Это время характеризовалось усилением греческого влияния в разных областях Финикии. Персидское же влияние в этой стране почти не ощущалось (Elayi, 1991, 77–82). Декрет в честь Абдастарта-Стратона подчеркивает вовлечение Сидона в ткань средиземноморского мира. В общем контексте того времени можно говорить о повороте Финикии (по крайней мере, Сидона) на запад и меньшей заинтересованности в восточных связях. В этот контекст восстание против персидского царя вполне вписывается.
Tax установил контроль над Тиром и Сидоном. Однако против него выступил его сын (или племянник) Нектанеб. К мятежнику присоединился и Агесилай (Xen. Ages. II, 30–31; Plut. Ages. 37), с которым ушли практически все греческие наемники (Маринович, 1975, 108). Оставшийся без своих лучших воинов Tax бежал в Сидон (Plut. Ages. 38), а позже сдался персидскому царю (Diod. XV, 92, 5). В самом Египте против Нектанеба выступил новый претендент, и Нектанеб с большим трудом сумел утвердиться на троне (Diod., XV, 93). Ясно, что в таких условиях удержать Финикию египтяне не могли. Диодор (XV, 92, 5) сообщает, что Артаксеркс не только простил Таха, но и поставил его во главе армии, выступающей против египтян. Едва ли это верно, но такое сообщение отражает сведения о наступлении персидской армии на египетскую после бегства и сдачи Таха, и можно с уверенностью сказать, что персы восстановили свою власть в Финикии.
Персы обрушили на мятежные города репрессии. Сидонский царь Абдастарт был лишен престола. Вероятнее всего, что Сидон вообще лишился своей автономии. Город продолжал выпускать свои монеты, но «хозяином» этой монеты стал Маздай (Betylon, 1980, 14–16) — персидский сатрап Киликии, которому теперь было подчинено и Заречье. Видимо, он сыграл значительную роль в подчинении Сирии и Финикии, наградой за что и стало присоединение к его области этой сатрапии. По-видимому, чеканка монет в Тире прервалась (Betylon, 1980, 50), что свидетельствует о ликвидации Сидонского и Тирского царств и о присоединении их к «провинциям» сатрапии Заречье (ср.: Eph'al, 1988, 156). Сидон как крупнейший центр сохранил свой монетный двор, но под властью персидского наместника.
Период потери Сидоном и Тиром политической автономии оказался коротким. Артаксеркс III, недавно вступивший на престол, был правителем жестоким и стремился установить реальный контроль над своей распадающейся империей. Он боялся центробежных устремлений своих сатрапов и, может быть, видел в автономных городах Финикии некий противовес чрезмерно большой власти Маздая. Еще важнее, по-видимому, было то, что финикийские города занимали особое место в державе Ахеменидов. Как бы то ни было, около 357 г. до н. э. возобновляется чеканка собственной монеты Тиром, а на монетах Си-дона вместо имени сатрапа снова появляется имя местного царя — Теннеса (Betylon, 1980, 16, 51).
Может быть, неудача восстания и тщетность надежд на египетскую помощь в освобождении от персидской власти заставили финикийцев сделать первую в истории страны попытку объединения. Арвад, Сидон и Тир совместно основали к югу от Арвада Тройной город — Триполис, как его называли греки. Собственно говоря, это были три отдельных города, расположенных на расстоянии одного стадия, т. е. менее 200 м, друг от друга, каждый из которых был окружен собственной стеной. Там финикийцы создали совместный совет, обсуждавший самые значительные дела, по-видимому, касавшиеся всей страны (Diod. XVI, 41, 1; Ps.-Scyll. 107). На одном заседании этого совета финикийцы приняли решение о новом восстании против персов (Diod. XVI, 41, 3). К сожалению, Диодор ничего не говорит о принципах формирования совета и о способе и ходе обсуждения дел. Рассказывая о начале восстания, Диодор говорит, что сидонцы убедили других финикийцев поднять это восстание. Историк упоминает здесь не царя, а именно сидонцев. Можно ли из этого сделать вывод о собрании в Триполисе представителей гражданских общин, а не царей — едва ли. Рассказывая о последних днях восстания, Диодор упоминает общее собрание финикийцев, на которое якобы отправлялся сидонский царь, взяв с собой в качестве советников наиболее выдающихся граждан. Вероятно, именно таким и был синедрион, как его называет Диодор, собиравшийся в Триполисе: цари и их советники из верхушки городской общины.
