтузиазмом воскликнул Соннера, и его трубный глас поднял в воздух птиц из прилеска. — Но я-то думал: меня все знают. А оно вон, получается, как. Не все. Одна очаровательная госпожа понятия не имеет, каким дураком оказался Соннера. Даже рассказывать не хочется!

Он расхохотался, запрокинув в небо неровно остриженную смоляную бороду.

— Воля ваша, — улыбнулась Тео. — Но если я не буду знать, в чем проблема, то как же смогу ее разрешить?

— И снова вы правы, милейшая госпожа, — гигант обернулся к подошедшему сзади Тому. На его фоне контрактный казался ребенком — недокормленный тощий мальчишка ростом едва по плечо громогласному Соннере. Благодарно кивнув сверху вниз, гигант принял принял запотевший от холода стакан и осушил его в два глотка. — Ох, хорошо. Как будто заново родился. А еще можно, малыш?

Том застыл, глядя в пол. От шеи к ушам стремительно поднималось алое зарево.

— Как прикажете, господин, — с механической четкостью отрапортовал Том, развернулся на пятках и снова исчез на кухне. Через пару минут он вернулся уже с кувшином — и с огромной глиняной кружкой для пива.

— Надеюсь, так вам будет удобнее, — Том опустил поднос на столик и аккуратно налил напиток в чашку. — Лимонад с абрикосовым сиропом и базиликом. Очень освежает.

— Смышленый малец, — добродушно хохотнув, Соннера взъерошил Тому волосы на макушке. — Ступай, займись чем-нибудь полезным. У нас с госпожой Дюваль серьезный разговор.

Цвет лица у Тома стремительно приближался к свекольному. Контрактный с надеждой взглянул на Тео, но вместо поддержки получил стремительную сочувственную гримаску. Теодора понимала, что Том желает восстановления своих крохотных, но все-таки уже совершенно реальных прав. Но клиент настаивал на приватном разговоре. И клиент имел на него полное право.

Ссутулившись, контрактный спустился с крыльца и медленно, загребая ногами, побрел к сараю. Он прошел мимо оставленного на земле бруса, уже у дровяной кладки опомнился, вернулся — и неловким поворотом длиннющего бревна едва не снес со ступеней герань. Том застыл, как стоял — согнувшись в полуприседе и удерживая брус на вытянутых руках.

— Простите, — пробормотал он, не поднимая головы. — Простите, госпожа.

— Ничего страшного. Эта штуковина ужасно длинная, с ней трудно сладить, — попыталась выровнять ситуацию Тео.

— Ну что вы такое говорите, госпожа Дюваль! — всколыхнулся гигантский Соннера. — Не управиться с какой-то несчастной палкой — это совсем без рук надо быть. Ни разу не видел, чтобы работник так безголово брусом махал. Ну да малышу, конечно, простительно. Научится еще, куда денется.

Тео не хотела спорить с клиентом. Мухи летят на мед, а не на уксус — это истину она усвоила давно.

Старательно не поворачиваясь к крыльцу, Том наконец-то развернул брус, пристроив его на плечо.

— Тут вы ошибаетесь, господин Соннера, — чуть громче, чем надо, заявила Тео. — Том очень толковый работник. И очень умелый. Не судите о человеке по одному случайному промаху.

Согбенная спина разом выпрямилась. Вскинув голову, Том зашагал к сараю легко и ровно, как по линеечке.

— О. Ну, если вы так думаете… Возможно, вы правы… — смешался Соннера. — Хотя у меня такие молодые работники вызывают серьезные сомнения…

— В этом случае сомнения совершенно излишни, — еще прибавила децибел Тео. — Я ни секунды не пожалела о том, что наняла Тома. И не променяю его на полный штат вышколенной прислуги. Так о чем вы хотели со мной побеседовать?

— А, точно! Я ведь по делу пришел! — тоскливо покосившись на хлипкий стульчик, Соннера оперся могучим плечом о столб. — Видите ли, тут вот какое дело, госпожа Дюваль…

Три года назад Соннера владел небольшой транспортной фирмой — несколько грузовых повозок, десяток битюгов и пара десятков грузчиков. Компания приносила маленький, но стабильный доход, и даже могла бы развиваться… Вот только Соннере смертельно надоел этот бизнес.

— Вы не поверите, госпожа Дюваль, — вещал он, прижимая руки к груди в том месте, где предполагал сердце. По мнению Тео, там находился желудок — но какая, в сущности, разница? — Вы не поверите! Иду на работу — и помереть хочется. Лошади эти вонючие, только и знают: жрут и гадят, жрут и гадят. Работники — если не пьяные, то от похмелья маются, а как только маяться перестали — значит, выпили. Ну и клиенты… То им не так, это не эдак. Хоть узлом завяжись — все равно ты лентяй и мошенник. За медяшку удавятся, скареды никчемные, еще и душу всю выгрызут — аж до печенки. Устал я, госпожа Дюваль. Совсем устал.