В 149 г. до н. э. началась III Пуническая война. Фактически она свелась к трехлетней осаде Карфагена римской армией. Карфагеняне героически сопротивлялись, но силы были неравны, ив 146 г. до н. э. римляне ворвались в город. Развернулись ожесточенные уличные бои, сражения велись на улицах и мостках, переброшенных через улицы, у стен домов и на их крышах. Последний оплот защитников города — храм Эшмуна — римляне взять не смогли, его подожгли сами осажденные, предпочитавшие смерть рабству. Большая часть карфагенян погибла. 500 тысяч выживших были обращены в рабов. Сам Карфаген был разрушен до основания, и это место было вспахано и засеяно солью в знак вечного проклятия (Арр. Lib. 74–135; Polyb. XXXVIII, 2; XXXIX, 5, 1). Территория Карфагенской республики была превращена в римскую провинцию Африку с центром в Утике. История финикийского Карфагена завершилась.

На протяжении своей многовековой истории Финикия состояла из нескольких городов-государств, которые то были совершенно независимы, то находились под властью соседних крупных держав, сохраняя, однако, практически нетронутой свою внутреннюю социально-политическую структуру. Город-государство состоял из собственно города, по имени которого данное государство называлось — Тир, Сидон, Верит, Библ, Арвад, — и окружающей территории, где Тоже могли существовать не только сельские поселения, но и меньшие по размеру города, которые подчинялись царю столичного города. Существование таких городов-государств характерно для ранней истории различных древних обществ. Это — то, что иногда называют номовым государством (Дьяконов, 1989, 40). Дальнейший путь развития таких государств был различен. В Месопотамии и Египте они объединились в территориальные государства, из которых позже возникли ближневосточные империи. В Греции и Риме в результате внутренней социальной борьбы возникла система полисов, в которых государство сформировалось на основе гражданской общины и которое сохранило многие черты этой общины, что определило существование античного общества. Принципиально другой путь образования государств — их формирование на основе племени или союза племен или, наоборот, какой-то части племени. Такие государства формировались в непосредственном соседстве с Финикией в Сирии и Палестине после арамейского и еврейского завоевания этих стран. Когда эти государства образовались, Финикия уже насчитывала почти два тысячелетия своей истории.

О структуре финикийских городов-государств дают представление амарнские письма. Главный город — это тот, вокруг которого располагалась остальная территория царства, включавшая в себя не только часть финикийской прибрежной равнины, но и какую-то часть Ливанских гор. Библский царь Рибадди говорит о «своих городах», находившихся в горах и на берегу моря (ЕА, 74, 19–20). Среди городов, подчиняющихся библскому царю, были Шигата (ЕА, 71, 25; 74, 24; 90, 9), Батруна (ЕА, 79, 11), Бит-Архис (ЕА, 79, 21) и другие. А когда под властью Рибадди осталось всего два города, он жалуется, что оказался как птица в клетке (ЕА, 78, 13–16). Несколько городов находилось под властью сидон-ского царя (ЕА, 144, 19–20). По крайней мере один город — Ушу — принадлежал царю Тира (ЕА, 149, 49–50). Значение округи было для главного города довольно велико. Уже было сказано, что завоевание сидонцами материкового Ушу поставило островной Тир на грань катастрофы — Для расположенного на материке Библа захват царем Амурру городов на территории Библского царства также привел к полной нехватке продовольствия в самом Библе, что имело результатом повальный уход из царства людей хупшу (ЕА, 124, 25–30).

По существу, та же территориальная структура финикийских государств сохранилась и в I тысячелетии до н. э. Сидонский царь Эшмуназор упоминает различные места своего царства, в которых он построил святилища различным богам, в том числе Сидон Приморский (явно отличающийся от самого Сидона) и Шамим-Аддирим. Сидонскому царю в это время даже принадлежали Дор и Яффа в Палестине, которые передал, ему его персидский суверен. В состав Сидонского царства входила и часть гор, где располагался источник Ydll (KAI, 14). Выше говорилось о материковых владениях Тира и Библа, бывшего главным поставщиком леса для Египта и во II, и в I тысячелетии до н. э.