Псевдо-Скилак (104) упоминает о резиденции тирского царя в Арваде (βασίλεια Τυρου). На арвадских монетах, которые начали чеканиться около 380 г. до н. э. (четвертая серия), появляется изображение бородатого морского божества, увенчанного лаврами (Betylon, 1980, 86–90). Подобное божество появляется и на монетах Тира. Предполагают, что это главный тирский бог Мелькарт. Такое предположение, хотя и гипотетическое, подкрепляется поздним, уже римского времени, посвящением в Арваде богам Гермесу и Гераклу, а сомнений в тождественности Геракла и Мелькарта нет (Lipinski, 1995, 231–232). В настоящее время трудно интерпретировать с достаточной точностью эти данные, но они косвенно указывают на связи между Тиром и Арвадом, может быть, возникшие для противовеса лидирующему положению Сидона.
Если первое восстание против персов вспыхнуло в результате несомненного подстрекательства Египта, то инициаторами нового восстания в 351 г. до н. э. были сидонцы. Они не только убедили других финикийцев выступить против персидского царя, но и отправили послов к Нектанебу, предлагая ему заключить союз. Нектанеб, не имея, по-видимому, сил непосредственно вмешаться в события, прислал в Сидон четыре тысячи греческих наемников во главе с Ментором. Сидон, будучи самым богатым городом Финикии, и сам основательно стал готовиться к войне, снаряжая суда и изготовляя оружие. Восставшие уничтожили царский «парадис», сожгли корм, приготовленный для персидских коней и отомстили персам за все оскорбления. Справедливо рассудив, что душой восстания является Сидон, Артаксеркс именно против него направил свою армию во главе с сатрапами: Киликии — Маздаем (который уже управлял Финикией и, вероятно, активно участвовал в подавлении первого восстания) и Сирии (т. е. Заречья) — Белесием. Обе армии вторглись в Финикию, но были разбиты сидонским войском, состоявшим из греческих наемников и гражданского ополчения, возглавляемым Ментором. Персы были вынуждены покинуть Финикию. Это поражение царских войск вдохновило и киприотов последовать финикийскому примеру. Артаксеркс был вынужден принять решительные меры. Направив против царей Кипра своего вассала карийского царя Идриея, Артаксеркс сам встал во главе огромной армии, направившейся против Сидона.
Трудно сказать, как могли бы развиваться события, если бы не предательство сидонского царя Теннеса, который, испугавшись огромных персидских сил, тайно направил своего верного слугу Фесалиона к Артаксерксу, предлагая ему не только сдать город, но и помочь персам подчинить Египет. Персидский царь, естественно, принял это предложение. Получив согласие Артаксеркса, Теннес привлек на свою сторону Ментора. Под предлогом отправления на общее собрание финикийцев Теннес в сопровождении пятисот наемников увел из Сидона сто самых видных граждан и сдался вместе с ними Артаксерксу. Сидонские аристократы были немедленно убиты, такая же участь ожидала и еще пятьсот знатных сидонцев, пытавшихся получить милость персидского царя. Узнав о предательстве, сидонцы сожгли корабли, чтобы никто из них не мог спастись морем, и стали готовиться к обороне. Но по приказу Теннеса наемники открыли ворота города персам. Узнав об этом, сидонцы стали поджигать свои собственные дома и погибать в них вместе с женами и детьми. Более сорока тысяч человек погибло в пламени. Многие выжившие были взяты в плен и отправлены внутрь Персидской державы. Такие пленные, направленные в Вавилон и Сузы, упоминаются в одном из вавилонских документов этого времени (Дандамаев, 1985, 251). Теннес головой поплатился за свое предательство: Артаксеркс приказал его убить, считая отныне бесполезным, а Ментора, который сдал Сидон персам, не только пощадил, но и принял к себе на службу. Вскоре после восстания Ментор возглавил третий корпус персидской армии, состоящий из наемников, которыми он ранее командовал в войне против Египта (Diod., XVI, 47, 4). Другие города Финикии, узнав о катастрофе, постигшей Сидон, предпочли без дальнейшей борьбы сдаться (Diod., XVI, 41–45).
