В царский сектор входили также корабли и ведущаяся на них морская торговля. О своих кораблях говорит Рибадци (ЕА, 104, 44–45; 105, 85). Корабль царя Баала упоминается в его договоре с Асархаддоном. О кораблях Хирама (а не Тира), ходивших в Офир и Таршиш, сказано в Библии (I Reg. 10, 11; 22). Много о тирских кораблях говорит Иезекиил (27, 5–9), но его пророчество относится вообще к Тиру, и он в данном случае не делает различия между судами тирийцев и их царя. Но в следующей 28 главе уже непосредственно о тирском царе, который умножил свое богатство мудростью и торговлей, он с негодованием говорит «от обширности торговли твоей внутреннее исполнилось неправды, и ты согрешил». Следовательно, и у Иезекиила царь Тира выступает если не единственным, то главным торговцем своего города.
Царю принадлежали и какие-то земли, продукты которых он мог пускать в торговый оборот. В Палестине найдены финикийские кувшины с надписями, которые содержат собственное имя (вероятно, топоним) и обозначение l-mlk, т. е. «царя» (Dalavault, Lemair, 1979, 15, № 25). Возможно даже, что и в Палестине использование на кувшинах царских обозначений идет из Финикии (Teixidor, 1970, 358–359) — В Самарии обнаружен сосуд середины VIII в. до н. э. с именем Милькирама, неизвестного ранее царя Тира (Dalavault, Lemair, 1979, 21, № 43).
Судя по тому, что известно о царских ремесленниках, о которых речь пойдет ниже, можно говорить, что царь располагал и ремесленными мастерскими.
Таким образом, в царский сектор входили все отрасли хозяйства, в том числе такие важные, как заготовка леса и морская торговля.
Принадлежали к этому сектору и люди, прежде всего рабы. Конечно, это словоупотребление в Финикии и Палестине, как и вообще на Востоке, было неточным, и всякий раз при упоминании рабов нельзя быть уверенным, что речь идет о людях, бывших полной собственностью хозяина (в данном случае царя), или просто зависимого человека (Bohrmann, 1998, 15). Достаточно вспомнить об уже упоминавшемся сокене кипрского Карфагена, который сам себя называл рабом (или слугой, что обозначалось одним словом abd) царя. Но в некоторых случаях такая уверенность появляется. Так, Чекер-Баал, получив от Ун-Амуна плату за будущую поставку леса, отправил на Ливан 300 мужчин и 300 быков и поставил над ними надсмотрщиков (2, 42–43). Наличие надсмотрщиков говорит о несвободном статусе лесорубов. Царь Соломон, готовясь к постройке храма, просил Хирама направить для рубки леса вместе со своими рабами и его рабов, обещая при этом отдать заработок рабов самому царю (I Reg. 5, 20). То, что заработок работников идет хозяину, свидетельствует о рабском положении этих людей (Шифман, 1964, 56). В других случаях такой ясности нет, но и тогда можно говорить о людях, зависимых от царя. Так, Хирам отправил в Офир «на корабле своих рабов, людей, опытных в море, вместе с рабами Соломона» (I Reg. 9, 27). Экипаж корабля делился на собственно моряков, гребцов и кормчих (Ez. 26, 8–9). Последних, а они были наиболее опытными в море, едва ли можно считать обычными рабами. Вероятно, перед нами «царские люди», которые были лично свободными, но зависимость которых от царя выражалась словом «раб», что было обычным на Ближнем Востоке в древности. Сложнее обстоит дело с моряками и особенно гребцами, которые занимали самое низшее положение в экипаже. Но можно думать, что просто рабами они не были. Иезекиил (27, 8) называет гребцов жителями Сидона и Арвада. Нам ничего не известно о войнах Тира с Сидоном и Арвадом, результатом которых могло быть появление в Тире военнопленных рабов. Исключено, пожалуй, и предположение о продаже жителей Сидона и Арвада в Тир. Гораздо вероятнее, что это были те сидоняне и арвадцы, которые по тем или иным причинам покинули свои города и нанялись гребцами в царский флот в Тире.