Границы финикийских царств, естественно, не оставались неизменными. Так, ассирийский царь Асархаддон передал тирскому царю город Сарепту, ранее принадлежавшую Сидону (Iipinski, 1995, 193–194). Как правило, в границы царств всегда входили окружающие территории, исключением было, когда ассирийцы оставили Тиру и Арваду только их острова.

Во главе финикийских государств стояли цари. Трон переходил по наследству. Курций Руф (IV, 1, 1–20) и Диодор (XVII, 47) рассказывают странную историю: после захвата Сидона (Диодор ошибочно локализует эту историю в Тире) Александр сверг царя Стратона (т. е Абдастарта) и поручил Гефестиону найти другого царя. Последний предлагал трон своим молодым друзьям, выдающимся богатством и происхождением (но не царским), но все они отклонили предложение, заявив, что в соответствии с обычаем отцов (patrio more) трон может перейти только к члену царской фамилии. В результате на трон был возведен некий Абдалоним, который происходил из царского дома, но был бедняком и сам обрабатывал свой сад. Сам этот рассказ, конечно, относится к частым в античной литературе нравоучительным повествованиям о торжестве честной бедности. Однако найденная надпись конца IV в. до н. э. с упоминанием сидонского царя Абдалонима (Coacci Polselle, 1984, 170; Lipinski, 1995, 142) подтверждает историчность этого события, да к тому же для римского автора было бы странно подчеркивать незыблемость династического принципа. Поэтому вполне можно доверять содержанию этого рассказа, из которого следует, что право наследования трона в финикийском городе принадлежало только царскому роду.

Это позволяет под несколько иным углом зрения посмотреть и на ряд более ранних событий. Нам известно, что Навуходоносор увел в Вавилон всех членов царского рода и во главе государства на какое-то время встали «судьи», т. е. суффеты (Ios. Contra Ар. 1, 21). Каковы бы ни были цели этого акта, он свидетельствует о том, что в отсутствии царских родственников никто не мог занять трон. В Карфагене, как уже говорилось, царицей была сестра тирского царя Элисса, которая, покончив с собой, не оставила наследников. И с ее смертью монархия в Карфагене перестала существовать. Власть перешла к тем десяти «принцепсам», которые сопровождали Элиссу в ее предприятии (Шифман, 1963, 47). С гибелью первой царицы в Карфагене прекратил существование унаследованный из метрополии царский род. И Карфаген стал республикой, хотя и резко выраженной олигархической (Циркин, 1987, 101).

Это не означает, что в финикийских городах не могло быть узурпаций. Так произошло в Тире, где трон захватил старший сын кормилицы, правивший двенадцать лет (Ios. Contra Ар. 1, 18). Этого узурпатора некоторые ученые называют Метастартом или Метусасгартом и даже считают основателем новой династии (Eissfeldt, 1948, 1885; Katzenstein, 1973, 116, 128). Однако еще в начале XX в. Б. А. Тураев, тщательно исследовав греческий текст Иосифа Флавия, отверг такое мнение и установил, что там не указано имя старшего сына кормилицы. По мнению Б. А. Тураева, оно было предано забвению (damnatio memoriae), а упомянутые Флавием цари Астарт, Асторим и Фелет находились на троне уже после правления сына кормилицы (Тураев, 1903, 102). Принимая эту хорошо обоснованную точку зрения, мы можем говорить, что даже если узурпатор захватывал престол, то он не был признан законным царем и при первой возможности имя его вычеркивалось из анналов. Обращаясь к тексту Иосифа, принимая доводы Б. А. Тураева, мы видим, что преемник сына кормилицы звался Астартом, и Флавий специально приводит имя его отца — Деластарт, хотя тот и не царствовал. Приведенное им имя царя было явно сокращением более полного имени, которое, видимо, звучало-как Абдастарт (Тураев, 1903, 103), и именно так звали царя, свергнутого сыном кормилицы. Учитывая распространенный в западносемитском мире обычай называть человека по имени ближайшего умершего родственника, можно считать этого Абдастарта внуком свергнутого царя. Таким образом, после двенадцати лет господства узурпатора, трон вернулся к прежней династии.