Среди «царских людей» были и ремесленники. Таким явно был Хирам, тезка царя, которого тирский монарх послал Соломону для строительства храма и который был и архитектором, и медником, и резчиком, и ювелиром (I Reg. 7, 13–45; II Chron. 2, 7–18; Ios. Ant. Iud. VIII, 3, 4). По словам автора I Книги царей, этот Хирам был сыном еврейки из колена Нефталимова и тирийца, бывшего медником. Будучи тирийцем только наполовину, Хирам, видимо, не мог быть полноправным гражданином. Из некоторых надписей из финикийских колоний мы узнаем, что ремесленники были герами, т. е. людьми неполноправными, сравнимыми с афинскими метеками (Heltzer, 1990, 98). По-видимому, их положение было подобным положению ремесленников в Новом Карфагене, которые не были рабами, но составляли общественную группу, зависимую от карфагенского государства (Циркин, 1987, 98). Вполне можно представить, что после ликвидации в Карфагене монархии подобные люди перешли в зависимость от республики. Пример Хирама показывает, что и в метрополии, по крайней мере, часть ремесленников находилась на таком положении. Этот же случай приоткрывает путь формирования «царских людей» из лиц, социально неполноценных. Не имея социальных связей с гражданским коллективом и, возможно, отвергаемые им, эти люди вставали под покровительство царя, что обеспечивало им возможность существования в городе. Хирам был в первую очередь медником, как и его отец: Библия подчеркивает его умение делать всякие вещи из меди. Это может говорить о наследовании профессий среди царских ремесленников. Возможно, что не собственно рабами, а «царскими людьми» были те работники Хирама и те библиты (характерно, что они названы просто по городу), которые вместе с работниками Соломона подготавливали строительство храма (I Reg. 5, 18; Шифман, 1964, 56).
В финикийских городах существовала еще одна группа людей, связанных с царем. В амарнских письмах встречается упоминание хупшу (ЕА, 78, 36; 118, 23; 27 и др.), которые явно зависимы от царя, ибо Рибадди называет их «мои хупшу» (ЕА, 112, 12), но в то же время они могут свободно покидать царя (ЕА, 118, 23–28). Исследование этой категории населения Библа показало, что хупшу были наемными воинами, служившими за определенную плату и, может быть, земельный надел, которые в случае невыполнения царем своих обязательств могли оставлять службу и переходить к другому нанимателю. Так поступили хупшу Рибадди, ушедшие от него к Азиру и царям Сидона и Берита (Гельцер, 1954, 36–37). Видимо, на том же положении находились и наемные воины Тира, о которых говорил Иезекиил (27, 10–11). Они были представителями более высоких слоев населения, чем ремесленники или гребцы, ибо воинов-арвадцев пророк называет «сыновьями» Арвада, в то время как гребцов — «жителями». Поскольку военное дело было прерогативой царя, воины-наемники находились на царской службе. Следовательно, они тоже были «царскими людьми», хотя и более высокого ранга.
Однако при всем значении царского сектора в этой сфере экономики он не был единственным. Если можно предполагать царскую монополию на лес, то такой монополии на флот у царя не было. Договор Баала с Асархаддоном упоминает корабли не только царя, но и «людей Тира». Сухопутная торговля вообще в значительной степени осуществлялась частными лицами, теми, кто оставил свои имена вдоль торговой дороги от Газы к Акабскому заливу (Dalavault, Lemaire, 1979, 28–29, № 52–55). На ряде сосудов имеются надписи, сделанные до обжига, которые содержат имена ремесленников, изготовивших эти сосуды, и все они — частные лица. Другие надписи (чаще всего на кувшинах из-под вина или масла) сделаны после обжига, и в них имеется предлог l-, также обозначающий принадлежность (Dalavault, Lemaire, 1979, passim; Gibson, 1982, 19). В последних случаях речь идет, по-видимому, о хозяине содержимого сосуда, т. е. о землевладельце, продуктом работы которого (или его работников) и было масло или вино. Ремесленник, изготовивший золотую чашу, найденную в Пренесте, выгравировал на ней свое имя (Harden, 1980, 109, 180). Все эти люди никакого отношения к царям не имели. Учитывая существование в финикийских городах общины, их можно считать общинниками.
Параллельность существования в финикийских городах царского и общинного секторов экономики отразилась в сосуществовании двух весовых мер — царского сикля и сикля «ворот», т. е. общины (Ер‘аl, Naveh, 1993, 62).
